|
Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
| Пульс ЛитПрома: последние комментарииЕвгений Клифт ®: Не, ну кто то один из них должен непременно Петра или Петр посмотрим.Петра конечно конечно не хотелось бы, да Митька Вольгемут: Да ничего она не вывалит. Но интрига интересная. Такие ошибки делает электронный переводчик. Она реальная сербка. Но это сама Петра знает. И это женщина. У неё женские реакции. Элементарный психоанализ. Евгений Клифт ®: Не, ну что есть похожее. Я ж не спорю! Митька Вольгемут: Клифт, я же с английсого переводил. Евгений Клифт ®: * вывалит Митька Вольгемут: Узнаю старый добрый Литпром. Петра, у меня есть подозрения, что ты и впрямь сербка.Как говорил Куб – господи сохрани ты мне сердце чистое! Если ты сербка поставь мне хотя бы точку под этим http://litprom.ru/thread88216.html Если ты не поставишь точку там значит ты не сербка. Евгений Клифт ®: Ща Петр кааак вывалили и мы все заткнемся в стыде! лангольеры: Где ты видел пидора с сиськами? Евгений Клифт ®: Константиныч, осторожнее! С молодежью в конфликты не вступай, проезжую часть переходи на зелёный свет светофора! Давай. Седнев: Сиськи покажи лучше Седнев: Ташкент! Седнев: Поняли! То-то же, неудачники! Васёк Лучезарный: #14 Никого не обижаю, высказываюсь. Извини, Петрович, надо из дому по делам выскочить... Петра Сазонова: И еще Килиан Мерфи. Будто бы я без гуглкарты и у людей спрашиваю, какой автобус идет до железнодорожного вокзала или до городского дворца культуры, а не получаетая ни понятно спросить, ни понять ответа. Потом кто-то, у кого одежду забрала и острым тыкала, сказал, что это вообще Ташкент. А у меня нет ничего и в телефоне нет интернета, чтобы в телеграме сказать, вытащить меня из Ташкента, то есть приходится быть в Ташкенте. Поскулила, похотела есть и спать, поленилась это решать и продолжила забирать одежду и тыкать острым, и отрезать легко органы, чтобы они под ноги падали, и так стало получатся начать идти домой - по органам и пока одежда на мне мне нравилась, и все вокруг сразу стали меня одобрять, и некоторые тоже стали так делать, и нам пришлось обменяться одеждой и сразиться. Только я ко всему ташкенскому привыкла, как начались какие-то обязательства, типа если знаю, что этот, который всем мешает, что он Килиан Мерфи, то упокаивать его значит мне. Я наверное стала самая главная, потому что казалось, что больше всех делаю. Остальные притворились, что не понимают проблемы с Килианом Мерфи. А он ждет, что с ним покончат и смотрит на меня по-человечески в упор. Начинаю шинковать как морковку кусочками с самых конечностей. Разговариваем. Чел согласился, что он во многом певица Нико, мне это очень приятно, чувствую себя внимательной и эмпатичной, показываю Килиану его кусочки, мол нормально, или помельче. Он мне доверяет и не отвечает про кусочки. Остается только голова. Устала, а еще все убирать и думать, куда деть. Килиан печально молчит, тоже наверное думает, куда буду его деть. Он по образованию не актер, а юрист: хорошо воспитан, чтобы не советовать как хозяйство вести. Долго молчать вроде невежливо, он о вельвет андеграунде, про который я ничего не знаю, только слушаю, когда что-нибудь чиню или разбираю, чел же знает много и рассказывает не мне, а разобранному на многое себе, поэтому интересно. А про уборку его трупа не интересно, но придется. Отдохнула, беру наноострый длинный кусок пластика с сантиметровой разметкой для построения оката рукава, сабля называется, и начинаю обстругивать жест Нико с лица Килиана с носа и губ, в одно движение, потом по кругу ухо, затылок, ухо, теперь как батат надо большое круглое пополам, а там, ни капли не удивлена, длинный брусок черничного пирога. Хочется его съесть, но он же не постряпан, а найден. Может это не в чужой голове, а подарок мне. Я же Килиану Мерфи помогла. И черничный, ровненький, целенький, даже пальцем его не примяла - идеальный. На этом и проснулась. В Ташкенте было много решений, с трупами и вообще, одно другого лучше, ничего не помню Евгений Клифт ®: Чойто не страшилка? Обижаешь... Васёк Лучезарный: Да и не страшилка вовсе... Евгений Клифт ®: Зацени страшилку Солнца шар закатился безмолвно за запад, запоздалый прохожий испуганно выпал из тени ночь нас лапами тёмными пробует сцапать. Молча смотрит на это суровый и бронзовый Ленин. Но лишь только часы отчеканят двенадцать ударов, Ленин тотчас наденет на голову мятую кепку, воплощением ужаса, жутких и адских кошмаров, черным цветом окрасит подземки он "красную ветку". Голос женский объявит по радио- "Библиотека...", на поверхность поднимется грозный Владимир в металле, испугает до смерти бегущего с дыней узбека, перемешанный с паникой хоррор в эфире витает. В мавзолей часовой истукана пропустит без звука, подойдёт Ленин к телу, откроет стекло саркофага. Осторожно и бережно словно любимого внука ,отнесёт он к стене, к той, что напротив универмага. И немедленно труп у Кремлёвской стены похоронит. Утро встретит опять на гранитном своём постаменте и никто из узнавших слезы ни одной не проронит, прочитавши об этом кошмарном событии в "Ленте". Седнев: Я вот даю пять к одному, что автор - гей. А ориентацию и творческую бесперспективность прячет за сербскими штучками, которые очевидно сдерживают любого русского от агрессии |
А тут он же ставит в ленту стихо на сербском. И не одно, две прозы и стихо.
А Швейк умный и проницательный. Пошёл делать стяжку бетонную на даче, а заодно думать и ответ искать.