Демоническая Колбаса атакует.

Автор: Франкенштейн (Денис Казанский) Больное бледно-желтое утро ввалилось в окно квартиры Бобровского и разогнало последние забившиеся в углы клочки ночного морока. Бобровский пошевелил губами, поморщился, попытался натянуть на лицо плед, но не смог нащупать его края и нехотя продрал глаза.
- Блядь…
Обрывки вчерашнего дня резко завертелись в больной голове мутной круговертью из трясущихся сисек, мечущихся по сауне мохнатых пузачей, бьющейся посуды, перевернутых столов, блевотины и страшной давки в такси. Сквозь марево проступило начало вечеринки, с коктейлями и безудержно смеющимся начальником отдела снабжения. Бобровский схватился за виски и застонал от пульсирующей боли, угрожающей разорвать мозг на тысячу частей.
В комнате царил невиданный кавардак. Страстно распласталось по полу одеяло, разноцветными кляксами пестрела сброшенная в каком-то запредельном состоянии одежда, дохлой жабой застыл на боку раздутый портфель, на журнальном столике валялись засохшие кусочки лимона и сигаретные окурки.
- Что тут творилось? – слипшимся горлом просипел сам себе Бобровский, растирая лицо.
Вразумительных воспоминаний об окончании вечера не было. В башке плескались чернила. Очень хотелось пить.
Скатившись с кровати, он, покачиваясь и изо всех сил прижимая ладонью затылок, грозящийся сорваться и улететь, направился в кухню.
В холодильнике, он знал, была бутылка минеральной воды, которую он заботливо приготовил с вечера. И эта бутылка теперь, наверно, уже заждалась его, соблазнительно запотела и была готова просто взорваться шипучим ледяным фонтаном в раскаленном горле.
Бобровский героическим рывком распахнул дверцу холодильника и был готов уже протянуть руку в его арктическое нутро, как вдруг, на полке что-то сильно дернулось, звякнуло и метнулось из холодильника под стол.
Бобровский запоздало вскрикнул и отпрянул от двери.
«Крыса!» - молнией мелькнула в его разгоряченной голове первая мысль – «но откуда?»
Не успел он продумать все возможные пути попадание грызуна в герметичный шкаф, как неизвестное существо шмыгнуло из-под стола за газовую плиту, и тут Бобровский понял, что это никакая не крыса вовсе, а черт знает что!
Нечто имело форму цилиндра и было почему-то закутано в целлофановый пакетик, который не давал как следует рассмотреть пришельца. При перемещении существа целлофан противно шуршал. Перемещалось чудище довольно быстро, и понять про него что-либо еще, не поймав его, не представлялось возможным.
- Что за хрень! – непонимающе пробормотал Бобровский, держась за голову – что за блядская чертовщина!
В голове его вдруг что-то стрельнуло, так что колени едва не подкосились. Скрежеща зубами, Бобровский все-таки достал из холодильника ледяную бутылку и, жадно давясь и захлебываясь, выдул сразу половину колючей воды.
«Может, показалось?» - трезво спросил он сам себя, завинчивая пробку – «Страшная галлюцинация? Алкоголь? Белка?»
Горячая волна адреналина разлилась по ноющему телу. Бобровский опустился на колени.
«Только бы не делирий! С работы попрут без разговоров». – он умоляюще взглянул в окно на воображаемого Бога – «Вот позорище».
Он отпил еще минералки и прислонился лбом к холодной поверхности холодильника.
Нет. Делирия никак не может быть. Бобровский читал об этом. Для того, чтобы так влететь, нужно пить помногу и каждый день, а он лишь изредка прикладывается, да и то, употребляет не слишком крепкий и только дорогой алкоголь. Кроме того, горячка – следствие абстинентного синдрома. Чтобы начать видеть чертей, необходимо несколько дней после длительного запоя не брать в рот ни капли. Тут другое.
Бобровский на четвереньках дополз до плиты и попытался заглянуть за нее, но страшное существо как будто заранее почувствовало приближение опасности и пулей выстрелило в сторону мойки.
«Нет, не показалось» - в ужасе подумал Бобровский и отполз назад на середину кухни – «и что теперь делать?»
Под раковиной что-то зашебуршало.
- Эй, кто здесь? – громко задал Бобровский, возможно, самый глупый в своей жизни вопрос.
Но ответа не последовало. Существо едва ли понимало русский язык, и необходимо было предпринимать более решительные действия.
Бобровский, пересиливая головную боль, выдвинул ящик стола и выхватил оттуда здоровенный ножик для мяса. Затем пополз к мойке, но существо снова что-то почуяло, и громко шурша пакетом, переметнулось обратно за печь.
- Быстрая зараза – прошептал Бобровский, ухмыльнувшись – ну ничего, я тебе сейчас устрою.
Вывалив все содержимое ящика на пол, он принялся выуживать из кучи все колющие и режущие предметы.
- Сейчас узнаем, что ты такое!
С перекошенным от похмельных страданий лицом, Бобровский подошел к плите и, перегнувшись через нее, заглянул в тесное пространство.
За плитой на полу лежала колбаса.
Обыкновенная, завернутая в пакет, докторская колбаса с отрезанным краешком, которую он купил вчера утром. Теперь Бобровский отчетливо смог рассмотреть даже надписи на белказиновой оболочке.
- Чего?.. - поперхнулся он, не веря своим глазам, и в это время колбаса дернулась и метнулась под кухонный стол.
«Меня точно глючит» - обреченно подумал Бобровский. В отчаянии он резанул себя ножом по тыльной стороне ладони, но боль не прогнала видения. Колбаса по-прежнему оставалась под столом, да, к тому же, теперь Бобровский разглядел еще и маленькие черные глазки-бусинки, в передней ее части.
- Что ты хочешь от меня? – спросил он, глядя на монстра.
Но колбаса продолжала издевательски молчать.
«Если бы глючило, она бы говорила со мной» - почему-то решил Бобровский – «иначе какой же смысл во всем этом? Чтобы виделась живая колбаса и не разговаривала?»
Эта парадоксальная мысль неожиданно его успокоила. Все же было приятней осознавать, что действие происходит в реальности, а не в больном воображении.
И все же с этим нужно было что-то делать.
Вытянув перед собой клинок ножа, Бобровский полез под стол. Колбаса судорожно заметалась, не зная куда бежать, но в последний момент прошмыгнула прямо под ножом в центр кухни.
- Сука! – выругался Бобровский.
Колбаса явно превосходила его в скорости. Охотится на нее с ножом - было делом проигрышным и глупым. Со стороны это выглядело как дьявольские кошки-мышки, и нужно было придумывать что-то более серьезное.
Бобровский прищурил один глаз, прицелился и швырнул свое оружие в проворную беглянку. Но колбасе даже не потребовалось уворачиваться – нож пролетел в полуметре от нее и оставил внушительную отметину на дорогом гарнитуре.
Бобровский выполз из под стола и поманил колбасу пальцем. Колбаса попятилась назад и через мгновение вылетела из кухни, исчезнув где-то в квартире.
- Сволочь – прохрипел Бобровский.
Забыв про похмелье, он ворвался в уборную, схватил швабру и принялся носиться по своим апартаментам, опрокидывая ногами все предметы, за которыми могла прятаться колбаса.
С грохотом разбилось на множество мелких острых осколков зеркало трюмо. Перевернутая тумбочка изрыгнула на пол кучу всякого хлама. С поверхности письменного стола посыпались на пол кофейные кружки, блокноты и мелкая канцелярская шелупонь.
Спустя несколько минут, квартиру Бобровского было уже невозможно узнать.
Колбаса, казалось, окончательно затерялась среди этого шокирующего разгрома, но когда очумелый хозяин квартиры уже отчаялся ее обнаружить, вдруг выскочила из платяного шкафа.
- Ах ты скотина! – задыхаясь выкрикнул взмокший Бобровский и ударил шваброй в пол.
Колбаса принялась метаться зигзагами, грамотно ускользая от орудия возмездия. Швабра разнесла горшок с пальмой и почти достала колбасу на выходе из комнаты, но та успела выскочить в коридор.
- А-а-а-а!! – страшным голосом закричал Бобровский, расшвыривая шваброй обувь. В этот момент он выглядел как обезумевший хоккеист, использующий вместо шайбы все, что попадало под импровизированную клюшку.
Колбаса тем временем перескочил через перевернутое кресло и бросилась за диван. Дико крича и брызжа слюной, Бобровский ткнул шваброй вслед за ней, но опять не достал несколько сантиметров.
В стену гневно застучали соседи.
- Давайте! Стучите! А лучше приходите прямо ко мне сюда! – дьявольски захохотал Бобровский и несколько раз стукнул шваброй в ответ.
Колбаса бросилась к балкону, явно намереваясь улизнуть, но Бобровский гигантским прыжком настиг ее и, наконец-то, попал шваброй по крепко стянутой оболочкой розовой тушке.
Колбаса отлетела в сторону, шмякнулась о стену и непонимающе откатилась в угол. Бобровский, издав торжествующий клич, подскочил, чтобы добить оглушенного противника, но тот быстро пришел в себя и молниеносно проскочил между ног палача.
- Ебаный в рот! Сука!! – замотал головой Бобровский.
В приступе бешенства он пнул попавший под горячую руку телевизор, и тот, выбросив сноп искр из разорванного шнура, медленно повалился на пол.
Колбаса выбежала на середину комнаты и уставилась на Бобровского. Бобровский с животным рыком схватил поверженный телевизор и швырнул его в ненавистное порождение ада, впрочем, без особой надежды попасть. Снаряд упал в назначенное место спустя мгновение после того, как страшная колбаса покинула его, и оглушительно взорвался в замкнутом пространстве.
Не переставая дико кричать, Бобровский продолжил погоню и загнал колбасу в кухню, где она опрокинула кактус на подоконнике и снова забилась за мойку.
- Ну теперь все – перевел дух Бобровский.
Он аккуратно притворил дверь и сел возле нее, тяжело дыша и прислушиваясь к бешеному ритму собственного сердца.
- Теперь тебе точно пиздец. Молись, если ты, конечно, умеешь, мерзкая тварь.
Взгляд его неожиданно нащупал лежащий прямо на коврике для вытирания ног мобильный телефон, который очевидно выпал у него вчера из кармана брюк. Бобровский ухмыльнулся и быстро набрал Кузина – единственного, кому он мог довериться в полной мере, в сложившейся ситуации.
- Олег? – спросила трубка страшным похмельным голосом через несколько гудков.
- Да-да – быстро забормотал Бобровский – прости, Мишенька, я знаю, что козел, знаю, что рано, но тут такое… Я не могу говорить, Миш, это черт знает что… Приезжай, прошу тебя, Миш…
- Да ты что, совсем охуел! Я прямо так взял и приехал!
Бобровский завыл от отчаяния и вдруг натурально заплакал навзрыд прямо в трубку, перемежая проклятия и мольбы.
Кузин некоторое время молчал. Видимо до него дошло, что с товарищем действительно твориться что-то неладное. Потом осторожно спросил:
- А что, без меня никак не обойтись?
- Не-ет – всхлипывал Бобровский – Мишенька, я умоляю… Со мной… что-то… я не знаю-у-у… Миш, возьми пистолет, Миша! Возьми, а-а-а…
Кузин положил трубку.
Бобровский издал истошный вопль и изо всех сил швырнул телефон о стену. Затем повалился на пол и стал колотить кулаками по ламинату, давясь слезами и хрюкая, как свинья.
Его истерика продолжалась минут десять. Потом он окончательно опустошенный лежал и трясся от озноба, сжимая в руках ручку швабры.
«Какая дикость, господи…» - думал Бобровский, осознавая всю невозможность происходящего. – «И что теперь? Она так и будет жить здесь? Ползать по квартире? Прятаться за раковиной? Допустим, я привыкну. А что если я захочу привести сюда женщину? Мне ведь как-то придется объяснить ей… «Знаешь, милая, у меня тут колбаска живет, ты не обращай внимания…» Так что ли? Бред! Этого не может быть!»
Спустя некоторое время в дверь кто-то позвонил, и судя по тому, как спокойно и твердо прозвучал этот звонок, это все-таки был Кузин.
Бобровский на четвереньках подполз к двери и отпер замок. Его товарищ быстро вошел в коридор и остановился посреди ужасающего бардака, недоумевающее озираясь.
- Она на кухне – прошептал Бобровский – я закрыл ее, чтобы эта дрянь не могла никуда убежать.
Кузин, сохраняя на лице невозмутимое выражение, аккуратно снял плащ и повесил его на вешалку. Потом разулся. Потом присел на пол рядом с Бобровским.
- Ты взял? – спросил Бобровский.
- Что с тобой, Олежка? Кто у тебя здесь? – внимательно глядя на собеседника, произнес Кузин.
- Оружие... - взмолился Бобровский.
- Я хочу понять, что тут происходит.
- Давай! – прорычал Бобровский – я сейчас покажу этой твари!
- Кому ты покажешь? Ты что спятил, мать твою в череп! – взорвался Кузин, но Бобровский уже не слушал его и кинулся к плащу.
- Стой – Кузин попытался схватить его за ногу, но Бобровский уже выхватил из внутреннего кармана револьвер. Развернувшись, он изо всех сил ударил Кузина рукояткой по затылку и тот упал лицом вниз, даже не вскрикнув.
Бобровский влетел на кухню, направил ствол на мойку и, не медля, вдавил спусковой крючок.
Грохнул выстрел. Пуля пробила в мойке дыру и разбила колено канализационной трубы. Колбаса тут же выскочила из своего укрытия и стала беспорядочно носиться по кухне, тычась во все углы, Бобровский открыл по движущейся мишени огонь, дырявя по очереди плиту, холодильник и стол. Колбаса в панике метнулась к выходу, но путь ей преградил поднимающийся с пола и держащийся за голову Кузин.
- А? – выдохнул он, глядя на полиэтиленовый пакет с колбасой. В следующий миг, ему в живот попала пуля из револьвера, и Кузин отлетел к входной двери, опрокинув вешалку.
Колбаса метнулась в комнату, Вслед за ней, перепрыгнув через умирающего товарища, ринулся Бобровский. Он все еще давил на крючок, но револьвер теперь только щелкал, так как все патроны были израсходованы.
В комнате раздался грохот и звон битого стекла.
- Я умираю, мамочка… я кажется… о, за что мне… - плакал, подплывая кровью Кузин. Скользкой рукой он тщетно сдерживал рвущиеся наружу теплые внутренности.
В дверь остервенело стучали. Кто-то кричал: «Вызовите милицию, разве вы не слышите, в тридцать восьмой квартире стреляют!» Но Бобровского это уже не интересовало. Забившись в угол, он рвал зубами трепыхающуюся колбасу и ревел нечеловеческим голосом.