Финансовый авантюрист ч23

Автор: Гусар Глава 23

Дождь стучал по стеклам дорогого ресторана, превращая огни ночной Москвы в расплывчатые блики. Михаил сидел напротив Кирилла Громова. Тот излучал непривычную, почти деловую серьезность, размахивая вилкой с трюфелем как указкой.

- ...и вот здесь, братан, будет не просто ЖК, а экопоселение! Свои сады, очистные по последнему слову, школа искусств для детворы! - Кирилл чмокнул воздух. - Папаша в восторге от идеи. Говорит, это лицо новой Москвы. И знаешь, кто должен быть лицом этого лица? - Он ткнул вилкой в Михаила. - Ты, Миш! Формально – гендиректор новой управляющей компании «Эко-Хабитат». Фактически – мозг и душа проекта!

Михаил медленно пережевывал стейк. Слишком сладко. Слишком гладко.
После кабальной сделки с Громовым-старшим, после изгнания Максима, после запущенной мести Славику – этот "спасательный круг" пах не спасением, а приманкой.

Но какой приманкой! Цифры в презентации, которую Кирилл небрежно швырнул ему на стол час назад, кружили голову. Доходы, способные покрыть не только любые потенциальные иски от обманутых вкладчиков, но и выкупить пол-Забайкалья.
А главное – негласное обещание: связи Громовых решат вопрос со следствием. "Лояльность вознаграждается, Михаил," – всплыли в памяти ледяные слова Виктора Павловича.

- ...а главное, проект чистый, – продолжал Кирилл, наливая дорогой бордо. - Экология, социальная ответственность, возрождение промзон! Никаких тебе пирамид, никаких серых схем. Ты же хочешь отмыться, брат? Вот твой шанс. Блестяще!

Отмыться. Слово резануло. Михаил отпил вина. Оно было отличным, но оставляло горькое послевкусие.

- Кирилл, проект масштабный, – начал он осторожно. - Старые заводы... Там же черт знает что в земле. А люди? Территория не пустует, там же целый микрорайон бараков и гаражей...

- Ах, эти? - Кирилл махнул рукой, как от назойливой мухи. - Барахилу разберут, гаражники получат справедливую компенсацию и переедут в новые, комфортные... эээ... жилые массивы подальше отсюда. А землю очистят! Технологии, Миш! Все по закону, под контролем лучших экологов. - Он подмигнул. - Которых, кстати, тоже подберешь ты. Как лицо проекта. Доверие, понимаешь?

Доверие. Михаил почувствовал, как знакомое напряжение сжало виски. Он вспомнил презентацию Кротову – горы документов, требующих "тотального аудита". Этот проект требовал того же. Только ставки были выше. На кону – свобода. Или ее иллюзия?

- Мне нужно погрузиться в документы, Кирилл. Глубоко. Без этого – никак.

- Конечно, братан!- Кирилл хлопнул его по плечу. - Весь архив – твой. Контракты, отчеты, заключения экологов – все как на ладони. Папаша сказал: Михаилу – полный карт-бланш. Ты же наш! - Его улыбка была ослепительной и абсолютно непроницаемой.

Кабинет в новой, временной конторе "Эко-Хабитат" пахло свежей краской и дорогой мебелью. И деньгами. Михаил сидел за огромным столом, заваленным папками. Рядом – открытый ноутбук, на экране – сканы договоров купли-продажи участков под "экопоселение". Кротов, сидевший напротив, методично листал отчет экологов. Его лицо было бесстрастным, как всегда. Никакой фамильярности, только холодная профессиональная дистанция.

- ...фирма «Весенний Ручей», – Кротов постучал пальцем по экрану ноутбука. "Приобрела гаражный бокс у Петрова И.С. за сумму, составляющую примерно 5% от его рыночной стоимости через месяц после сделки. Дата продажи – за неделю до того, как Петров И.С. попал под колеса автомобиля по вине пьяного водителя. Тяжелая инвалидность. Гараж перепродан «Дельте-Строй» – структуре, аффилированной с нашим застройщиком – за сумму, близкую к рыночной. - Он переключил документ. - Юридическая цепочка безупречна. «Весенний Ручей» ликвидирован.

Михаил молчал. Он видел фамилию Петрова. Видел цифры. "Справедливая компенсация" от Кирилла обретала жуткую конкретику.

- Далее. «Лютик-Инвест», – продолжил Кротов тем же ровным, лишенным эмоций тоном. - Приобрела участок под объект инфраструктуры у Сидоровой М.П., пенсионерки. Сумма чуть выше среднерыночной на тот момент. Однако...- Он открыл другую папку. - За неделю до сделки сын Сидоровой, индивидуальный предприниматель, столкнулся с внезапным и необоснованным, по его словам, отказом в продлении ключевой лицензии. Сразу после – налоговая проверка с претензиями, грозящими уголовным преследованием. Уголовное дело не возбуждено, претензии частично сняты... после подписания Сидоровой М.П. договора купли-продажи.

- Давление? – спросил Михаил, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

- Прямых доказательств нет. Показания соседей о визитах незнакомцев носят общий характер. Запись камер наблюдения низкого качества. Связь между событиями... косвенная.- Кротов отложил папку. - Схема отработанная. «Лютик» также ликвидирован. Цепочка обрывается.

Он взял отчет экологов. Толстый том. На титуле – логотип уважаемого института.

- «Заключение о соответствии санитарно-экологическим нормам и отсутствии значимого исторического загрязнения», – зачитал Кротов. - Основано на восьми пробах грунта.

Он открыл отчет на последней странице.

- Приложение 3, сноска: «Пробы из центральной зоны (бывшие цеха №5 и №7, гальванический участок, склад ЛКМ) не отбирались ввиду ограниченного доступа на территорию (объект под охраной ООО «Щит-СБ», контракт с «Дельтой-Строй»). Рекомендовано провести дополнительные изыскания на этапе проектирования фундаментов глубокого заложения.»

Кротов закрыл отчет.

- Охрана нанята «Дельтой-Строй». Дополнительные изыскания не проводились. Проект фундаментов утвержден. Экономия значительная.

Ярость, горячая и знакомая, подкатила к горлу. Михаил встал и подошел к окну. Внизу копошился город. Город, который он хотел покорить и который снова пытался его сожрать. Проект был не спасением. Он был изощренной ловушкой, где Михаилу уготовили роль главного виновника. Визитная карточка «Эко-Хабитат» с его именем станет эпитафией, когда всплывет грязь с землей, давление на стариков и фальшивые экологические отчеты. Громовы останутся в тени. Он поедет валить лес.

- Ваш юридический анализ ситуации, Артем Валерьевич? – спросил он, не оборачиваясь, подчеркивая формальность. Кротов был его адвокатом, но его лояльность вызывала все больше вопросов. Не слишком ли он осведомлен о механизмах Громовых?

- С текущими документами? – голос Кротова был ровным.
- Прямой юридической ответственности вас, как наемного руководителя управляющей компании, пока нет. Подписи под сомнительными сделками стоят другие. Однако, – он сделал небольшую паузу, – в случае публичного скандала или процессуальных действий со стороны пострадавших собственников или экологов, волна негатива обрушится в первую очередь на публичное лицо проекта. Вас. Громовы обладают значительными ресурсами для правовой и информационной защиты. Их позиция будет... укрепленной.

Михаил обернулся. Взгляд Кротова был бесстрастным, как у робота, оценивающего шансы в судебном процессе. Ни намека на личную вовлеченность или совет.

- Значит, мой статус «лица» – это и есть главный риск?

- Риск – это неопределенность, – парировал Кротов. - Ваш статус – фактор повышенной публичности и, как следствие, уязвимости в медийном и общественном поле в случае конфликта. Отказ от должности сейчас может быть расценен как нелояльность и повлечь прекращение... поддержки по другим направлениям ваших дел.

Намек на следствие и лечение матери был прозрачен.

- Продолжение работы дает время. Время можно использовать по-разному.

Он встал, собирая папки.
- Моя задача – информировать вас о юридических рисках выявленных документов. Какие решения принимать – ваша прерогатива. Документы изучены. Буду ждать ваших указаний по дальнейшим действиям в рамках моего мандата.

Кротов ушел. Его холодная профессиональность была как удар хлыстом. Он не был союзником. Он был дорогим инструментом, который мог в любой момент переключиться на обслуживание более могущественного клиента – Громовых.
Михаил остался один с гудящей тишиной и кипами бумаг, пахнущих предательством. Он подошел к сейфу, достал оттуда тяжелый, холодный предмет. Нелепый складной нож из Монако. Сувенир удачи, ставший символом отчаяния и готовности. Он сжал рукоять, ощущая знакомую тяжесть металла. Рука не дрогнула.

Папа Андрей, – пронеслось в голове с горькой нежностью и стыдом. Он верил в честный труд. В дисциплину. В шахматы, где все по правилам. А я? Его сын по духу... лезу в игру, где правила пишутся на ходу тем, у кого больше власти и наглости. Где сыр в мышеловке позолочен, но отравлен.

Он положил нож в карман пиджака. Тяжесть успокаивала. Надо было ехать на место. Увидеть «экопоселение» своими глазами. Унюхать ложь не в чернилах, а в воздухе. И понять, как превратить эту позолоченную ловушку в оружие против тех, кто ее расставил. Игра только начиналась. И ставки, как всегда, были выше крыши.