Человек из

Автор: Skalper Впервые я услышал об этом человеке от своего товарища, родственник которого в 70-е годы возглавлял службу госбезопасности одной из Восточно-Европейских стран. Заинтересовавшись, я стал по возможности узнавать о нем через другие источники, имевшие отношение к спецслужбам, а так же отслеживать публикации в печати, постепенно формируя мнение об одной из самых неоднозначных фигур в советской разведке – генерал-лейтенанте госбезопасности СССР Евгении Петровиче Питовранове.
Евгений Питовранов родился в 1915 году. Особыми успехами в учебе не блистал, слыл хулиганом и картежником. Будущая теща говорила о нем его невесте: - С кем ты связалась! У него же нет будущего! Ты посмотри на его компанию: сплошные жулики и бандиты!
Недоучившийся студент МИИТа, 23-х летний член партии Питовранов был призван на службу в НКВД в 1938 году. Про первые годы службы в ГБ генерал вспоминать не любил. По его версии, после недолгой стажировки в Москве, он занимался в Горьковском УНКВД реабилитацией невинно осужденных, быстро вырос до замначальника управления, а потом, после выделения в 1941 году НКГБ из НКВД, стал начальником управления внутренних дел, занимаясь аэродромным строительством. В действительности же, стремительный карьерный взлет Питовранова объяснялся просто: в тот период он возглавлял операции по очистке горьковских оборонных заводов от ненадежных элементов.
В военные годы, будучи руководителем Кировского, а затем Куйбышевского управления, по словам генерала, он ловил высланных в Киров прибалтов за распространение антисоветских листовок, а в Куйбышеве организовывал работу крупного транспортного узла. Однако решение таких несложных задач не помешало ему получить в 28 лет звание комиссара госбезопасности, что соответствовало армейскому генерал-майору.
В апреле 1945 года Евгения Питовранова назначили наркомом госбезопасности Узбекистана, с целью разоблачения националистической организации, во главе которой якобы стоял первый секретарь узбекского ЦК Усман Юсупов. - Слушай, Питовранов, - объяснял Юсупов новому наркому – Я же понимаю, что твой предшественник обо мне в Москву писал. Ну, спал, блядь, я с этими бабами, которых он мне подсовывал. Я же здоровый мужик! Ну что я против Узбекистана, против СССР что ли шел?
Националистов в Узбекистане Питовранов так и не нашел.
В 1946 году он получает назначение в центральный аппарат МГБ заместителем начальника контрразведки Второго главного управления. В управлении существовала группа из семи человек, регулярно изучавшая содержимое сейфов зарубежных дипломатов. Это были тончайше спланированные операции, проводимые под руководством начальника европейского отдела второго главка Тохчианова. Изучался каждый сотрудник посольства, выявлялись привычки, слабости, увлечения. Подавляющее большинство дипломатов имело слабинку, используя которую можно было заставить их бросив все дела мчаться на другой конец Москвы. В результате в нужное время посольство оказывалось фактически свободным, а «сейфовая» группа имела полные комплекты ключей от помещений и сейфов.
Через полгода Питовранов становится начальником главка, но продолжает заниматься посольствами, оказавшись в центре крайне щекотливого дела. В 1941 году, все дипломатические представительства эвакуировали в Куйбышев, а охрану зданий поручили «семерке» - Седьмому управлению НКВД, отвечавшему за наружное наблюдение. В результате, с согласия ЦК, все посольские особняки были оснащены микрофонами, размещенными под плинтусами и под потолком. Учитывая же уровень технического развития, каждый из этих микрофонов был величиной больше хоккейной шайбы. По возвращении дипкорпуса в Москву прослушка некоторое время приносила весьма неплохие результаты. Однако зимой с 1946 на 1947 год стало известно, что американцы решили с шумом найти все микрофоны и поднять вопрос о нарушении дипломатического иммунитета и непартнерском поведении СССР на ближайшей сессии Совета министров иностранных дел СССР, США, Англии и Франции, которая должна была состояться в Москве. Стало также известно, что в Москву направлены два крупнейших специалиста по поиску «жучков». Необходимо было срочное изъятие «шайб», однако их количество измерялось сотнями, а времени катастрофически не хватало. На совещании у министра Абакумова было принято решение посадить американских специалистов «на горшок». Врачи подготовили лекарства, вызывающие расстройство желудка, а агентура подбросила их американцам в еду. В результате, следующие полторы недели незваные гости покидали отхожие места только для сна, а группе Питовранова удалось изъять из зданий посольств более 250 микрофонов, их вытаскивали мешками. Однако два микрофона все же были найдены в посольстве Новой Зеландии. На следующий день было собрано заседание Политбюро, куда был вызван и Питовранов. Во время доклада Молотова коснулись и этой проблемы: - Завтра начинается совещание Совета министров иностранных дел. Эта неприятность с микрофонами может вызвать большой скандал. – Какие будут предложения? – резко интересуется Сталин. Молотов молчит. Поднимает руку Питовранов: - Товарищ Сталин, мы много думали. Одна только мысль появилась. Новозеландское посольство – прекрасный особняк. Если бы Москву заняли немцы, то хорошие особняки непременно попали бы в руки разведки, контрразведки или еще каких-то важных учреждений. Установка микрофонов – дело рук партизан-подпольщиков. Гробовое молчание. Сталин долго смотрит в упор на Питовранова. – А что, - говорит он наконец – может, действительно на партизан свалим? Решение было принято единогласно. По инициативе Сталина в 1950 году Евгений Питовранов был назначен зам. министра МГБ.
В июле 1951 года неожиданно был отстранен от должности, а затем арестован министр Абакумов. Вскоре после ареста Абакумова, в октябре 1951 года в кабинете зам. главы МГБ Евгения Питовранова раздался звонок. Звонил зам. министра Гоглидзе: -«Что делаешь? Я сейчас зайду». Был пятый час утра. – «Евгений Петрович, я с такой вот миссией…»
Вслед за Питоврановым были арестованы все его заместители по второму главку. Начались бесконечные допросы. Генералу не давали спать, но других пыток не применяли. Через полгода в Лефортово на очередном допросе Питовранов заявил следователю: - С сегодняшнего дня я объявляю голодовку. Никаких демонстраций я устраивать не буду. Просто распорядитесь, чтобы мне в камеру еду не приносили. Я прошу дать мне карандаш и пол-листа бумаги. Несколько дней еду не приносили. Потом – вызов к следователю. На столе карандаш и два листа бумаги.
Питовранов понимал, что освободить его может только один человек в стране – Сталин. Но писать ему письма из обычной серии – «все плохие, а я хороший» было глупо. О том, что был счастлив работать под его руководством, но оклеветали враги, тоже бессмысленно. По воспоминаниям самого Питовранова, он поднял в памяти свой разговор со Сталиным за полгода до ареста, речь в котором шла о совершенствовании работы МГБ и разработке возможных путей устранения разногласий между разведкой и контрразведкой (хотя после публикации части письма выяснилось, что наряду с этим в письме немало места было уделено вопросам борьбы с группами еврейских националистов на территории СССР, посредством внедрения чекистской агентуры). Такое письмо, основанное на разговоре со Сталиным, в канцеляриях МГБ никто не решится задержать. В результате на стол к Вождю лег логичный и выдержанный проект улучшения работы органов госбезопасности.
Сталин оценил и письмо и его автора. Вначале Питовранова переводят из одиночки в камеру на двоих, а затем освобождают и назначают начальником политической разведки Управления внешней разведки в Главном разведывательном управлении МГБ, затем замначальника контрразведки. После такого триумфального возвращения генерал становится на лубянке человеком-легендой.
На посту замначальника контрразведки одним из самых значительных достижений Питовранова считается переход в ГДР начальника западногерманской контрразведки – ведомства по охране Конституции – Отто Йона в 1954г. Прибывшему на встречу немцу подсыпали в кофе снотворное. Пока он спал, на Западе его хватились и сочли перебежчиком, и возвращаться обратно стало бессмысленно. Ходили слухи, что генерал широко привлекал к сотрудничеству бывших офицеров СС, но он это, естественно, отрицал. «Никогда ни в чем не признавайся» - говорил Питовранов. «-Даже если муж поймал тебя голым на своей жене за хуй! От страха хуй станет маленьким, ты выскользнешь и убежишь…».
Тем не менее одну из самых важных операций провел именно бывший офицер СС Хайнц Фельве, внедрившись в разведку ФРГ, возглавляемую Рейнхардом Геленом и заняв там пост начальника отдела. Сумев установить «жучок» в кабинете Гелена, за те сорок минут, пока устройство не обнаружили, он сумел подслушать разговор генерала с руководителем одной из крупнейших западногерманских фирм, с которым тот разговаривал, как с мелким агентом.
В 1957 году Евгений Питовранов становится начальником четвертого управления, ведавшего идеологическими диверсиями. -Церковная линия была совсем жиденькой-, вспоминал генерал – Все попы перевербованы и лили невесть что друг на друга...
Однако с приходом в КГБ «железного Шурика» Шелепина, положение Питовранова серьезно пошатнулось. Новый шеф КГБ смекнул, что около Питовранова группируются все ветераны ГБ, что он является их неформальным лидером. В результате в 1960 году генерал был отправлен в почетную ссылку – представителем КГБ в Китай. Вернуться ему удалось лишь через два года на должность начальника высшей школы КГБ, где он проработал вплоть до 1965 года и своего пятидесятилетия. «Вдруг, - вспоминал генерал, - звонок, вызывает Семичастный». – Евгений Петрович, - говорит, - поздравляю вас с пятидесятилетием. Спасибо вам, хорошо поработали, но дайте и другим поработать. Пора отдыхать. – Где же я буду? – опешил генерал – Когда-то я был токарем, но теперь какой из меня токарь? Мне сейчас трудно найти новое место! – Ну, в общем, если будет трудно, мы поможем. – закруглил Семичастный.
Обида за то, что его «ушли», клокотала в Питовранове и 30 лет спустя. Однако тогда, с помощью своего ученика, Филлипа Бобкова, он получает предложение стать заместителем председателя ТПП. Генерал твердо решил взять реванш и снова вернуться на Лубянку. Его идея была простой: использовать западные торговые компании. За выгодный контракт с СССР иностранные бизнесмены готовы были пойти на все. Питовранов стал перетягивать в ТПП других оставшихся не у дел сотрудников ГБ. Таким образом, была заложена основа разведывательной организации нового типа, названная основателями «Фирма».
После назначения председателем комитета Андропова, Питовранова вызвали в ЦК. – Мне отрекомендовали тебя, как опытного и умного человека – начал беседу Андропов – Я считаю, что нельзя ограничиваться той структурой разведывательной работы, которая существует сейчас. Должны быть возможности перепроверки данных, получаемы по линии разведки КГБ и ГРУ. Подумай над тем, какую структуру, параллельную органам безопасности можно было бы предложить. У тебя есть неделя-полторы.
Через полторы недели на конспиративной квартире на Сретенке Питовранов изложил свою идею о создании «Фирмы». – Ты думал полторы недели, дай мне три дня. – ответил Андропов. Через три дня была создана структура, ставшая личной разведкой Андропова, она же спецрезидентура «Фирма», руководство которой было поручено Е.П. Питовранову, а через некоторое время в разведке был создан отдел «П», названный в честь Питовранова и отвечавший за формирование действующих резидентур за рубежом.
С этого момента в деле «Фирмы» началась полоса серьезных разведывательных успехов. Одной из важнейших побед стало привлечение к работе одного из самых информированных американских политиков. Передаваемые им сведения имели такую важность, что шли напрямую к Брежневу. Так, он рассказал, что один из видных советских дипломатов, член ЦК КПСС сотрудничает с американской разведкой. У посла часто появлялись дорогие вещи, а его траты значительно превышали доходы. К сожалению, данная информация не вызвала доверия у Брежнева. – Среди членов ЦК не может быть предателей! – Объявил он. Вернувшись на Лубянку, Андропов порвал документ на глазах у своего зама Виктора Чебрикова.
Еще один серьезный успех ждал «Фирму» в Японии. Во время командировки местные спецслужбы задели Питовранова за живое: когда генерал принес букет на могилу Рихарда Зорге, повешенного в Токио, один из сопровождавших его японских агентов заметил на прекрасном русском: - Так будет с каждым, кто осмелится шпионить в Японии! Через некоторое время, один из представителей «Фирмы» стал снабжать информацией о ситуации в мире перспективного японского политика, и тот начал быстро продвигаться к вершинам власти. В результате японская политика на несколько лет стала для Андропова открытой книгой.
Во Франции заведовать филиалом фирмы был отправлен большой знаток французской души. – Француза надо знать. – Говорил он – Хороший обед, чудное вино, легкий намек на прибыль от контракта – и зовешь гулять по парку. Там задаешь тему для разговора и остается только слушать: ради того, чтобы красиво сказать, французы готовы вплести в свою речь самую закрытую информацию. Таким образом, среди друзей «Фирмы» оказывались французские бизнесмены, политики, их жены и любовницы. В итоге «особые» советско-французские отношения брежневских времен во многом обеспечивались личной разведкой Андропова.
В Москве, благодаря контакту Питовранова с одним из высокопоставленных западных дипломатов, была получена информация, в частности, о внутреннем устройстве недоступных для КГБ частей иностранных посольств, а также о нюансах разговоров по самым щекотливым вопросам политики НАТО и США.
Главные оперативные вопросы «Фирмы» решались лично Андроповым. По его распоряжению у отдела «П» был отдельный бюджет и независимые каналы связи с представителями за рубежом. С помощью «Фирмы» разрабатывались операции, о которых не были осведомлены даже заместители Андропова в КГБ. Так, на одной из конспиративных квартир «Фирмы», разрабатывался план операции по доставке ядерного заряда на территорию вероятного противника, поскольку близкий друг Андропова, министр обороны Устинов свято верил в возможность победы в ограниченной ядерной войне. Разрабатывались способы маскировки зарядов, исключающие их обнаружение при строгом дозиметрическом контроле. Была подтверждена возможность создания устройств малой мощности с заданными габаритами. Велись переговоры с некоторыми террористическими группировками на Ближнем Востоке о взятии на себя ответственности за акции.
«Фирма» также осуществляла задачи, категорически запрещаемые КГБ: работа в зарубежных компартиях, поиск источников информации в руководстве социалистических стран и т.д.
Однако вскоре положение дел перестало устраивать Питовранова. Несмотря на все его старания, Андропов не возвращал его в КГБ. Даже отдел, названный его именем в действительности возглавлял другой человек – штатный офицер КГБ. Доплаты к зарплате в ТПП и награждение в 1979 году орденом Ленина не улучшали ситуацию. Выход из создавшейся ситуации Питовранов видел один – продвижение к власти своего покровителя. Питовранов стал вести осторожные переговоры с Косыгиным и первым секретарем белорусского ЦК Петром Машеровым о возможности перемен в руководстве страны. Параллельно «Фирма» активно собирала компромат на сына генсека Юрия Брежнева и его окружение. Но планам Питовранова не суждено было сбыться. Вскоре Андропов заболел, и личная разведка осталась без главного куратора и заказчика.
Между тем, вдруг хуже пошли дела «Фирмы» и за рубежом. Американский друг неожиданно умер. Японского, отстранили от дел. Пошла на спад карьера западного дипломата в Москве. Через некоторое время в КГБ появилась информация, что в органах работает западный агент. Причем в структурах, близких к Внешторгу. Развязка наступила в считанные недели – в июле 1984 года. Парторг отдела «П» Леонид Кутергин выехал в командировку на Запад и пропал. Его одежду обнаружили на берегу озера и решили было, что он просто утонул, но через некоторое время пришли данные, что он в подробностях рассказывает о делах «Фирмы» своим хозяевам в ФРГ.
Как оказалось, в 1974 году в Австрии ему разрешили усовершенствовать немецкий в одном из университетов. Его соседом по комнате оказался араб, подрабатывающий на западногерманскую разведку БНД. В объятиях араба Кутергин познал все радости мужской любви, а после просмотра пленки превратился в одного из самых успешных агентов БНД – Виктора. С его помощью были вычислены и устранены все основные агенты «Фирмы».
Это была настоящая катастрофа.
Информация о Кутергине была строго засекречена, и лишь однажды в 1996 году о нем упомянул другой перебежчик Олег Калугин, да и тот все перепутал, назвав его замом Крючкова.
С началом перестройки у Евгения Питовранова начались новые неприятности. Его стали вызывать в комитет партийного контроля и требовать отчета об участии в Сталинских репрессиях и прочих лубянских делах. Верный своему принципу ни в чем не признаваться, Питовранов сочинял многостраничные пространные записки о причинах репрессий. В начале 1998 года он ушел на пенсию. В СВР стали всячески открещиваться от генерала: мол, бериевец и т.д. Однако он продолжал жить делом, которому посвятил всю свою жизнь, работая в Итало-российской торговой палате. В конце девяностых отставной генерал-лейтенант, бывший начальник разведки ждал, что его вот-вот пригласят на празднование очередной годовщины службы в штаб-квартиру СВР – в лес, но ему позвонили и сказали, что приглашения не будет, и железный старик расплакался, как ребенок.
Самый молодой генерал КГБ, человек, назначенный главой разведки самим Сталиным, создатель разведывательной организации нового типа Евгений Петрович Питовранов скончался в Москве в 1999 году.

P.S. Все использованные материалы были опубликованы в печати.