Дерьмовая работа. Эпизод 6. Часть 7.

Автор: godsayit Февраль 2005. Ярославль.

Над дубленкой, уже несколько потрепанной, торчала только пушистая меховая шапка. Утонув валенком в сугробе, мужчина перешагнул через снежную насыпь, таким образом срезав путь, пошел напрямик к подъезду пятиэтажного обветшалого дома, на торце которого была прибита гордая табличка: «Дом высокой культуры быта». Обычно такие таблички только смешат, но, как ни странно, жильцы этой хрущевки смогли сохранить уважение к себе и окружающим, поэтому и в настоящие дни дом был именно таким, как указывалось в надписи. В подъезде всегда было вымыто, везде лежали чистые половички, на покрашенных стенах цветы и вырезки из журналов в рамках; и главное светло, тепло и все стекла на месте.

Поднявшись неспешно на третий этаж, мужчина открыл ключом дверь и зашел в квартиру; скинул верхнюю одежду, положил продукты в холодильник и уселся в мягкое кресло в единственной комнате. Кресло обычно стояло перед компьютером, но часто он ставил его перед окном и подолгу сидел, наблюдая за птицами и прохожими. Он жил в Ярославле уже несколько месяцев. Сдав квартиру в Москве друзьям одного коллеги, продав все, что не составляло первичной необходимости, Кирилл собрал небольшой чемодан и двинулся в путь. Тогда он уже точно знал, кого и где ему искать.

После всего произошедшего в 2003-ем он встречался с огромным количеством людей, среди них были и эксперты и следователи и даже маги и колдуны, но тщетно. Встречался он и с Загорелым – следователем по особо важным делам, которому поручили расследовать это дело, когда стало выясняться, что смерть Лизы на совести серийного убийцы, ненависть к людям которого распространялась на разные уголки страны и на Ярославль в том числе, но тогда это был просто список городов, пустые ряды букв в столбик. Уже начиная отчаиваться и ожидая новостей только следственных органов, Кирилл, бороздя пространство Интернета, обнаружил текст, который перевернул его жизнь. Только сейчас он понимал, что то событие было переломным, и теперь его жизнь разделялась на две части - до текста и после него. Обратиться к глобальной сети ему посоветовал… да нет, не посоветовал, просто случайно обронил слово тот самый следователь; Кирилл не помнил всего, что говорил Загорелый, но запомнил фразу: «…да вот хотя бы в Интернете, чего только не пишут, аж волосы дыбом встают!». С тех пор почти все свое свободное время Кирилл бороздил виртуальное пространство, пытаясь отыскать хоть что-то. Через много месяцев набора ключевых слов, просматривания разных странных, а порой и пугающих, сайтов его труды, наконец, были вознаграждены, если это можно назвать наградой. Кирилл читал этот текст не раз и не два, иногда он понимал, что это уже не просто ненависть, это просто смысл, логическое продолжение или завершение жизни. То, к чему все должно прийти, а эти слова теперь были просто словами, но они притягивали своим ужасом, своей болью.

«…так увлечена своими мыслями, что не слышит, как я приближаюсь. Только в последнюю секунду она вдруг вздрагивает, но уже поздно. Хватаю свободной рукой, зажимаю ладонью рот и тут же бью! Нож входит так мягко, но не как в собаку, а как в свинью; и кровь, совсем черная в лунном свете, рвется наружу, окропляя мою руку, заливая ее. Я не наношу второй удар, одного достаточно. Она бьется, трепыхается, они все становятся такими сильными, так жаждут жизни. Но зачем она им? Просто куча мяса, глупого, взбалмошного мяса, не умеющего жить в гармонии.

Силы ее иссякают, руки уже не бьются об меня, тело обмякло, дыхание слабо. Я перехватываю ее за талию и тащу к домику, красному домику, спрятанному от посторонних взглядов. Это не просто - тело тяжелое, а тащить далеко. Здесь, в нехитрой постройке, смотритель парка хранит всякий инвентарь, укладывая его аккуратно на полки и ставя к стенке. Место идеально подобранно, можно включить свет, не боясь быть замеченным. Зажигаю лампу. Девушка еще жива, это мне и надо. Кидаю ее на землю, упираюсь коленом в грудь. Чувствую биение ее сердца, она смотрит на меня. В глазах испуг и какая-то глупость! Сколько там животной глупости!

- Хочешь домой? – спрашиваю ее и вытираю ей слезу, пустившую дорожку от края глаза к уху.

Она молчит, безголосо двигает губами. Умирает. Нож все еще торчит из ее шеи, тускло отсвечивая ручкой. Берусь за рукоять и выдергиваю. Девушка вздрагивает, поднимается грудью вверх и снова падает, сотрясаясь телом; кровь вспенивается, пузырится с новой силой, она снова пытается что-то сказать, но до моих ушей доходят только странные нечеловеческие звуки.

Глаза! Что там? Где там эта истина в этих перепуганных свинячьих глазках. Там только: «хочу жить» и все! А зачем? Посмотри на себя? Что ты ешь, с кем ты спишь? Почему ты имеешь право на жизнь? Кто тебе разрешил? Бог? Ты у него спросила? Жизнь тебе дал человек, так почему же другой Человек не может ее отобрать? И я тот самый Человек!

А она уже совсем притихла, но еще теплая. Глаза только прикрыты. Поднимаю нож, вытираю его об ее куртку, так, чтобы не осталось лишней крови. Оттягиваю двумя пальцами веки… Эх, нож чересчур большой, боюсь, неаккуратно нажму и глаз вытечет. Огладываюсь по сторонам, поднимаюсь. На одной из стен висит лопата, снимаю ее и берусь за гвоздь. Дерево отсыревшее, поэтому гвоздь выходит легко, разве что остаются на пальцах красные вмятинки. Снова опускаюсь к телу, поднимаю веки, приставляю острый конец к коже и резко нажимаю, потом всовываю в образовавшееся отверстие нож, надрезаю и снимаю веки, сначала левое, а потом правое.

Глаза стали совсем другими. Мертвые, они совсем не такие… Вдруг приступ тошноты и меня рвет прямо на нее, я корчусь в судорогах, а она смотрит и как будто презирает меня. Вытираю рот оторванным куском ее пуловера, встаю. Еще вчера я принес сюда канистру с водой. Нужно обязательно все вымыть, отпечатки ни к чему, по отпечаткам меня сразу найдут. Все смываю, включая отпечатки на ручке лопаты. Проходит время, огладываю помещение, последний взгляд. Вроде ничего не забыл. Точно ничего.

А за дверью уже совсем ночь и тишина, ветер дует меж деревьев. Я иду по трухлявым веткам, выхожу на дорожку. До дороги идти не менее получаса. Иду бодро, но мне совсем не весело. В этих глазах как всегда пустота, все мои вопросы без ответов. Но я не остановлюсь, я должен все понять. Однажды я увижу там смысл. А пока вдалеке показалось шоссе, пора сворачивать. Парком можно уйти далеко, так никем и не замеченным, а там уже, когда вступит в свои права город, пройти немного и поймать машину или дойти пешком, в принципе, тоже недалеко.

Сегодня не буду видеть снов…».

Красная будка… Кирилл был там много раз. Сидел на корточках, трогая землю, приносил цветы. Эта лопата, брошенная на землю, кусочки рвоты найденные при осмотре. Не было никаких сомнений, но он должен был сам…; увидеть его, посмотреть в его глаза, а может и убить… Схватить его, воткнуть в тело нож и резать, резать, выпустить кишки наружу и смотреть в его глаза. Или просто одним выстрелом оборвать жизнь этого нелюдя, покончить как с бешенной собакой.

Нет, не знал еще Кирилл, что ему делать, однако знал, что он хочет – найти, для начала просто найти. С его ксивой не было проблем узнать IP-адрес писавшего текст и так же не сложно было вычислить, где он находится территориально. Сложность была в том, что человек по адресу уже не жил, но и это было не проблемой, на выяснение личности жильца потребовалось около двух дней, а чтобы найти его тогдашнее местопребывание и того меньше – пару часов. И вот он был здесь, в маленькой квартире, почти в центре провинциального города, без малого три месяца. И сейчас сидел, смотрел в окно и думал. Думал не о чем-то конкретном, но обо всем вообще, складывая общую картину в связи с открывшимися вчера фактами. Фактами, которые многое могли объяснить, но вряд ли утешить или оправдать. Просто факты.