Дембель(последний рассказ из цикла)

Автор: АЛУ ЗЕФ «…Мариночка...Знаешь, именно сейчас писать тяжело, слова бессмысленным роем носятся в голове... мне действительно тяжело, тяжело писать в таком состоянии...я даже не думал, что меня еще способно настигнуть такое, видимо я до конца не осознавал насколько ты мне дорога..., но по крайней мере сейчас я понимаю, ради чего мы выходили на маршруты, ради чьей безопасности погибали лучшие из лучших, и ловя каждый твой взгляд все больше и больше убеждаюсь - это было не зря...»
Отрывок из неизданного…, вместо предисловия

Сразу предупреждаю когорту упиздней, которые сейчас ломануцца срать, исходя исключительно из того, что я адекватно оценил их убогие тексты, так вот, не трудитесь, отвечать не буду, общаюсь только с вменяемыми пацанами.
Ну вот, через тернии, как говорится, я и добрался до крайней точки своего долгого повествования. К тому дню, который ждет каждый срочник – к дембелю. Как там у Гришковца…да да, именно так, с небольшой поправкой на род войск: «В тот день я в последний раз в жизни проснулся как солдат, встал как солдат, заправил свою кровать, в последний раз в жизни, будучи солдатом…»
Да. В конце – концов, подошел день, который грезился нам сотни раз, когда мы в десятый – двадцатый раз перечитывали письма из дома, когда над землей рдел безумно красивый и красочный, но такой чужой закат, когда утреннее солнце освещало, пробуждающиеся позиции, ставшей родной, базы, да мало ли когда… о доме мы думали постоянно.
По давней традиции, сложившейся в нашем батальоне за годы боев, с нашего, действительно последнего, рейда, группа вернулась накануне вечером, это возвращение я не забуду наверное никогда. Тихо рыча бронники вползали через КПП, уставший личный состав сидел на броне, каждый на своем обычном месте, и всё вроде бы было как всегда, а вроде и нет, в голове пыталась прижиться мысль, что на маршрут мы не выйдем уже никогда, а эти ворота завтра закроются не для того, чтобы кто – то из нас ушел через них в свой последний рейд, а для того, чтобы завершить для нас, нашу войну…
База встретила нас напряженной тишиной, только главный посетитель солдатской столовой – безродный кобель Мухтар, лупил хвостом по бокам, искренне выражая свою радость. Не успели мы расположиться в кубрике, как потянулись первые посетители. Ночь обещала быть насыщенной, что в общем было и неудивительно, слишком многое нас связывало, почти до утра по базе разносились звуки гитары, а тосты…ну в общем много их было, что в совокупности с употребляемым крепким алкоголем, не могло не отразится на состоянии военнослужащих, поэтому никого не удивили раздающиеся поутру автоматные выстрелы, взлетающие то там, то сям ракеты и даже взрывы гранат - личный состав прощался с армией.
Поспать нам удалось где – то в течении 2 часов, после нас подняли, необходимо было привести себя в чувство перед торжественной частью.
И вот наступил этот момент - Батальон замер по стойке смирно, по полной боевой выкладке, в стою весь личный состав, включая офицеров. Тишина, напряженность момента чувствовали все. Дело в том, что по традиции, государственный флаг в этот день, должен поднимать тот, кто больше всего этого достоин, вот почему я я замер в недоумении, когда услышал своё звание и фамилию, вкупе с приказом поднять флаг… такого волнения я не чувствовал еще никогда, сотни километров пройденных по маршрутам, десятки, а может и сотни боестолкновений…всё это вылилось в один короткий путь из строя к флагштоку, к знамени, которому мы присягали когда – то очень, очень давно, впервые в жизни надев комбинезоны и разгрузы.
Флаг медленно полз наверх, а я…я смотрел в лица своих сослуживцев и понимал, понимал то, что было у них в этот момент перед глазами…так как сам испытывал те же ощущения…Перед глазами плыли лица тех, кто до конца исполнил свой долг, навсегда оставшись в этих горах: и наш первый командир Саня, оставшийся в том ущелье, и первая потеря нашего призыва, наряду с первым «Орденом Мужества» посмертно – Серега, по настоящему веселый и по – мальчишески озорной Серега, погибший чуть не сразу после нашего приезда, прикрывая напарника и получив пулю снайпера, и Андрюха, старший группы, обложенный в комендатуре маленького горного района со всех сторон, и подтвердивший со своим личным составом старую фразу французского генерала: «Гвардия погибает, но не сдается», и земляк мой Саня, вечно хмурый и всем недовольный, утверждавший, что ему нахуй никто не нужен, но погибший, отбивая у чехов пехотный караван, вытаскивая из горящего ЗИЛа, раненого пехотинца. Да мало ли их было…тех, кто выполнил свой долг до конца…и забывать их, ни я …ни мои сослуживцы, да вообще никто не имеет права…
Командир что – то говорил, благодарил нас за службу, но надолго его не хватило, он как – то внезапно замолчал, осекся, взмахнул рукой и, пожав нам руки, ушел, а с нами начали прощаться. Пацаны подходили, жали руки, обменивались адресами, вокруг была атмосфера некой…абстрактности происходящего, что ли, но это были удивительные и ни с чем не сравнимые впечатления. Я не могу сказать точно, сколько это длилось, но через какое – то время процедуру прервал звук садящегося вертолета…а еще через несколько минут, обняв на последок тех, до кого дотянулись, мы вышли с КПП, по направлению к нашей путевке в гражданскую жизнь…
Выходить через КПП без оружия и снаряжения, было жутко странно, состояние было такое, будто мы голые. Медленно, будто страшась будущего, мы пошли по направлению к вертолету и тут, вслед удаляющимся 18 – ти камуфлированным спинам, раздался жуткий грохот, такой салют возможен только там – среди гор и ущелий, где остаются только настоящие человеческие чувства и эмоции. Стреляли из всех видов стрелкового оружия, какие только были в наличии – база прощалась с нами, с теми, кому повезло дойти до конца и, не запятнав свою честь, выжить, тех, кто победил в войне с самим собой, в той схватке, которая ждет любого: «Не струсить, не побежать, не предать» - вот то, с чем сталкивается человек, когда над головой летят осколки, пулеметчик прижимает очередями к земле, заставляя впечатываться в грязь лицом, а снайпер ищет любую возможность, чтоб утяжелить твоё тело на лишних несколько грамм…, но нам…нам повезло.
Мы не знали тогда, что буквально через 10 дней, новый старший группы – Валера, раненый, обложенный со всех сторон, прикрывая отход группы, в последний раз вырвет кольцо и, классически подпустив чехов поближе, разожмет руку, а группа, неспособная двигаться из – за обилия раненых, примет бой и много хороших ребят, навсегда останутся там, в горах, навечно вписав свое имена в списки батальона.
А мы…мы летели домой. И меньше чем через сутки, жутко пьяный, но живой, я стоял на улице родного города. Шел дождь, люди спешили поскорей укрыться, один я стоял посреди улицы и , чуть пошатываясь, задрав голову вверх, смотрел на небо и стоял бы я так долго, чувствуя, как сходит, накопленное за службу напряжение, но…подъехавший наряд милиции, на время приостановил процесс релаксации, забрав меня в трезвяк.
Страна приветствовала своего героя…

Слава Российским Вооруженным Силам