Последние комменты юзера Черноморская рапана

Черноморская рапана: ага. +

Черноморская рапана: Случайная, замените ник на "Малюсенькая" и будет вам щасте.
а на счёт содержания? - "Вот есть же у людей голова, руки, задница! Что они сделали кроме говна, которое непрерывно отправляется в унитаз и в интернет, в унитаз и в интернет, в унитаз и в интернет?!"

Черноморская рапана: тому, кто тебя редактировал, ху4, плюс.
а так то очередное "обрыгалово". не меняешься.

Черноморская рапана: там "ковёр" здесь "чемодан" ... эти кирпичи находится в пределах вашей зоны комфорта, автор? скучно вам там, да? (ггг

Черноморская рапана: "Я скоро уже зарасту, как морковка, ботвой,
К кровати прижатая ленью как будто бы гирей.
Огромный валун, под который вода - ни ногой.
И я самый что ни на есть [b]современный герой [/b]
Наглядный макет стабильности этого мира."
Заблуждаетесь, автор. Для системы ценностей большинства людей вы значительно хуже! Так что не удивляйтесь если вас завтра этот "мир стабильности" будет иметь в гражданское дупло.

Черноморская рапана: интересная заморочка. но нет "зелёного облака, Кактус. не удалось. ты как бы выдернул чеку из гранаты но она так и не взорвалась. как по мне ... мешает количество нелепых нагромождений, элементы порнографии. ещё эти насекомые. зря. насекомые - враги иллюзии. даже имя "алиса" не спасает. герои сами по себе - мотыльки лишенные крыльев(жалость до отвращение)
в общем - "не ходите дети в африку гулять"

Черноморская рапана: Севастополь был закрытым. Ходят слухи что опять закроют

Черноморская рапана: и тебе спасибо.приеду ближе к осени, если к этому времени город не закроют

Черноморская рапана: Бабанин, для тебя
Потерянное поколение
Простите за "многа букаф"

Мы получили свои паспорта в год развала совка. Чуть раньше, чуть позже. В любом случае, это был тот самый сияющий…
Совок развалился. На наших глазах рухнули колонны храма. Я не об могучем государстве: просто на наших, детских еще глазах родители стали безработными. Стали никем. Даже не инженерами на сотню рублей. Никем. И мы, подростки, увидели их близорукую, невозможную беспомощность.

В общем, выросли мы на чуде. На хлебе, воде и чуде. Ощущение чуда будет преследовать нас всю жизнь. Потому что вроде только что вокруг гранаты рвались, танки давили, дядьки в малиновых пиджаках шли наперерез, и вдруг – благоденствие.
Еще мгновение назад нельзя было быть тем, кем хотелось, и ты за это мгновение даже забыл, кем хотел. Ты уже смирился с тем, что надо переждать, перекантоваться и стал вдруг вместо историка бухгалтером, вместо драматурга -- криэйтором, вместо литературоведа – газетчиком. А потом оказалось, что можно все переиграть. Кто-то захотел. И смог. Кто-то подумал: э-эх, так у меня уже сеть магазинов типа «Мир табуреток», какая на фиг герменевтика. Поздно уже жизнь менять. Возраст все-таки. Тридцать.
Это поколение, которое перепутало профессии. И только особо упрямые смогли вернуть себе награбленное временем, обмануть судьбу. С другой стороны, те, кто не захотел, тоже остались идеалистами и своими в доску чуваками – никакого цинизма, никакой коммерциализации в душе. Душа вообще не очень подверглась коррозии капитализма: то есть, мы что-то там продаем, покупаем, мерчандайзинг-франчайзинг, а в голове – сплошные дыры, мифы.

Но внешне мы были спокойны. Как байронических романтиков изображали с высокомерно застывшим лицом, хотя вокруг бесновался грозовой пейзаж, так и мы изображали редчайший пофигизм, хотя задник изобиловал путчами, инфляцией, криминальными разборками и чудовищными вползаниями капитализма в серый советский ландшафт.
Хренью какой-то он изобиловал, честно говоря, и вспоминать не хочется.

Асоциальность наша происходила из того, что никакого государства не было, поскольку не было его признаков. Мы вдруг оказались в безвоздушном пространстве: у нас даже не было выбора что-то решить. Мы учились в университетах безнадежно и бессмысленно, цепляясь за эту последнюю пядь земли, где мы могли побыть филологами, историками, философами, хотя было ясно, что профессий, вписанных в наши дипломы, за границами искусственного рая уже большей частью не существует. Выбор был невелик: либо напрягаться и думать, на какое бревнышко заскочить, чтобы вырулить в мутной воде времени, либо послать все к чертям и заниматься тем, чем занимается молодежь во все времена: валять дурака. Секс, драгс, рок-н-ролл. И книги.
То, что те книги, о которых родители и помыслить не могли, стали появляться – переводиться, разрешаться, издаваться, и как будто бы волшебник доставал их из-под полы, в порядке нужности, сообразно взрослению, казалось чудом. Разве теперь объяснишь сытому и ленивому двадцатилетнему, что значит держать в руках, словно младенчика, первого «Улисса» или набоковского «Пнина».

Среди хаоса 90-х самым решительным уходом от действительности был такой – романтический и самый пофигистический. Как и весь наш бунт – оборачивался в лучшем случаем факом в кармане. Мы быстро прохавали, что и наши голодовки на фоне всеобщего недоедания, и наши митинги на фоне обокраденных МММ-эмами пенсионеров, выглядят маслом масляным. И заткнулись. Ушли, как говаривал Бананан-Бугаев, в заповедный мир своих снов.

И все же от андерграунда предыдущего поколения мы сильно отличались: нас поймала революция и война времени в самое мягкое наше время – молоденькими, с незаросшим сердечным темечком, нам приходилось видеть моральные категории несглаженными, четкими, максималистскими. Потому как на фоне разломов и тектонических сдвигов общественной почвы народ познавался в черно-белых категориях военного времени. Так мы до сих пор, и всю жизнь, видимо, будем рубить с плеча. Нам ясно, кто предатель, кто торгаш, кто лизоблюд, кто чинопочитатель. Кто сволочь, в общем. На войне как на войне.
Нам казалось, что мы никогда не окрепнем, не станем профессионалами, так и будем мыкаться – но вот смотрю на подругу, вроде бы девчонка, только что на кухне водку с пивом бодяжили – а она уже доктор наук в тридцать один год. Странно.

Мое поколение тащилось гусеницей, но куда-то оно притащилось. Глядишь, те, кто по углам сидел – раз писатель, два актер, три вообще… ресторатор.
В нашей юности не было кофеен, и теперь мы оттягиваемся по полной. Раньше мы только читали, что можно потягивать мерно и абсент за стойкой бара или заниматься …., как у старика Хэма,: теперь – и снова чудо – этим можно воспользоваться. Мы внешне приспособились и делаем вид, что пожинаем плоды капитализма, но в душе от вспененного капуччино до сих пор ворочается древний ящер восторга.
Поколение, донашивавшее чудовищные шмотки советских 80х и устроившее художественный бунт из тишинского винтажа, вдруг обнаружило, что к их услугам буржуазная мода. Но еще до этого: как сладостны были первые турецкие долларовые тишотки, страшно подумать!
О деньгах. Мы не очень понимаем, зачем в руках у нас эти мятые, потрепанные бумажки. То есть, мы знаем, что они нужны, но знаем это почему-то без придыхания. С другой стороны, поколение, смахивающее на ремарковское, вскормленное дрожжами инфляций, мы все время не верим, что вот эти нули – навсегда. Что эти правительства – навсегда. Мы, как крестьянин во время гражданской – то белые, то красные -- слегка с хитрецой. Хотя и довольны, что жизнь наладилась.
Вот эта налаженная жизнь и есть полное для нас чудо.

Что такое мы - совок и современность одновременно. Но мы богаче, мы насыщенней, многослойней. Мы знаем, как было и как стало. И, возможно, мы даже знаем, как лучше. Но пока молчим.
Я узнаю своих одногодок по сбивчивой интонации, по торопливому взгляду, по бравированию привычными буржуазными достижениями. Они могут прикидываться хозяевами жизни, но я прекрасно знаю, что они делали в начале 90-х. Если бы нужно было представить наш портрет социологам, я бы сказала: чересчур ответственны, задумчивы, склонны к мечтаниям, долго раскачиваемся, всему удивляемся, никому не верим, не выходим на улицы с флагами и транспарантами, любим родителей, как ни в чем не виноватых, с некоторым усилием вглядываемся в лица тех, кто нас покупает. «Ирония судьбы» сцепилась в нашем сознании с «Властелином колец» и здесь уже ничего не поделать.
Современная молодёжь ?! Ну как можно сравнивать людей, которое мужало на спирте из литровых банок, с нынешними подростками, вскормленными на текиле и самбуке? Мы – бронированное стекло, они – хрусталь из серванта.

Мое поколение, плод застоя, стагнации, закручивания гаек, все эти дела чувствовало в утробе. Может, потому у него – у нас -- очень пугливое отношение к детям. Не потому что, мы их боимся, а потому что все время кажется, сейчас хаос вернется, безденежье, безработица, бессмыслица, когда опять жить на картошке, бананы как лакомство . Рожают самые смелые и то, сильно подстраховавшись – мужьями, квартирами, машинами, счетами в банке, как француженки, местами в детском садике – причем, еще до всякого оплодотворения. Более ответственных, чем нынешние тридцатилетние, мамаш я еще не видела. Одна упоенно рассказывала мне, что присмотрела своему младенцу местечко в нью-йоркском банке. Глядя на ее припаркованный «Бентли» почему-то верилось.
В общем, наше время наступило. Ждите результатов по всему фронту. И потом, при наступлении известности, спрашивайте год рождения. Первая цифра – 7. Счастливая цифра. (Саша Денисова)

Черноморская рапана: Гудвин, похвали и меня(ггг

Черный тень тащится по темной листве
заполняя ночь тоской
Меня тоже прет....

Черноморская рапана: - Кончай с ними. (???) [b]а Люба, опять не будет ее жалеть. Она будет продолжать спать, потому что уколола себе(?) лекарство и уснула. [/b]

_

Черноморская рапана: Не.
Затянуто - не то слово. Герои говорят как по написанному. Длинные фразы… правильная речь. Заранее видимо, текст выучили. Так бывает, да, но только в кино.

Черноморская рапана: Бабанин, а мне понравилос… моск отдыхает. Даж завидно
Вот давеча
набрала в чашку воду из крана.
Стою как дура…держу её в руке...
Очень хочу пить, но я жду
Пока забуду что эта вода из Днепра

Черноморская рапана: не умничаю. это я так промолчала. а вот Меретуков ваш драгоценный не существует.
заместо него программа пишет.

Черноморская рапана: нет, ты Шульц со складками на лбу. которые называют морщинами. А чтобы наморщить лоб надо приложить немалое усилие.

Черноморская рапана: ибо нехуй. не новичок а туда же ... наморщи лоб и засеки время. сколько секунд(не минут) выдержишь напряжение

Черноморская рапана: ну вот сразу, Меретуков, с первых фраз возникают вопросы.
[b]…Раф(?) оглядывает гостиную, как будто видит ее впервые[/b]... кто такое этот [b]Раф[/b], собака, енот, попугай?
"В углу, в кресле, в позе(?) медитирующего Будды, [b]спит [b][/b][/b]Герман Иванович Колосовский. "
Меретуков, герой спит у вас. Вам надо объяснять слово "спит"? Думаю, что не надо.
Тогда почему вы далее пишите [b]Со стороны может показаться, что он не только спит, но еще и о чем-то думает. И, судя по величественно оттопыренной нижней губе и наморщенной(?)коже на лбу, думает никак не меньше(?) чем о судьбах мира.[/b]
Поза Будды пирамидальная. Попробуйте уснуть в таком положении. и чтоб голова не болталась и рожу вашу было видно.

дальше не читала. минус

Черноморская рапана: да, быстро прочиталось. +
в последней фразе, правда, напрашивается не "обернулся" а "потерял сознание" ,
а то как то легко отделался(ггг

Черноморская рапана: "И нас затянуло всех в космос открытый."
попробуйте, автор, в закрытый космос затянуться.

Черноморская рапана: +