Тебе?

Автор: Шева …Как ни странно, подвели руки.
Хотя на то, что руки после зимы ослабели, Комов обратил внимание уже давно.
В общем-то с тем комплексом упражнений, которые он традиционно, по давно устоявшейся привычке, делал через день с гантелями и пудовой гирей, Комов справлялся без проблем.
Почти.
Трудно, а точнее - тяжело, давались только отжимания от пола.
Нет, на кулаках свои пятьдесят раз Комов делал без особого напряга. Сказывалась давняя, еще со студенческих лет, привычка к этому незамысловатому, но эффективному упражнению.
Тяжелее стало получаться на пальцах. Причём пальцы-то как раз держали, а вот руки после тридцати отжиманий, когда он, сцепив зубы, дожимал таки заветные сорок раз, начинали противно дрожать.
- Херово! – с досадой подумалось Комову, и нехотя он констатировал невесёлое, - Старею…
Но настоящий шок он испытал в мае. Когда после затяжных холодных первых двух месяцев весны наконец-то стало по-настоящему тепло и он смог начать бегать по утрам в родном лесопарке.
Перед пробежкой он традиционно подтягивался на самодельном турнике, с незапамятных времён оборудованном в самом начале тропы, ведущей в парк от его дома.
Конечно понятно, что после зимы мышцы были не те, и требовался месяц, а то и полтора, чтобы выйти на привычное число подтягиваний.
Но в этом году Комов был неприятно удивлён.
В третьем, последнем подходе к турнику он смог подтянуться всего два раза.
Причём второй раз еле-еле, позорно извиваясь как червяк, насаженный на крючок рыбака.
На большее сил не хватало.
Комов спрыгнул с турника, глянул на руки - будто и не свои!, в сердцах сплюнул.
Потом не выдержал и, благо рядом никого не было произнёс, - Херово! Совсем слабак стал!
Удивился: с грудными мышцами ведь всё нормально, бицепсы и трицепсы тоже ничего, а вот плечелучевые видно за зиму совсем ослабели.
Вот и результат. Невесёлый.
Целый день после этого Комов недовольно морщился, вспоминая утреннюю неудачу.
Мысли в голову лезли всякие.
Неприятные.
Еще один кирпичик в условную стену, которая хотя и незримо, но ощутимо постепенно возникала между ним и окружающим миром.
Началось с гаджетов. Ну не мог он уже и близко сравниться с молодыми в пользовании той же мобилкой. Так…позвонить, по вайберу что-то отправить и получить, новости посмотреть - да и всё.
Совсем недалеко от старушки-матери, которая со своим кнопочным говорила, - Я уже, сынок, как тот динозавр!
Новости, которые Комов читал в телефоне, или слышал по телевизору, в большинстве своё вызывали только раздражение.
Причём не глухое, потаённое, а явное, неприкрытое, озлобленное, - Что же вы, сволочи, творите?!
Мир вокруг будто перевернулся с ног на голову, и этот его кульбит Комову совершенно не нравился.
Хотя тридцати- и сорокалетние в экране телевизора и пели, и плясали, и взахлёб рассказывали, как всё вокруг расчудесно и вообще - вау!
То есть нагло публично врать и кичиться непотребством было уже не то что даже не стыдно, а стало безусловным трендом, нормой поведения. С презрительным отношением к тем, кто уже отстал, не разделяет, не догоняет и, само собой, конечно же, отстой.
Мужское самолюбие Комова тоже страдало.
Чувствовалось уже, что укатали сивку горки. Воспоминания о былых победах утешали слабо.
Да еще мелкие, но обидные щелчки по собственному эго задевали.
Как на днях.
Комов вошёл в трамвай. Стал, держась за поручень. Залюбовался девочкой лет пятнадцати, сидевшей перед ним в прекороткой юбке. С восхищением глянул на её небольшую родинку над верхней губой, - Ну прямо Синди Кроуфорд!
Комов будто невзначай расправил плечи, гордо выпятил вперёд ухоженную бородку а-ля Мэл Гибсон в «Гении и безумце». С полгода уже как завёл, подражая нынешней моде молодых.
Размечтался.
Как вдруг мама девчушки, как оказалось, стоявшая рядом, резко приземлила, - Даринка, уступи место дедушке!
И неловко, и стыдно…
Херово, одним словом.
Хотя по большому счёту, мелочи это всё, конечно.
Вот то, что жена опять в больницу попала, - это действительно нехорошо.
Но, слава Богу, уже пошла на поправку, скоро должны выписать.
Да еще и в больнице заинтересованы сейчас побыстрее койку освободить. Весь второй этаж под раненых отдали.
Оттуда.
И всё равно, говорят, мест не хватает.

Вдруг вспомнился эпизод вчерашнего дня.
Когда он уже уходил из больницы.
По одной из алей неподалеку от корпуса, где лежала жена, навстречу ему катилась коляска.
Ну, как катилась?
Девчонка катила.
На слово «девушка» язык не поднимется: совсем юная. Будто старшеклассница.
В коляске - молодой парнишка. В камуфляже.
На лице, с правой стороны - огромный багровый шрам.
Но не это поразило Комова.
Паренёк был без рук.
Без обеих рук, блядь!
Совсем.
Культи только торчали. Как обрубки.
Молча проехали мимо.
И когда Комов вспомнил эту встречу, совершено неожиданно, нежданно-негаданно в голове будто взорвалось, - Это тебе херово? Тебе?!