Дагерротип

Автор: ТаранОружиеГероев В конце 19-го века на Тверской (позже Советской, позже снова Тверской) площади стоял такой шум, что расслышать собеседника можно было, только если тот кричал в самое ухо. По булыжной мостовой громыхали пролетки извозчиков, ломовые полки, мужицкие телеги, – ну разумеется, ведь тогда это было самое бойкое место. К тому же оно, через Столешников переулок, соединяло два района Города. Отчасти (но только отчасти) виной шума был тот факт, что ни о каких правилах дорожного движения в те времена просто не знали. Каждый ехал, как Бог на душу положит, а потому постоянно сталкивались, сцеплялись, опрокидывали друг друга, орали друг на друга, даже по лицу друг друга били. И так – круглые сутки. В том числе и ночью. Хотя, не редко – особенно ночью. Потому что городская дума учредила занятный закон - в ночи полной луны (в целях экономии городского бюджета) уличные фонари были погашены по всему Городу. А много ли при нашем климате бывает безоблачных ночей? Особенно - не летом. И вот по таким темным улицам катила благоухающая процессия – Огромные бочки, запряженные парой лошадей. Ассенизаторы. Золотари. В каком-то смысле – коллеги одного из наших героев. Ну а на каменке-то как обозу не подпрыгивать? Вот и выплескивалось содержимое из бочек, как раз напротив парадных окон дворца Генерал-губернатора, которым тогда был В.А.Долгоруков. Кажется, так должна выглядеть истинная демократия, но сейчас речь не о том. В пролитое вступали, наезжали колесами, растаскивали, почем зря материли золотарей… Занятное это было место, Тверская площадь, похожее на… абсцесс. Некая болезнь может распространиться по всему организму, но абсцессы выскакивают только в каком-то одном, двух, иногда нескольких местах. Но именно эти абсцессы способны все рассказать о заболевании.

А еще на Тверской площади высилась пожарная каланча – высоченная по меркам того времени. На этой каланче постоянно дежурил пожарный, и пристально оглядывал окрестности, то бишь весь Город. И когда видел пожар, тут же на специальном коромысле поднимал фонари и орал во всю силу (чтоб, в частности, перекричать шум на площади) стоящему внизу брандмейстеру номер пожара. К примеру, «номер три» значило, что огонь вырвался наружу. И тогда распахивались ворота, и шарахались в стороны люди, умолкали ненадолго споры. Пожарные летят! Впереди – вестовой с факелом. Следом – пожарный обоз, который тянули белые с рыжим битюги. Их привозили на ярмарку жители Леса, именующие себя воронежами. Огромные зверюги, способные быстро тащить тяжеленные обозы. «На четверках – багры, на тройке – пожарная машина, а на парах – вереница бочек с водой. А впереди, зверски дудя в медную трубу, мчится верховой с горящим факелом» (с)Гиляровский

Рядом с каланчой – казарма, где ночевали пожарные. Место грязное и промозглое, если верить тому же Гиляровскому, который и сам успел побывать пожарным. Два этажа, низкие потолки, вечно душно, вечная влага в воздухе. Люди спят вповалку, рядом сушится мокрая одежда. Это у тех, кто не входит в дежурную команду. Потому что дежурные спят прямо в одежде и сапогах.

Дежурный на каланче видит пожар, звонит в сигнальный колокол поднимает фонари, выкрикивает номер.

И распахивались ворота…

Теперь все иначе. Исчезла романтика стороннего взгляда, когда та или иная профессия или то или иное действо романтизируется при взгляде со стороны. Стоит подойти вплотную, копнуть поглубже, и обрушивается грязь, скука, будни, настоящие, не романтичные опасности и вполне себе объективно реальные болезни и мозоли на пятках. И ведь трудно сказать, какой взгляд – сторонний, или из нутрии – вернее. Разве тот факт, что питерский район Города идеализируются только теми, кто в нем живет, лишает его гранитных набережных и теней прошлого? Нет конечно, просто в микроскоп видно, что красивая женщина состоит из бактерий, однако, она все равно красива. Вопрос в том, насколько близко надо подходить к тому, что идеализируешь. Идеальных идеалов (простите за тавтологию) быть не должно, порок и ущербность заложены в человека Богом и Эволюцией. Дабы банально уметь отличать плохое от хорошего, святость от греха, болезнь от здоровья. Не даром ведь здоровые, долго не болеющие монахи, молят Бога о болезни. Потому мы, авторы, не доверяем и не верим идеалам. Это другой вид, alien, ему нельзя верить. Вы бы доверили жизнь пауку или рыбе? Да у вас бы даже вопроса такого никогда не появилось.

Но не верить в идеалы и не верить в идеализацию – разные вещи. Стремление к прекрасному – сродни мольбы монахов о болезни. Прекрасное – это боль, которую мы принимаем, дабы осознать ущербность. Бог – веселый парень, остроумный. Думаешь о том, как он все хитро провернул, и понимаешь, что перед этим дядькой нельзя не снять шляпу. И шляпы, к слову, заканчиваются.

Да, теперь все иначе, есть телефоны, есть дежурные пульты и прочее, прочее, прочее. Давно уже на улицах Города не видели тягловых зверей. На смену им пришли красные машины, осененные синими мигалками, узнаваемый издали вой сирены, пожарные краны и водные коммуникации, респираторы и кислородные баллоны. Никто уже не лезет по приставным деревянным лестницам с топорами наперевес – дело Ростопчина (основатель пожарной службы в Москве) не только живет, но и развивается. Утрачивая некоторую стороннюю романтику, разумеется .

Об этом, пусть и не в таких выражениях думал Евгений Сплав, гоня красную машину под синими огнями сквозь «зеленую улицу». Еще он думал о том, что нет ничего столь четко гарантирующего сторонний взгляд на вещи, как это делает время. Наверное поэтому Евгений частенько бывал в музее на Тверской площади, который к слову основал его отец, отдавший огню сорок лет жизни и, попав однажды под обратную тягу, списанный по инвалидности из действующей команды. А может, Сплав бывал в музее, чтоб еще раз взглянуть на дагерротип конца 19-го века. Групповой снимок, ряды сверкающих касок, серьезные, одеревеневшие лица, подкрученные усы. И крайний во втором ряду, совсем пацан, недоросль – Евграф Антонович Сплав. Дед… Ему повезло меньше сына, попав через двенадцать лет после появление этого дагерротипа под обратную тягу, он не выжил.

Вообще, обратная тяга занимательная штука. Огонь, не получая достаточно кислорода, как бы сжимается, затухает, но если до полного затухания откроется доступ для кислорода (к примеру, при открытии двери) то происходит стремительное, взрывообразное воспламенение. Обратную тягу можно предсказать по особому, желтого цвета дыму. С ним можно бороться, особым образом вентилируя помещения при пожаре. Но иногда, пожарным просто не до особых мер, они спасают людей, и отличить в общем хаосе желтый дым от другого – не всегда удается. Поэтому Сплав-младший спокойно ждал своей обратной тяги. Раз уж на роду пожарным его семьи написано встречаться с этим огненным бичом, то какой смысл его бояться? Надо делать свое дело, и спокойно смотреть в будущее, где многое зависит от человека, но кое-что человеку неподвластно. И потому, внимательно следя за цветом дыма, Евгений Сплав тем не менее никогда не останавливался перед закрытыми дверями. Он делал свое дело, так же, как делали свое дело Евграф Антонович и Максим Евграфович Сплавы. В этом нет героизма, хотя, наверное, со стороны именно так это и выглядит. Сторонняя романтика… Хотя, как знать… В чем настоящий героизм? В безумии храбрым, которым поем мы песни, или… в смирении. Смирение перед неизбежным, умение принять и осознать неизбежное, быть к нему готовым и все равно делать свое дело. Это не безумие. Это человечность, проявление которой все реже встречается среди человеков.

Пожарные машины прибыли на место вовремя. Масса стоящих стена к стене зданий постройки позапрошлого, времен Евграфа Антоновича, века. Масса деревянных перекрытий, скрытых от взгляда слоями кирпича и штукатурки. Благодатное местечко для обратной тяги. Сплав не суетился, он вошел в здание не первым, но одним из первых. Где-то там, на одном из этажей, ютилась фирма, занимавшаяся оптовыми поставками копировальной техники. Мелкий дилер, зарабатывающий достаточно, чтоб снимать офис в сердце Города, но недостаточно, чтоб позаботиться о такой вещи, как противопожарная безопасность. Куда проще всучить взятку инспектору. Дешевле обойдется. И потому узкие коридоры и даже лестничные клетки заставлены шкафами и стеллажами, распотрошенными и сложенными картонными коробками, кусками поролона и пенопласта. А еще в тупике, из которого только и есть один выход через заставленные коридоры, есть каморка, содержащая комплектующие, бутылки с тонерами и массу бумажной сопроводиловки. Одного из сотрудников фирмы не досчитались, кто-то сказал, что он может быть в каморке. Сплав пошел.

Сотрудник позже обнаружился, оказалось, что как раз перед пожаром вышел покурить на улицу. Он-то и вызвал пожарных. В суматохе – случаются ошибки.

В суматохе случаются ошибки. Сплав не заметил язычков желтого дыма. А обратная тяга не только зацепила Евгения, но и обрушила потолок. Сплав не успел испытать мучения от ожогов, - потолочная балка проломила ему голову.

Именно в этот момент молодая мама Ольга Сплав забирала из яслей сына, чтобы отвести его к педиатру. Сына звали Антоном – в честь прадеда.