Последние комменты юзера Atlas

Atlas: так пусть же дракон словесности расправит крылья над миром

Atlas: упыри, ласкающие языком слепого лосося, живущего внутри

Atlas: а вокруг - вокруг склизкие бревна, утонувшие в потоке поэзии

Atlas: конек-горбунок больше не бьет копытом, грустит

Atlas: внезапное смирение

Atlas: какой-то тут подвох

Atlas: соточка близка

Atlas: в глаза смотреть, стихами отвечать!

Atlas: автор, хлестните же завистников поэтическим лингусом, размажьте грязь метафор по их скалящимся харям

Atlas: захотелось стать врачом: трогать пациентов за хрящеватые уши, назначать живительные инъекции, а потом, в залитой солнцем процедурной, где остро отточенные инструменты разбрасывают веселые зайчики... нет, нет! простите, вырвалось напрасно

Atlas: броди, кради, и с гуся белого роняй заветное перо

Atlas: а ведь были у топоркова чудные нежданчики

Atlas: что-то неладное там за Уралом творится

Atlas: прям хочется взять и потрепать Аристотеля по гипсовому плечу "начинающие авторы могут раньше достигать успеха в диалогах и изображении нравов, чем в развитии действия".

Atlas: да вы с ума сошли

Atlas: да че тут творится-то?

Atlas: полу-станок, полу-станичник
пустой словесности опричник

Atlas: да-да, белиберда!

Atlas: Трейлер к сабжу:
Александр самбист, Анна прекрасная гимнастка, между ними стоит мерзкий старик с изломанной бровью и птичьим кадыком. Влюбленные томятся, и мечтают отделаться от него на лесной прогулке, чтобы остаться наедине.
Александр впервые за рулем BMW, он уверенно правит рулем, высунув небрежно локоть в окно. Анна тает от любви, старик желчно ворчит.
Во время пикника, выпив пол-самовара водки, старик затевает с Александром ссору и получает по заслугам. Анна потрясена, Александр увлекает ее в траву. Протрезвев, он сжигает новенький BMW и скрывается в Русских горах. Император Германии - отец Анны, начинает войну.

Тяжелый дух стылой крови, рассеченных внутренностей и гниющих ран, поднимался над шеренгами войск, ставших у Лобного места. Разносился, подхваченный ветром, в кислой стуже сгоревшей Москвы.
Отсюда, с Боровицкого холма, казалось, что отовсюду — со всех сторон бескрайнего пепелища, стекаются привлеченные запахом орды голодных диких людей. Каре медвежьей кавалерии — неподвижное, скалящее страшные пасти, отделяло возвышение с плахой от беснующейся толпы, куда Александр бросал отсеченные руки и ноги пленников.
Латники грянули в щиты набатом: к царю вытолкнули голого фон Геца в скоморошеском колпаке, на бледном безволосом теле отчетливо выделялся толстый багровый срам.
Толпа хищно взревела.
— Не надо! — прохрипел посиневший от холода Гец. — Полководцы не убивают друг друга...
— Ты мразь и содомит, как земля тебя носит... — Александр брезгливо перекрестился. — Но не унижайся! — заревел он, вздымая секиру. — Не унижайся, враг мой!
Молнией блеснуло широкое лезвие, кровь брызнула царю в лицо.
— За Русь! — прорычал Александр, вздымая над войском отрубленную голову. — За святое отечество. До последней капли жгучей вражьей крови!

Atlas: царапаться будете?