Ничего личного

Автор: Шева …И горы пассатных облаков, которыми можно любоваться при любой прихотливой игре света, когда они закрывают звёзды, когда купаются в ярком блеске луны, когда они тёмной грядой перерезают горизонт, пылающий на западе багряными огнями заката, и, наконец, когда они в полдень вздымают свои снежные вершины между синим сводом небес и синим простором океана.

Нет, братьями они не были.
Хотя потом многие перешёптывались, - А ведь отношения были чисто братские!
Их семьи жили по соседству. Поэтому и дружили с малых лет. Небольшая разница в возрасте, - два года, которая в детстве кажется очень большой, и была причиной того, что в их тандеме Тинаш всегда чувствовал себя меньшим, а Лузала – старшим.
Поскольку почти всё время проводили вместе, то и интересы, и увлечения были схожими и похожими. То есть – одними и теми же. Если уж быть совсем точным.
Фигуры из песка первым начал лепить Лузала. Причём всех, и родню, и близких, и многочисленных знакомых поражало и удивляло, откуда у малого такой талант?
Фигуры зверей, которые Лузала ваял на пляжах Момбасы, - львов, бегемотов, носорогов, крокодилов и даже обезьян вызывали неизменное восхищение что у местных, что у туристов.
По вечерам, когда спадал дневной зной, любящих выползать из своих отелей и бунгало и фланировать по длиннющим песчаным пляжам. И, как оказалось, за любование выглядящими как живые песчаными фигурами зачастую готовыми одарить скульптора приятно шуршащей зелёной купюрой.
Что и натолкнуло Лузалу на простую, не по годам мудрую мысль, – так на этом же можно зарабатывать на жизнь! Что придало ему еще большего энтузиазма и творческого рвения в ваянии скульптур на пляже.
Конечно, получаться начало не сразу. Пока методом проб и ошибок не вышел на правильную технологию.
Самое первое и главное: песок обязательно надо просеивать. Чтобы избавиться от всевозможных примесей, камушек и прочей дряни, что можно встретить на пляже. Постоянно, в процессе ваяния, добавлять чуток глины. Иначе скульптура рассыплется. Соотношение порций песка и воды тоже очень важно. Идеальное – восемь к одному. После того, как закончил, фигуру надо покрыть разбавленным с водой обычным недорогим клеем. Чтобы она выстояла под дождём и сильным ветром. Хотя бы месяц-два, а еще лучше лето, - сезон.
А что же Тинаш?
Да конечно же, тоже потянулся, условно говоря, за старшим братом. Сначала просто копировал работы Лузалы. Но потом, с возрастом, отточив технику и мастерство, незаметно для самого себя нашёл свой собственный стиль.
Пошёл другим путём, чем Лузала. Если звери Лузалы выглядели зачастую суровыми, с жёсткими и прямолинейными чертами, то песчаным фигурам Тинаша были более присущи мягкость, плавность, какая-то будто детская наивность.
Скульптуры обоих были хороши.
Хотя и были разными. Соответственно, и нравились: одни – одним, другие – другим.

То, что перевернуло их жизни, произошло в апреле две тысяча пятнадцатого. Когда боевики группировки Аш-Шабааб из южного Сомали ворвались в университетский колледж города Гарисса на севере Кении и взяли в заложники более семисот студентов. Из которых потом сто сорок семь убили. Которые признались, что они христиане.
А не правоверные мусульмане.
Общественность страны, особенно в городах, забурлила. Турбулентность обычной, казалось бы, жизни, зашкаливала.
И когда родители Тинаша решили отправить его на лето подальше из города, к родне в деревню, тот предложил Лузале поехать с ним. Вдвоём веселее, да и новые места увидеть интересно.
Увидели…
Как в той поговорке, - беда всегда случается, когда её не ждёшь!
Беда вышла из-за того, что в тех краях, куда поехали Тинаш и Лузала, - округ Китуи в Восточной провинции, еще за три года до событий в Гариссе происходили серьёзные стычки между сомалийскими скотоводами и кенийской общиной камба. Из-за пастбищ скота вдоль границы рек Китуи и Тана.
Это так официально писали, - стычки. А на самом деле шла настоящая партизанская война. С настоящими автоматами, гранатами, противопехотными минами.
На которых Тинаш и Лузала подорвались. Когда чёрт их понёс в пойму реки Китуи. Куда местные категорически ходить не советовали.
Не повезло…
Повезло зато потом.
Когда Красный Крест обеспечил каждого блестящим алюминием современным протезом.
Тинашу – вместо левой ноги, Лузале – вместо правой.
Через полгода – и привыкли.
Жизнь такая штука, что привыкаешь и к плохому. Опять же: ноги нет, но голова-то осталась!

Что с мозгами у него всё в порядке, через несколько лет Лузала продемонстрировал очень наглядно.
Мало того, что он стал владельцем сувенирного магазина в Старом городе, где в основном толкутся туристы, но и сделал его лучшим в Момбасе. Понятно, что лучшим не вообще, а в области песочного арта: поделки из песка, ракушек, кокосового ореха.
Выставить свои кустарные поделки в магазине Лузалы считалось очень престижным и выгодным.
Расположен магазин Luzala High Level Shop был очень удачно. В конце главной туристической улочки Старого города, упиравшейся аккурат в одну из основных достопримечательностей Момбасы – Форт Джезус.
После осмотра позеленевших пушек которого разомлевшие от жары туристы с удовольствием втягивались в тень старинной улочки с завлекательными витринами сувенирных лавочек.
Магазин Лузалы дополнительно привлекал внимание ярко-синей, любовно, со знанием дела отреставрированной шикарной деревянной резной дверью девятнадцатого, а может, и восемнадцатого века. У которой вместо дверной ручки было отполированное тысячами рук бронзовое кольцо, вставленное в нос то ли Горгоны, то ли крупного фантастического зверя с роскошной гривой.
…В магазине Тинаш и Лузала и посрались. В один недобрый день.
А началось с чего?
С какого-то времени Лузала стал отказываться выставлять на продажу поделки Тинаша в своём магазине. Как делал это раньше.
Мол, художественный уровень слабый, не отвечает High Level магазина. Хотя откровенно слабые вещи других авторов на полочках магазина размещал.
Туристы-то витрину оценивают в сравнении. И дураку понятно, - и твоё сверкает ярче на фоне явно тусклых, блёклых и грубых чужих фигурок.
Сначала Тинаш подумал, что Лузала просто мелкопакостничает.
Потом решил, что Лузала выйобывается.
Затем до него дошло, что Лузала не выйобывается, а тупо дойобывается.
Беспричинно.
Будто в него вселился злой дух Ваконьинго, обитающий на горе Килиманджаро.
Причём вскоре стало ясно, что невзлюбил Лузала Тинаша, как принято говорить, «по-взрослому».
Как запомнилось Тинашу из какого-то очень смешного артхаусного фильма смачное выражение, -…дайте мне его хоть за горло подержать!
И понял Тинаш, что не будет уже больше так, как было.
Никогда не будет.
Думал, что после Китуи они совсем как родные стали, ан нет.
Неделю ходил потерянный.
Переживал.
Что так вышло.
Не по-людски.
Не по-братски.
Нечестно.
Но в конце недели, изрядно накатив в баре Jeppesen своего любимого Jameson‘a, и вспомнив знаменитую максиму знаменитого русского писателя, - …я тварь дрожащая, или право имею!, зачем-то грозно заявил непонятно кому, - Не на того напал! Будет тебе Акуна! И Матата тоже!

Над тем, что же сделать конкретно, Тинаш думал долго.
Разбить витрины, написать на них что-то хулительно-оскорбительное, поджечь дверь хотя бы, - ничего из этого Тинашу не нравилось.
А потом – как озарило!
Тинашу очень нравилась группа Nine Inch Nails.
Девятидюймовые гвозди, ага.
Именно такими гвоздями в одну из тёплых августовских ночей Тинаш и прибил резную дверь-красавицу магазина Лузалы намертво к коробке и наличникам.
Предварительно аккуратно высверлив дрелью отверстия соответствующего диаметра под гвозди.
Чтобы в ночной тишине не привлечь громким стуком внимание жителей улочки.
Вышло удачно.
Дверь стала похожа на тинейджера, в своём увлечении уже и не знающего, в какое еще свободное место воткнуть себе пирсинг.

Тинаш сидел на берегу Индийского океана на пляже.
В том их излюбленном с Лузалой месте, где они лепили свои первые песчаные фигуры.
В голове рефреном крутился припев давней, еще тех лет песни, - …Скованные одной цепью…
Почему-то вспомнилась фраза, которую так часто произносят герои голливудских фильмов, - Ничего личного!
Было охеренно грустно.
Хотя, скорее, не грустно, а гадко.
И тоскливо.
Когда выть хочется.
Подняв голову в облака.
Тинаш посмотрел вверх.
И увидел…горы пассатных облаков, которыми можно любоваться при любой прихотливой игре света, когда они закрывают звёзды, когда купаются в ярком блеске луны, когда они тёмной грядой перерезают горизонт, пылающий на западе багряными огнями заката, и, наконец, когда они в полдень вздымают свои снежные вершины между синим сводом небес и синим простором океана*.




*Р.Л.Стивенсон «Потерпевшие кораблекрушение»