Последние комменты юзера Владимир Павлов

Владимир Павлов: Я ем, и у меня испортился аппетит после прочтения, поэтому я так зол

Владимир Павлов: Милый полип на теле русской словесности. Отточенная тарантелла тарантула. Шелестящий поцелуй чешуекрылого. Достаточно?

Владимир Павлов: Привет, Олег. Читать или не стоит?

Владимир Павлов: С неуклюжестью мастодонта, пытающегося спуститься по эскалатору, автор двигается от кирпича к кирпичу, безжалостно калеча русский язык кособокими инверсиями и неприличными созвучиями. Как же, все-таки, трудно дается бедняге высказываться в рифму!

Владимир Павлов: Последняя строфа тянет листочек ко дну. "Прочтут душу", "скомкал душу" - явная безвкусица. Душа - настолько загрязненный поэтами субстрат для тропов, что с ней надо поосторожней

Владимир Павлов: ага

Владимир Павлов: О, Слава, как всегда, задорно и весело брызжет коричневой струей из жопы подсознания. Плюсану за старания понравиться

Владимир Павлов: пойдет

Владимир Павлов: Брови зачем выщипываешь?

Владимир Павлов: Заметил, что некоторые юзеры помечены звездочками. Это те, кого можно и должно пиздить?

Владимир Павлов: Это сон, навеянный спаржей. Безграмотное словесное месиво

Владимир Павлов: Тогда тем более непонятно. У Набокова это часть бреда или сна. А тут - почему лг король и почему он один? Какая такая свита? Ощущение, что писал человек, у которого руки в эпоксидной смоле, и обе левые

Владимир Павлов: Ничего Набоковского нет в этом забавно-обстоятельном бубнеже. Это не король в изгнании, а пешка с претензией

Владимир Павлов: По мотивам

Я блуждала взглядом по потолку, изучая черты распада многократно протекавших перекрытий. Поймать кайф мешал зуд в левой груди, красиво прорисовывающейся под блузкой. Ебучая грудь! Она расщепляла весь космос на калейдоскопические осколки.

- Наташ, а тебя правда Сташевский не вставляет? - хуйнув сигарету в окно, спросила Ксюша, лениво потягиваясь.
- С некоторых пор, - вздохнула я, разглядывая ее треугольное лицо, обрамленное каштановыми вьющимися волосами.

Она неторопливо подняла с подоконника свое грузное тело, подошла ко мне, наклонилась и взяла из моих губ сигарету.
- Охуела?
- Не кипишуй, Натик. - Жирный пальчик щелкнул по сигарете, стряхивая пепел на мою постель. - Я тебя сейчас научу, как курить ушами.

Семь пудов выдавили стон из потертого бабушкиного дивана - всего, что осталось от бабушки. Я вовремя поджала ноги. Ксюша стремительно всосала в себя дым, заставив сигарету зашипеть, и, зажав рот и нос, выпустила его тонкой струйкой из левого уха.
- Я так не сумею.
- Сумеешь, - усмехнулась она из полутьмы, и, откинувшись на спинку дивана, забросила ногу на ногу. - Надо просто представить, что ты - маленький паровозик, который везет много-много людей в счастливую страну.

По тому, как выплясывала сигарета в ее подвижных губах и по таинственному блеску глаз я догадалась, что ганджибас ей подогнал Юрка, - такой крепкий доставал только он. Меня и саму начало плющить, иначе как объяснить, что Ксюня, только что вышедшая из комнаты, шевелила рядом черными, как жуки, глазами, разглядывая мою грудь, а от ее губ исходил влажный шепот:
- А хочешь, я тебя научу пиздой курить, Наташка?
Зябкая волна мурашек каскадом спустилась по моей спине.
- Не знаю... А это как?

Вместо ответа она прикоснулась к моему рту своими мягкими теплыми губами. Потом они оторвались, исчезая во тьме, и вдруг впились в мою промежность, требовательно раздвинули влагалище, и язык вошел туда, тронув клитор. Тело сладостно онемело, словно приняло в себя леденящий разряд. Тусклый отблеск настольной лампы играл на волнистых волосах лунной дорожкой. А смоляные глаза все вращались, разрастаясь на все лицо, и вот оно уже превратилось в голову жука, тело начало ужиматься, конечности, утратив пальцы и почернев, нырнули в мое лоно. Оно постепенно входило в меня, вызывая не боль, а невыносимое желание сходить в туалет, но это было еще ужаснее. В мозгу чиркнули спичкой, высветив внутри головы острые мандибулы. Жуко-Ксюша закурила. Из пизды повалил дым.

Врач на обходе увеличил дозу аминазина.

Владимир Павлов: Я тебе еще щас напишу экспромт по мотивам. Дабы критика была конструктивной

Владимир Павлов: Ну, если речь о стилистике, тогда спорить не о чем. До Пушкина русской литературы не было, это понятно

Владимир Павлов: Причины, надо думать, исторические. Два века русская литература пырхалась между тисками диктатуры и реакции. Где, в какой стране писатель испытывал такой гнет фискального режима?

Владимир Павлов: Легкость для русского писателя не более естественна, чем деревянная нога. А у сетевых литераторов, наверное, слишком часто Клавы Аням щелки нюхают

Владимир Павлов: Да дело не в рубрике. Рубрика - это стимул. Пусть старается

Владимир Павлов: Открыл Воннегута наугад

"Номер у меня был приятный. Он, как и все другие номера,
выходил на бульвар имени Ста мучеников за демократию, на
аэропорт Монзано и боливарскую гавань.
"Каса Мона" архитектурой походила на книжный шкаф - глухие
каменные стены позади и сбоку, а фасад сплошь из сине-зеленого
стекла. Город, с его нищетой и убожеством, не был виден: он был
расположен позади и по сторонам, за глухими стенами "Каса Мона".
Моя комната была снабжена вентилятором. Там было почти
прохладно. Войдя с ошеломительной жары в эту прохладу, я стал
чихать.
На столике у кровати стояли свежие цветы, но постель не была
заправлена. На ней даже подушки не было, один только голый
новехонький поролоновый матрас. А в шкафу - ни одной вешалки, в
уборной - ни клочка туалетной бумаги.
И я вышел в коридор поискать горничную, которая снабдила бы
меня всем необходимым. Там никого не было, но в дальнем конце
дверь стояла открытой и смутно доносились какие-то живые звуки.
Я подошел к этой двери и увидал большие апартаменты. Пол был
закрыт мешковиной. Комнату красили, но, когда я вошел, двое
маляров занимались не этим. Они сидели на широких и длинных
козлах под окнами.
Они сняли обувь. Они закрыли глаза. Они сидели лицом друг к
другу.
И они прижимались друг к другу голыми пятками. Каждый
обхватил свои щиколотки, застыв неподвижным треугольником.
Я откашлялся...
Оба скатились с козел и упали на заляпанную мешковину. Они
упали на четвереньки - и так и остались, прижав носы к полу и
выставив зады. Они ждали, что их сейчас убьют.
- Простите,- сказал я растерянно.
- Не говорите никому,- жалобно попросил один.- Прошу вас,
никому не говорите"

Ну и где тут обещанный тобой вакуум? Я сразу ВИЖУ то, о чем он пишет, и вижу ТАК, как он этого хочет. Кстати, при сопоставлении приведенного отрывка и обсуждаемого текста отчетливо видно отличие литературы от поеботины