Клятвопреступник

Автор: Спиди-гонщик

"Отпали от Бога, – ты и многие братья твои, и к диаволу припали. И правители Руси не правители уж суть, а кривители. И церковь потворствует им. И не стоять вам по правую руку от Христа. И ждет вас мука огненная, скрежет зубовный, страдания бесконечные, аще не опомнитесь, окаянные. Милость Господа нашего безгранична, но слишком долог для вас путь к спасению через искупление бесчисленных грехов ваших, а час ответа близок."

Кряхтение, периодическое хлюпанье и шуршание плотной бумаги разносились в гулкой кафельно-хлорной тишине школьного сортира.
Витя Гритигер по кличке "Оккупант" сидел на очке в традиционной позе орла и мучительно искал выбитое поносом днище. Мысли его были направлены на определение продукта, попадание которого в пищеварительный тракт могло вызвать в молодом здоровом организме такой эффект. Мыслей особых не было, потому что Оккупант с утра сожрал только традиционный бутерброд с маслом и докторской колбасой, стало быть, он жидко гадит не от этого. Возможно, виной был грязный ноготь большого пальца, который он обкусал с утра?
Очередной говнопад заставил Витю забыть о ногте и сосредоточиться на уклонении жопы от брызг, поднятных очередной порцией поноса.
Почувствовав, что напор жидкого говна слабеет, Оккупант с удовлетворением расправил обложку от тетрадки в полоску и в который раз начал читать текст.

"Я (Имя, Фамилия)... вступая в ряды... имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю... любить свою Родину... учиться и бороться... свято соблюдать..."

Понос иссяк. Витя ещё раз помял жёсткую зелёную бумагу, аккуратно разорвал её на четыре части и с неудовольствием
начал елозить полученными листками по горящему от ядовитого поноса очку.

К сожалению, чувства подвели Оккупанта. Как только он извёл последнюю бумажку, как диарейная масса снова зашевелилась, забурлила и вскипев от давления устремилась на волю по прямой кишке. Последний коварный всплеск - и вся Витина жопа оказалась покрыта мелкими каплями и это была далеко не вода.

Бумаги больше не было. Витя похолодел и представил, как он с грязной жопой пугливо скачет через весь длиннющий коридор до другого сортира, в котором могла остаться газетка... а в этот момент звенит звонок и в коридор вываливается галдящая толпа учеников... о, нет.

И тут Оккупанта осенило. Ну, конечно! Пионерский галстук! Он торопливо, путаясь в собственных пальцах и узле, развязал синтетическую красную косынку и, секунду помедлив, быстро скомкал заёрзал, завозил полученной тряпкой по заднице. И, о чудо! Через несколько секунд жопа была чиста и абсолютно суха. Витя поколебался ещё мгновение и кинул галстук в сортир. "Какая разница, скажу - потерял, всё равно они в магазине продаются."

Закончив, Витя неловко спрыгнул с унитаза на пол и не одевая штанов повернулся для изучения состава говна. Возможно, это могло пролить свет на природу поноса. Однако, масса была однородна, неприятна на цвет и очень дурно пахла. Витя поморщился, натянул штаны и брезгливо дёрнул за верёвочку. В бачке хрюкнуло, засипело и поток воды устремился в слив.
Витя, как зачарованный, смотрел, как водоворот кружит и втягивает в себя и зелёные листочки, и основательно испачканный в говне галстук, и само говно. Галстук закружился, свернулся с говном в тугую красно-коричневую спираль, и Витя вдруг обнаружил, что не может шевельнуться и пялится на бешено крутящийся поток не отрывая глаз. В голове его раздался гулкий голос: "Как повяжешь галстук - береги его, он ведь с нашим знаменем цвета одного!!!". На последнем слове голос стал оглушительным, Витя обмяк и свалился прямо на грязный пол.

Витю нашли на перемене его одноклассники. Он лежал в школьном туалете, и на его шее был аккуратно завязан испачканный в дерьме, мокрый красный галстук. Его отнесли в медпункт, где бледная от испуга медсестра сунула ему в нос пропитанную нашатырём вату. Витя пришёл в себя и посмотрел на мир новыми глазами. Он сел на узкой покрытой рыжей клеёнкой койке, сделал несколько неуверенных жестов руками, нашаривая несуществующий жилетный карман. Потом под недоумёнными взглядами двух десятков пар глаз так же неуверенно встал, прищурил глаза и его лицо озарила улыбка, так знакомая миллионам советских людей.