Последние комменты юзера rak_rak

Ты и вправду очень сентиментален. Странно, я думал, что убийцам, пусть даже бывшим, чужды сантименты.

"Изорванная в клочья душа" - чушь собачья, извини. Какая может быть, к чёрту, изорванная душа, если ты и он убивали по приказу. Ты, наверно, внутренне страдал, когда с каждым очередным убийством ощущал, как от души отрывается клок.

Хуйня всё это. Если человек убивает человека, и наблюдает его смерть более одного раза, то его воля покрывается бронёй беспощадности, и он становиться непрошибаем для любого стёба и насмешек в сторону своих мыслей. Алу же реагирует как пацан, на глазах которого разорвали в куски и сожгли кучу народа (такое правда бывает на войне), - и эти свои страхи он возвёл в культ, считая, что все, кто этого не испытал - не может даже представить подобного. На самом деле убить человека - нехуй ссать. Как курёнка зарезать.

Какие нахуй раны души? Что это такое? Инерция переживаний ужасов прошлого, наверно. Бедный мальчик Алу. Он всё никак не может отойти от грустных воспоминаний, отвергает любое несерьёзное отношение к событиям, произошедшим в период службы в нашей ёбаной армии.

Но и хуй с ним, если ему реально так плохо (больно и противно, ггыгы) то, пожалуй, хватит мне срать на этого физически очень крепкого, но душевно ранимого человека. Пис.

Теперь о тебе, уважаемый Кысь. Если ты меня действительно наблюдал "за столиком", то зря не подошёл - это было бы с твоей стороны очень для меня неожиданно, может быть, я бы и пару раз навалил от страха в штаны. Складывается впечатление, что ты банально лжёшь, правда я не знаю - зачем. Ну а может так оно всё и было: ты со свойственной тебе мудростью и холоднокровием передумал меня убивать, и решил оставить в покое, потому что разглядел в моей гнилой сущности что-то такое, что я и сам-то не могу увидеть.

Слава Слону, что он не позволил тебе убить меня.

Видимо, я слишком важен для этого мира, чтобы умереть.

ххыхы

Сапог - это наш доблестный воин Алу, агрессивное и опасное тупое животное, бросающееся на любого, кто смеет не согласиться с его мнением.

Я его представляю теперь не иначе как здоровенной, взлохмаченной псиной, с торчащими в разные стороны облезлыми ушами, которая подвывающе лает на всех, кроме тех, кто когда-то бросил ему кость; а остальных же облаивает и норовит из-подтишка укусить под коленку.

Злая, бешенная собака, которую по недоразумению не пристрелили на войне.

Вот Кавказца пристрелили, а его - нет. Везучий, пёс.

Надо ж бля, говнокусок контуженный вконец прихуел.

У тебя есть хоть немного чувства юмора? В натуре, блядь, сапоГ.

Весь день сосал и ночь сосал!

Уж не гуляет в жопе ветеp -

Огромный хрен вчеpа я встpетил.

Мой шоколадный липкий глаз -

Прищурившись, глядит на вас

Всегда подмытый под спиной.

Я не как вы, я не такой!

Пyсть сделал мало на земле,

Но было хорошо тебе?

И много я видал говна:

Говном yмылся я сполна!

Уже сосу. Так вытpи слёзы,

Никак ты этим не поможешь.

Уйду! Ведь я не бyдy ждать

Чтоб дать себя опять ебать.

Мне нpавится вершить минет

Среди pазpyхи, горя, бед.

Остаться дyша в пyти -

Лишь только дайте мне yйти.

Во снах я бyдy пpиходить,

Пытаться буду yбедить

Тебе ещё раз отсосать -

И вот сольёмся мы опять!

Hе бyдyт pyки уж дpожать -

Елдак в очко себе вогнать,

Подёргать чуточку затвоp,

И кончить прямо на ковёp.

Он живёт вовсе не на небесах, а здесь, на земле, и ему ничего не нужно кроми человеческой смерти, от которой он и вырастает наяву, чтобы вытянуть хоботами весь воздух из человека.

часть третья, и слава Аллаху, заключительная, ггы

Ночь была крайне буйной, окрестности оглашали крики и стоны сладостной боли, в перемешку с натужным пыхтением перебравших спирта офицеров, и нещадно дравших в "розовых слоников" наших подопечных. Да, и этой же ночью произошла страшная трагедия. Введя мне ТУДА ТО, что я хотел, Пономарев вдруг окончательно озверел. Он приказал расставить по периметру палатки свой караул, и приказал ему всякий раз когда я выл, громко кричать, дабы заглушить мои вопли, и обезопасить себя от обвинения в изнасиловании.

И где то после полуночи одна из резиновых чушек так поперлась в меня, что края моего многострадального отверстия не выдержали и порвались. Я стал орать, рваться и метаться, но только благодаря крепким нервам не стал стрелять в мучителя, а выжидали когда же наконец всё ЭТО кончится, и страшный разрушитель вылезет из меня.

Благодарно вылизав этого негодника, я хоть обрёл способность внятно воспринимать действительность. Мне наложили швы и пустили по рукам всей роте, и потом я уже ничего не помню.

Где-то через 5 – 6 часов пытки я попросил "ускорится", чтоб легче было переносить жгучую боль. Меня ширнули, и всё продолжилось, и никаких мерзких сюрпризов не случалось, до того момента, когда вдруг один из Пономаренковских "бронников" (это так в шутку звали особенно крепких солдат, в силу своих ужасных размеров причиняющих мне также особенно свирепую боль) неожиданно стащил с меня кого-то, и, коротко рыкнув, навалился на меня, и понял, что стоять у него будет где-то часа два. Но всё длилось не два часа, а целых три, и когда он оставил меня в покое - уже стемнело.

К вечеру моё гузло представляло весьма жалкий вид, но да на это никто уже не смотрел, главное, что рот был цел. Я перепугался, что в темноте какой–нить бойчина разрядит свой елдак мне в глотку, что естественно ничего хорошего не принесет. Мне, конечно уже постреливали туда не раз, гортань стала от этого лужёная и крепкая, как бетонные стены, и объём её реально увеличился на один кубический дециметр, что немаловажно - я мог заглотнуть абсолютно любой член.

Все это старший группы рассказал нашему полкану. Как вы понимаете, результат был плачевным - это галимое чмо, тут же выстроило пацанов, которые сначала сильно стеснялись, но полкан рявкнул "Это война, ребята! А на войне он на всех растянется, хахаха!" И началась жесткая расправа: они вытворяли что угодно и как угодно, и я не мог им отказать, но самое обидное что я не мог предложить ничего нового и оригинального - мой рот был занят то одним, то другим, а то и сразу двумя... Ну…я наверное не смогу объяснить внятно - какого это… это не объяснишь, это надо прочувствовать.

По задумке полкана меня должны были отдать всему аулу, и типа будет нам счастье - всех пропустят без боя…

Но пацаны сказали, что не хотелось бы отдавать такую конфетку как я на поругания врагу, но задумка все равно класная. Но большинство промолчали, и в этом молчании был приговор - отдать. Это и так было понятно.

Первые несколько километров хуёв вошли в меня без проблем, все было в порядке, за исключением Пономаренковского озверевшего "бронника" и его друга. В мой анус уебали сразу с 2 сторон, показалось, что меня аж вывернуло наизнанку. А "бронник" со своим другом Мишей, прямо не отходя от кассы начали ритмично раздирать мою окровавленную "ложбину".

На своё счастье я давал им без единого писка, и всё просто по тому, что сожрал по-максимуму обезболивающего, помня предостережения пацанов с блокпоста.

Через некоторое время всё утихло, мне дали немного поесть, и укутали в бронежилет. На всех меня всё равно не хватит до рассвета.

Оставив меня отлёживаться в лагере, Пономарев, взяв с собой несколько человек, вышел вперед, захватив белый флаг и громко декламируя ночным горам стих:

А сможем мы потом ебаться,

С девчонками после войны?

Гузло и сердце будет рваться...

Нет, нахуй! Лучше без жены!

В эта ночь благодаря мне стали пидарасами ещё семь человек, думать об этом радостно. Некоторым из вас, конечно, это мерзко, поэтому переключитесь лучше на другие заботы: например попробуйте сделать ЭТО с трупом, пролежавшим недельку в тепле... Да что рассказывать - сами узнаете.

Обожравшись наркоты, мы из всех автоматов стали палить в летящие над дорогой вертолеты. Но как оказалось - это были свои. Вертолёты обиделись и улетели, прихватив с собой обгорелые трупы - в полёте потешиться, - а нам предоставили возвращаться самостоятельно, что мы и сделали, в конце концов.

Когда мы прибыли на базу, то все с диким рёвом накинулись на Пономарева, и стали по-очереди его насиловать, мстя за меня и гибель ребят. Спятивший полкан, прибыв на базу, перевертел всех на своём огромном хую, впихивая свою балду аж до желудка невинных солдатиков. Стало пидарасами ещё сто с лишним человек, ура.

Описывать как всё это происходило я не буду, потому что не могу. Скажу только, что после того, как сотни пацанов потеряли свою невиновность, Пономарева всё-таки пристрелил в оргазме взбесившийся полкан. Самое интересное было в том, что мёртвую представительницу союза солдатских матерей, убиенную в своё время Пономарёвым отдали на пользование полкану.

Да, кстати, этот текст написан не для того, чтоб превратить вас, о читатели, в трусов и пидарасов как я, отнюдь нет. Никакой агитации, просто решайте сами - быть или не быть. Я могу привести массу примеров, когда человека насильно сношали до спазмов в горле, а это был настоящий РОССИЙСКИЙ ОФИЦЕР, но он не стал пидаром, даже от такого непредвиденного поворота событий.

Когда-нибудь я, может, и расскажу о нем. А пока все.

Отстаньте, противные!

Ща почитаем...

А убирать вы будете в жопу собственную выпавшую оттуда прямую кишку, натёртую изнутри огромными пенисами, и измождённую беспрестанными вливаниями в оную чудовищных доз заразной спермы.

Всех вас ждёт Слон.

И да помилуй он вас.

проститутка, тебе сильно повезло.

но готовь свою гузку к завтрашнему кошмару - буду тебя больно трахать.

привет.

не кашляешь?

L'observateur cynique - да, ты уж точно не сексуальный террорист. ты - сексуальная жертва.

мнение волосатых баб не спросили

которых я частенько ебу.

молИтесь, молИтесь, чтобы не пожрал вас Слон!

это ПЯТЬ.

Зассал попиздицца? Ну давай, давай! (подхожу, делаю нырки, изображая ниибаца боксёра, ггы)

Рраз - в тыкву! (Наблюдатель падает, и тут же с рычанием пытается встать)

Раз-раз! - ещё по тыкве, только уже ногами. (Наблюдатель уже не пытается подняться, только скулит, закрывая голову руками)

Ннннна! - очередной удар по голове включает в ушах наблюдателя дивную музыку, от которой тот расплывается в блаженной улыбке, и уже не чувствует, как в его девственном анусе елозит смертоносная вышеописанная нигерская поеботина, гггагагага!

как тухлый, и зловонный гроб

в котором тухнет толстый поп

утёршись жирным тылом длани,

который смазан был говном,

которое толкал сей поп

в кишке затраханного бога,

крестом распятого в гузло

врагами русского народа,

который, выгнув шеи, ждёт

когда в гробу протухнет поп -

а как протухнет, то сгниёт

во славу бога и креста,

воткнутого в очко Херста!

Слава сатане!