Глеб Федоров

- Что трясешься? Мы теперь одни!
Здравствуй, зеркало, перед тобой я снова,
Про меня всю правду, не томи,
расскажи, не упусти ни слова!

Поселилась ли в глазах моих печаль,
как, напомни, надо, улыбаться,
как с утра дыхание начать,
да и стоит ли вообще стараться?...

Армянцев вообще старался, чтобы все его предприятия проходили при как можно большем количестве народу. Сегодня он оказался все-таки одет, опрятен и даже как-то по школьному покладист. Незаметно примостившись на подоконнике среди гостей, Анатолий покорно сложил кисти на левом бедре и, тайком дергая перья из жопы соседствующего чучела неизвестной ему птицы, наблюдал за происходящим вокруг....

Окно показывает сумрак:
по центру – месяц выбрит до крови,
и перестрелка падающих звёзд,
что в сердце неба метят,
хвостами порождая белые огни,
ласкают мутный светом глаз,
лишённый сна в дневное время года,
в котором отразилась непогода,
а не морская ночи тишина,
что по ошибке была создана для сна
Богами в край теней ушедшего народа....

Банкуй, малыш – я видел много разных,
тебе их лоска точно не понять.
Твоих мелодий голос не напрасный
не сможет их безумия унять.

Банкуй, малыш! Пускай живет на крыше
забытый правдой, несуразный друг,
пока в ушах его пропеллер слышишь
ты сможешь крышу обойти вокруг....

1.
- Гнездо, как слышно?
- Пошел нахуй! – деревянная пробка выстрелила рядом с микрофоном.
- Подтверждаю отсоединение последней ступени!
- Заебись! – провизжало под звон бокалов.
- Двигатели не срабатывают! Не могу продолжать движение!
- Катапультируйся, блять!...

Заметь меня. Я рядом, если спишь.
Пусть неуклюж, в движениях неловок,
Но всё ж из ласки сшит и не могу без крова –
Поэтому я рядом, если спишь.
Когда тебя пугает ночью сон,
То плачет жаром твоё крохотное тело,
И, чтобы с ним душа не улетела,
Я рядом и насторожён....

Мы рубим колокол. Звонко
скрипят огнем топоры -
на меди бронзовой, тонкой
мы ищем новый нарыв.

Трясётся талии донце,
по донцу бьётся язык -
решили выбить мы солнце,
зажав у неба кадык.

Во рту вибрирует эхо,
от пота морщит носы....

Трусы были последним, что оставалось на Армянцеве. На какой-то миг он задумался и опустил руки по швам. Пауза это была больше лиричной, больше актерством, так сказать, нежели синонимом пресловутого «одумайся!» Армянцев давно утратил доверие к совести, выгодно объяснив себе все сопутствующие ей ограничения....