Бычковы

Автор: отец Онаний Соседи у нас были. Бычковы. Не так чтобы двор в двор, а через напротив. Большая семья. И странная. Один Бычков страннее другого. Хотя, нет, часть из них были Ванюковы. Запутался. Это потому что старшая дочка Бычковых, Ленка, вышла замуж за Ивана Ванюкова и сменила фамилию, но не свою сущность. Ибо сущность сменить нельзя.

Тогда получан, что и дети их Ванюковы. Чёрт. Ну ладно. Так как жили все они под одной крышей в фамильном доме Бычковых, то пусть и будут все Бычковы, независимо кто на ком стоял.

Начну по старшинству. Дед и бабка Бычковы, дед Иван и бабка Женя, были очень неприветливыми. Людей они любили, примерно как собаки вшей. Никогда ни с кем не здоровались и жили особняком. Домишко их был в самом глубине длинного, словно пенал двора, поросшего высокой, давно не полотой травой вперемешку с подсолнечником, который из-за отсутствия должного полива низко склонил свои головы. Дед Иван да бабка Женя навевали тоску и одновременно кинговский ужас. И я говорю не только про детей, на которых ужас навевает всё подряд, вернее всё, что невозможно объяснить на пальцах. Даже взрослых они немного пугали. Этакие медведи-шатуны, живущие по соседству. Мало ли чего им в голову взбредёт.

Всю жизнь дед Иван работал в совхозе. Был молчаливым и состоял сорок лет в одной и той же должности, с которой и ушёл на пенсию. Бабка Женя, наоборот, за всю свою трудовую деятельность сменила десятка полтора контор. Была она ленивой и туповатой. Иной раз уволившись, она и вовсе по долгу не работала. Тогда ещё не было понятия фриланса, но бабка Женя Бычкова уже знала в этом толк.

Старшая дочка Ленка появилась на свет когда этого никто не ждал. Декрет затянулся до того возраста, пока ребёнок не стал пионером. Как-то запамятовала новоиспеченная мать, что пора бы выйти на работу.

А тут второй ребенок. Опять нежданно-негаданно. Славик. Декрет пошёл в рост, занимая на пьедестале небывалых достижений первые места.

Дети, как и их родители были угрюмым и нелюдимыми. Даже в школе они почти ни с кем не общались. Говорили мало. Учились плохо.

А после школы Ленка каким-то образом вышла замуж. За Ванюкова. И перестала быть Бычковой, но чисто юридически. Как была телушкой, му да му, так и осталось. И Ванюкова, как оказалось, это вполне устраивало. Был он простым парнем, только что отгулявшим дембель. Устроился трактористом в совхоз и звёзд с неба не хватал. Так что ничего особенного. И Ванюков поселился у Бычковых.

Внезапно умирает глава семейства дед Иван. Скоропостижно. Сидя в туалете. При этом к туалету довольно долго никто не подходил, так как боялись гнева заседающего в нём. Оказалось, напрасно.
Извлекли хозяина и свезли в морг, а оттуда прямиком на кладбище. Всё быстро и тихо. Даже поминки не устраивали.

Жена его практически следом приставилась. Как будто ей скучно одной стало, вот и пошла по стопам мужа. И снова в туалете. Чёрная дыра какая-то, а не сельский сортир.

Ванюков, после обнаружения в сортире сначала мёртвого тестя, а затем мёртвую тёщу, злополучную будку раздумий заколотил крест на крест от греха подальше.

Дом стал больше Ванюковским, потому что из Бычковых остался только Славик.

Потом Ленка стала рожать, как из пулемёта. Что ни год, то приплод. Молчаливая, она стала завсегдатай местного роддома. Про неё даже в газете "Заря" писали, что типа "даёшь...". А там понимай как хочешь, каждый в меру своей испорченности.

Совхоз загнулся и тракториста Ваньку Ванюкова пнули пинком под зад в суровое настоящее, где он стоял, как пугало посреди огорода, только огород тот - огромная развалившаяся страна, с чёрными, вечно ненасытными воронами, которые готовы утащить последний гнилой помидор, пока ты стоишь и жалеешь себя.

Но Ванька не долго был в печали. На подходе был четвертый отпрыск, не о том стоило печалиться, а тут Славику повестка пришла, считай одним ртом меньше. Всё радость.
И уехал Ванька на вахту, куда-то в Сибирь -матушку, где только бурые медведи, да нефть из земли бьёт прямо в глаз.

А Ленка осталась при детях, сама по себе. Хотя, казалось, она отъезда мужа даже не заметила. Муж же исправно слал деньги через знакомых и посему бывшая в девичестве Бычкова и её малолетние дети могли жить вполне сносно. Вахты у него были бесконечно длинные, как полярные ночи в тех краях. А ещё появиласну него зазноба, повариха Ирка, красоты невиданной, с таким золотым запасом во рту, что тогдашний ВВП поперёк неё не потянул бы. Короче запал мужик.

Ленка же как плохенькая коровенка, а мать и того хуже, вяло вяло тянула свою лямку и четверых детей. Казалось о том, что у неё был муж, она вовсе позабыла, потому что уже и Славик из армии вернулся, а муж до сих нет. Настоящий вахтовик!

Славик, единственный из истинно Бычковых, решил ничего после армии не делать. Решил категорически. К тому в армии он не приобрёл, как большинство солдат, а потерял. Потерял три пальца на правой руке, потому что командир роты был очень ушлым человеком и каждого солдата старался пристроить. Кого в плотники, кого в грузчики. Славику досталась пилорама. А так как был он Славиком Бычковым, то дело делал вяло и неохотно, зацепился рукавом да и угодил куда не надо. Минус три пальца.
"А будешь залупаться, солдат, я напишу, что ты СОЧ и калымил где-то на чёрных. Тогда тебе вообще трибунал. А так только минус три пальца и домой",- так выразил своё командирское решение Славику командир.

В общем Славик осел в родительском доме вместе с сестрой и племянниками. Такой вот сельский Шекспир. Стали они вместе осваивать деньги Вани Ванюкова, который ни разу не забыл про любимую семью.

Сколько точно лет прошло с тех пор, как Ванюков уехал на вахту, не известно. Но у самого младшего уже появилась тяга к противоположному полу, когда отворив покосившуюся калитку во двор вошёл он.

В руках Ваня нес большую сумку, от которой пахло рыбой и хвоей. Лицо его было обветрено, в массе своей он уже не напоминал того поджарого молодого тракториста из совхоза. Только вахта делает из мальчика мужчину. Эту истину Ваня Ванюков прочёл в туалете в первый же свой приезд на месторождение. Вообще тамошние туалеты были кладезью житейской мудрости. Ни один психолог рядом не стоял с теми догмами, которые оставили после себя вахтовики.

Осмотрел Ваня заросший травой огород , скинул тяжёлую самку на землю и пошёл в дом, который за время его отсутствия стал ещё ниже и скособочинее. Будто бы всё кругом состарилось, а ведь прошло то всего ничего, можно сказать вчера только уехал. Как быстро летит время.

В доме, сидя на полу, перебирала гречку его жена Ленка. Во всё горло, словно резанный, орал телевизор, оторваться от просмотра которого не могли все его четверо детей и великовозрастный Славик, чинно державший сигарету двумя оставшимися пальцами правой руки.

Приезд отца семейства прошёл максимально незаметно. Как будто он пять минут назад вышел в магазин и опять вернулся. Ленка просто приподняла голову от гречки и чуть кивнула. Остальные же вообще не отрываясь от просмотра чего-то в жанре кровь и кишки, не стали тратить время на уточнение произошедшего.

Ваня вернулся за сумкой, занёс её в дом, извлёк из глубоких недр несколько тел омуля и пакет кедровых орехов. Осмотрелся ещё раз и снова ушёл.

Деньги для Елены Ивановны Ванюковой и её большого семейства продолжали поступать ровно десятого числа каждого месяца. На почте всегда удивлялись этой точности, совершенно не свойственной всем Бычковым.

Где-то за рекой Ангарой, где земля настолько твёрдая, что для того, чтобы добыть из неё нефть, приходится очень долго трудиться, до сих пор работает пожилой мужчина с простым именем Иван. Говорят, что он не выезжал домой лет двадцать или даже тридцать. Никто толком не знает. Но слухов ходит много. Многие считают его маньяком, который спрятался в глухой тайге от содеянного. Другие считают просто недалёким. Бомжом, который потерял все документы и имущество, и теперь работает "на дядю" задарма. И те и те не правы.

Иван Ванюков вышел на пенсию. Получив уведомление об этом он расплакался, потому что привык всё время работать и ни о чём не думать. На вахтовке его вывезли до ближайшего посёлка, который нависал над суровой вечно холодной рекой. Нужно было ехать ещё дальше, примерно пятьдесят километров, до железнодорожной станции, но Иван решил, что он не сможет.

На самом краю посёлка он купил крошечный домик-развалюху и остался там.

А что случилось с его семьёй, то быльём поросло да осокой, которая так часто мешает жить в наших краях. Только до самой своей смерти, Ванюков каждый месяц ровно десятого числа отправлялся на почту, чтобы сделать перевод. Потому что вахтовики бывшими не бывают.