Вечер

Автор: ВесёлыйОгуречег ВЕЧЕР Был воскресный, июльский вечер в Москве. Я ехал со съёмок и был ужасно голоден. Притормозив возле закусочной, я встал в очередь, чтобы купить большой, вкусный бутерброд с мясом и овощами. За столиками на летней веранде сидели люди, жевали, разговаривали и никуда не торопились. Вдруг, передо мной возник невысокий пожилой человек, одетый в засаленную серую жилетку прямо на голое, смуглое тело, мятые, пыльные брюки и стоптанные ботинки. Он был пьян и небрит. «Видно бомж, - подумал я, - пришёл клянчить». С укором глядя на девушку за прилавком, он сказал: - Дайте мне соль. - У нас нет соли, закончилась. - Как это нет соли?! – возмутился дед. - Как вы могли не запастись солью?! – было видно, что отсутствие соли его глубоко оскорбило. Он посмотрел на меня, ища поддержки. Не найдя сочувствия в моих глазах, дед гневно глянул на девушку за прилавком: -Кто готовит печёную картошку? – грозно спросил он. - Я, – ответила девушка, без тени страха. - А вы знаете, что в печёный картофель надо добавлять чесночный соус для вкуса? – педагогически заметил дед. Девушка посмотрела на него, как на дурака.
- У нас не добавляют, не положено. - Но это же есть невозможно! Чеснок вы не кладёте, соли у вас нет… Как вас тут вообще держат? - дед снова посмотрел на меня, приглашая вступить в спор. Я слегка улыбнулся, но промолчал. Было видно, что девушке неинтересно вступать в конфликт с дедом, и она резюмировала:
- Не нравится – не ешьте! - Пища должна быть вкусной, чтобы человеку хотелось её есть, понимаете? – на этих словах он сомкнул пальцы, как будто бы хотел перекреститься, но вместо крестного знамения пошевелил ими около рта. - Вкус – это главное в пище! Я десять лет отработал шеф-поваром в ресторане «Прага», я знаю! А вот таких как ты - от туда бы в три шеи погнали!
Девушка за прилавком закатила глаза и выдохнула. Было видно, что она устала и совершенно не хочет вступать в спор. А меня эта информация чертовски заинтересовала. Я не выдержал, и спросил его: - А в каком году вы ушли из «Праги»?
Дед одобрительно улыбнулся мне, мол: «Давно бы так!» - и охотно ответил: - В 1987. Я для таких людей готовил – о-го-го! – переключился он на меня, явно польщённый, что ему уделили внимание.Я решил сделать ему приятное и сказал:
- Да, там уровень то – будь здоров! Элитный ресторан советского времени! - Конечно! Там, если клиенту не понравится как ты готовишь, то… - он махнул рукой. – Ладно, давай, приходи за мой столик, поговорим, – он добродушно улыбнулся и отошёл.
Я дождался свой бутерброд, расплатился и вышел на веранду. Заметив, что дед сидит за столиком с парнем лет 35, такого же бомжеватого вида, я хотел было пройти мимо, но дед жестом, не терпящим возражений подозвал меня к столу. Я подошёл. - Садись.
Я решил, что будет лучше, если сразу расположить их к себе, поэтому сам протянул руку:
- Меня зовут Иван. - Юра, - ответил дед. - Сергей, - сказал парень. Они пожали мою руку своими широкими, загорелыми ладонями, с грязными ногтями и припухшими пальцами. Сожалея в душе о том, что я вообще затеял этот разговор, но сохраняя при этом доброжелательность, я накинулся на свой бутерброд, потому что и правда был голоден. «Пусть первые начнут», - решил я. - Я десять лет в «Праге» отработал, с 77-ого, по 87-ой, и по шестнадцать часов! А теперь думаю: «На хера я столько на них вкалывал?!» - начал Юра.
- Я могу приготовить всё! Ну всё, что захочешь, и из чего захочешь! Я знаю о вкусе столько!.. Кого я только не кормил!… От членов политбюро, до арбатских гопников, - продолжал он. - Помню, сидела там раз компания каких то влиятельных людей, ну я им и приготовил то, что они заказали. Вызывают они меня к себе: «Ты готовил?» - спрашивают. «Я», - говорю. «Нам понравилось. Ну, садись с нами, выпей, поешь.» - и пришлось сесть… И нельзя было отказываться от приглашения таких людей. Они всё могли сделать… Ой, что ты!.. - Вот если бы мне работу найти… Буду готовить, заготовки делать. Могу готовить на большие компании, ты не смотри, что я так выгляжу, у меня ещё знаешь сколько силы!
Юра говорил так, что я ему верил, вот только вид его грязной одежды меня смущал, и смущал так, что портил всё приятное впечатление, которое он пытался создать о себе. Он продолжал: - Я могу жить на твоей даче, следить за участком, подметать, стричь траву и кусты – я всё это умею! Много мне не надо – ты меня корми, комнатку выдели, где спать, и денег немножко… Я всё буду делать! Будешь приезжать на выходные барином, на всё готовоё! Можешь с компанией! Всех накормлю так, что ещё попросите! А?..
Я думал… Дачи у меня нет, пристроить его некуда, но вот если бы кому-нибудь порекомендовать его… Кому? Человек же работать хочет, это похвально. - Сколько вам лет, Юра? – спросил я на всякий случай. Он немного смутился и неуверенно ответил:
- Пятьдесят девять… Но ты не смотри, что я так выгляжу, у меня ещё силы много!
Хотелось ему верить. Хотелось дать ему работу, и посмотреть, как он с ней справится. Ну, хочет же человек работать, хочет подняться! И что с того, что он одет почти в лохмотья? Будет работать – будет одежда! Он же горит желанием! Надо помочь ему! Парень, что сидел с нами, не говорил ни слова. Он только смотрел на наш диалог прищуренными глазами. Было непонятно, что у него на уме, и это немного раздражало. Я взглянул на него, потом на Юру, и понял, что это отец и сын. Парень перехватил мой взгляд и вдруг сделал то, что мигом вернуло меня из моих светлых побуждений на грешную землю. Он показал мне из-за края стола горлышко бутылки водки, завёрнутое в пакет и бережно придерживая её, сказал: - Будешь?
Юра тоже оживился: - Да, давай, по грамулечке, за встречу… а?
Я всё понял. Разочарование окатило меня с головы до ног ледяной волной. Вот в чём твоя проблема, Юра! Ну, хоть бы и дай тебе работу, так ты ж уйдёшь в запой, и мучайся потом с тобой, старик! Нет, ребята, хватит, приехали! Я сказал: - Не могу, я за рулём.
Больше говорить с ними было не о чем, да и бутерброд свой я уже доел. Однако, надо было как-то закончить это знакомство: - Юра, - сказал я, - у меня нет дачи, и помочь тебе я не знаю чем. Но я по собственному опыту знаю, что тот, кто хочет работать, и ищет работу, тот обязательно её находит. Ну, а мне пора ехать! До свидания!
Мы пожали друг другу руки. - Благослови тебя Господь, добрый человек! Спасибо, что посидел с нами, пообщался! Было очень приятно, - неожиданно заговорил парень. - Я тут в монастыре работал, кормил батюшек больных диабетом. Им отдельный стол нужен был. Я вообще верующий человек, – сказал Юра как то виновато. - Я тоже верующий. Ну, дай вам Бог удачи! – с этими словами я направился к машине. Я не чувствовал к ним ни презрения, ни осуждения. Осуждать вообще никого не нужно, а то можешь и сам оказаться на месте осуждаемого. Просто этим двум чудакам надо было с кем-то пообщаться, поговорить – и ничего более. Чтобы был такой человек, не из их среды, который бы выслушал их маленькие проблемки, посочувствовал, а, может, и выпил бы с ними… а там глядишь – и помог бы чем. Да только вот беда, не будет пить с ними человек не из их среды. Ни я, ни кто-либо другой. Вот и выходит, что вогнали они себя в замкнутый круг, и не знают, как выйти. Они словно две зверушки в стеклянной колбе, где есть их любимая еда, но нет выхода. И вот они едят, едят там, а потом им надоедает, и они хотят на свободе погулять... И вот стучатся они в стеклянные стенки колбы, и вроде видят они всех, и все их видят, а сделать никто ничего не может. Так и сидят они там дальше, успокоившись до следующего раза… Я сел в машину, включил зажигание и уехал.