чудинов алексей

Все, что грехом зовут святоши,
меня и держит на плаву,
я - не корова и не лошадь,
жевать минуты, как траву.
А позовет плацкарт больничный -
купить потребуют билет,
я лучше выскребу наличность
сестричке в белом - за минет.
Чтоб чуть попозже, в формалине,
совсем беспомощный, нагой,
я утерял бы четкость линий,
за исключением одной:
той самой, что была, как стержень,
хоть и являлась целью стрел....

Когда ты дрочешь на скамейке,
на проходящих девок глядя,
ты понимаешь - ихний make up
столь вызывающ , ибо - бляди.
Случится скромницу приметить -
ты на неё глядишь построже:
она такая же, как эти,
но обойдется подороже.
Я так сидел....

Качалась уточка в пруду,
а я сидел на берегу,
камыш был сух,
октябрь - глух
и равнодушен ко всему…
Копило небо негатив:
давай-ка уточка лети,
умрет вода
и как всегда
октябрь уйдет не заплатив.
И утка встала на крыло,
а я закутался в нейлон
и, странно-злой,
побрел домой
сквозь строй березовых колонн....

На горизонте кромка рощи
была похожа на турник,
на нем подтягивался тощий
осенних сборов призывник.
И вот парнишка этот рыжий
недавно стриженный, рябой,
себя с трудом на небо "выжал",
как будто взятый на "слабо",
и раскраснелся словно стронций
в огне на кончике ножа....

Едины они - ночь и день
и все-таки - антагонизмы,
казалось бы, это - не хрень,
но… хрен что изменится в жизни.
А надо ли что-то менять
из данного, или - не очень,
поскольку количество дня
становится качеством ночи,
и - некому ночь отрицать,
останется править царица,
эмаль на овале лица
для синтеза вряд ли годится…
И где ты сегодня, Георг,
цепочка, выходит - предельна,
зачем же ты синтез расторг
как с Фридрихом, так и с Вильгельмом…
Вот тезис - бутылка вина,<...

Вроде - утро и чистое небо,
вроде день темноту превозмог,
отчего же так зло и нелепо
горло что-то сжимает в комок?
Нет бы - думать о чем-то хорошем,
нет бы - сердце исполнить надежд,
и мелькать бы трусами в горошек
на пробежке - улыбчив и свеж…
Только радость бодрящих пробежек
не рождает симпатий во мне,
и брожу я, скрипучий, несвежий
не мелькаю - маячу в окне....

Пиши бесчисленные "яти"
на бересте моей груди,
макнув в чернильницу кровати
свой ноготок, и выводи
на языке старинных чатов
прощальной нежности письмо
и поцелуем запечатай,
стяни, как грамоту, тесьмой.
Я ткнусь небритостью в ладони -
царапну грустного писца,
со лба ты волосы уронишь
и занавесишь пол- лица…
На кухне будет сумрак летний,
мы напоследок помолчим,
и дым потянет сигаретный
в окно дымком берестяным
Уйдешь, оставив сердцу свиток,
исчезнешь в сон...

Десять на десять метров,
если шаги не врут,
хмурит лицо от ветра
лучший мой кореш - пруд.
сколько мы пили "белой" -
он не шмонал карман,
если бухое тело
дрыхло, упившись вхлам.
Ноги укрыв осокой,
грустно смотрел и лишь
мух отгонял высокий,
ломкий, сухой камыш ....

В пальто времен советской власти
лежал забытый смятый рубль,
его пропажа или убыль
была в те дни сродни несчастью:
с утра не выпитое пиво,
взамен, с желудком не в ладах,
водопроводная вода
и тремор, как альтернатива...
считайте сами: пива кружка,
вторая, третья не в укор,
в кармане - крепкий "Беломор",
метро "туда-сюда" и …"двушка"
подруге звякнуть: еду, жди, мол …
вот, что давал целковый рупь -
"поправившись" и "положив на зуб"
себя собрать мог воеди...

А вы спорьте со мной, чехвостьте
и в гриву меня, и в хвост,
перемойте мои кости,
принимая меня всерьез.
Над походкой моей - лыбьтесь
и над тонкостью синих губ,
я бумажный теперь витязь,
понимаю - не столь уж глуп...
Не деменции след первый,
просто страхов сухой жмых -
не хочу я идти в жертвы,
без меня слишком много их....