Дезертир (эпизоды 1-3)

Автор: Ammodeus I

Он жил в этом городе на берегу моря уже целую вечность.
Облака над городом были всегда так высоки, что дождь не долетал до земли, а осень и зима в нем походили на заседания сената – тучи изредка собирались над морем, и ничего не решив, разбредались в разные стороны.
Летом, когда заходящий свет переставал гнать воздух от горизонта, он впадал в печальную дрему, и каждый раз пробуждался на рассвете от боли за правым виском, холодной и быстрой, как лезвие. Он вставал, наливал вина из кувшина и пил его медленными глотками. Странное сновидение скользило по его памяти, как галька по ладони, скатывалось и смешивалось с нагретыми полночным солнцем камешками берега его памяти. Он смотрел в небо, где серыми плоскими пятнами лежали облака на лиловом куполе, а острые звезды проплывали между ними. Он затылком ощущал движение этой необозримой прозрачной фрески над ним и скучал по мутному римскому дождю, в котором мраморные громады всплывали бледными кораблями навстречу струям и исчезали, отрывались от земли…
…Сейчас он лежал с открытыми глазами на широкой деревянной скамье под стеной и слушал, как пространство за оградой наполняется звуками. Вот обиженно взвизгнул, с разгону налетев на треножник с углями, обалдевший от гульбы кот Никоса-гончара, вот донеслась пьяная ругань Василия - его траур по Елене явно затянулся, - а вот пискнул у соседей Пелес-самый-младший…
Хорошее утро.
Он захотел к морю. Он любил море. Так вышло, что он никогда не видел берега с палубы корабля, но он не жалел об этом, - ему было достаточно того, что ярко-бирюзовый ломтик моря появлялся каждый раз неожиданно между белоснежной стеной дома Крития и живой оградой Сада сирен. Он шел к нему по дороге, вымощенной желтыми камнями, постепенно приближаясь к шуму и запаху, садился на берегу мягкий, как мука, песок и пытался разглядеть линию, разделяющую воздух и воду…
Хорошее утро…
Он поднялся со скамьи, плеснул на лицо холодной воды, фыркнул, разогнулся и почувствовал, как закружилась голова. Опершись на ограду, он часто и неглубоко задышал, – этому его научили когда-то старые солдаты. Головокружение прошло, но в руках осталась мелкая дрожь. Оттолкнувшись от ограды, он подошел к калитке, открыл ее и столкнулся с женщиной в голубой тунике. Ее темные волосы были забраны синей лентой наверх.
У Марка сжалось сердце от того, как она была красива. И от дурного предчувствия.
Женщина потянула его за руку.
- М-м-м… Марк…
- Что случилось, Мелисса? - он погладил ее по щеке.
- Н-н-не…нн-нез…
- Незнакомец? Где? – спросил он. Мелисса поднесла руку ко рту и запрокинула голову.
- Понятно… Пошли!
Он двинулся вперед, крепко держа Мелиссу за руку и шагая широко и упруго, а та засеменила за ним, цепляясь за мелкие камни и хватаясь другой рукой за него.
Утро перестало обещать длинный, заполненный приятными мелочами, день, его свет и запах исчезли, вокруг был сумрачный тоннель и Марк шел по этому тоннелю, чувствуя холодный ветер в спину – так было всегда, когда впереди была опасность. Так было, когда он, ощущая левым боком жаркое пыхтение своей центурии, переходил на бег, чтобы через мгновение метнуть пиллум и тут же потянуть из ножен короткий меч…
Запах рыбы, к которому он так и не привык, ударил в нос, он отпустил руку Мелиссы, зашагал мягче и короче, а затем и вовсе остановился в конце узкой улочки.
Он повернулся к Мелиссе.
- Посмотри…
Мелисса исчезла за углом, появилась вновь и кивнула.
- Спасибо, девочка… - он снова погладил ее по щеке. – Вернись и сделай так, чтобы он повернулся ко мне – поняла?
Мелисса кивнула и опять скрылась за углом, а Марк, привалившись плечом к стене, выглянул. Он увидел трех мужчин, сидевших за грубым столом под навесом – Марк узнал Леонидаса, другим был Василий, еще один городской пьяница. Увидев Мелиссу, они загоготали и замахали руками, а третий мужчина повернулся к ней всем телом…

…Вот и все.

Они нашли его. Неважно – как, но они нашли его…
А что он думал?! Что можно исчезнуть, затеряться в бескрайних имперских провинциях, словно вошь на разноцветном халате? Старый дурак…
И они знали, кого пустить по его следу…

Мелисса вернулась к нему за угол. Он вложил в ее маленькую влажную ладошку несколько монет.
- Пойди купи хлеба, вина и мяса… Отнесешь все ко мне и уйдешь домой, поняла?
Мелисса кивнула.
- Вечером, после захода, придешь ко мне на двор и тихо будешь ждать…Оденешься получше, накрасишься, поняла?
- Д-да…М-м-м… Ма-а-арк…
- Что?
- У… У тебя такое л-л-л-и… л-л-ли…
- Делай, что я сказал! – он больно ухватил ее за локоть и оттолкнул от себя – Пошла!
Мелисса отшатнулась и засеменила прочь.
Марк провел ее мутным, полуслепым взглядом и ставшей враз стариковской походкой двинулся назад.
Он хотел увидеть синюю равнину и впустить в легкие ее дыхание…
За городской стеной в лицо ему ударил ветер, но вместо воздуха в легкие хлынули запахи пота, гари и пустыни, в ушах, сбивая сердце с ритма, загремели вдруг барабаны и страх, который, как он думал, он давно приручил, вцепился тупыми клыками под левый сосок. Земля вдруг ушла куда-то в сторону, потом вернулась с тошнотворной легкостью, быстрая боль ящерицей пробежала в груди Марка, оставив в ней, как хвост, жгучую, ломающую изжогу и сердце, ударившись несколько раз о ребра, вдруг затихло. Тускнеющим сознанием Марк ощутил, как земля расплавилась под его ногами - он был по колено в горячем песке, но это был не песок, а его собственная моча струилась сейчас по его ногам, а сам он, со скрученными за спиной руками, падал лицом вниз на пахнущий кровью плоский камень. Марк вывернул голову, пытаясь увидеть, что происходит у него за спиной, но по глазам ему полоснул солнечный блик и кожа на лбу Марка собралась одной синей веной. Он хотел что-то сказать, объяснить, остановить ослепительное движение топора, но ледяной холод отделил его голову от шеи, и перерубленной трахеей Марк успел выхрипеть что-то с ненавистью и тоской. Последнее, что он увидел, была перетянутая ремнями серебряной калиги нога ликтора с сухой травинкой, застрявшей между пальцами…

…Пастухи, загонявшие скот по дворам, видели, как мимо них, загребая пыль полусогнутыми ногами, пробежал к морю человек со страшным, запрокинутым в небо лицом, и, не добежав до воды, повалился боком на песок…
ІІ

Валерий Антоний Север ненавидел провинциальные приморские городишки и ненавидел кислое красное вино.
Но Валерий Антоний Север любил свою работу и поэтому сидел на грязной деревянной скамье траттории провинциального приморского городишка, пил кислое красное вино с двумя местными забулдыгами, которые наперебой вводили его в курс унылой хроники своего унылого городишки.
Попал в этот городишко Валерий по вполне рутинному делу. Он изредка брался, – конечно, в свободное от службы время, - за работу, которая приносила и доход, и профессиональное удовлетворение. Вот и сейчас он выполнял деликатное поручение одного сенатора, сулившее весьма солидное вознаграждение. И это было как нельзя кстати, поскольку в ближайшие планы Валерия входила поездка на воды в Байи с одной прелестной вольноотпущенницей. Помимо этого нужно было подлатать кладку скромного жилища в пригороде Александрии, куда Валерий намеревался отправиться однажды на заслуженный отдых.
Вот почему Валерий слушал, прищурив глаза, потягивал вино и изредка улыбался. Он испытывал отвращение, близкое к наслаждению – от того, что переносимые им мелкие невзгоды делали предвкушаемое удовольствие еще более желанным и острым. Работа оказалась несложной - он отчетливо чуял след. След тянулся вдоль побережья, от одного городишки к другому, иногда пресекаясь, будто беглецы брели по воде, а потом вновь выходили на сушу, но Валерий славился своим верхним чутьем. Ему не нужно было, уткнувшись носом в землю, трусить вслед добыче - нет, он просто знал, что будет делать добыча.
И еще он знал - когда занимаешься своим делом, рано или поздно все всегда получается. Нужно только верить в себя - когда веришь в себя, боги тоже начинают к тебе по-другому относиться.
Боги не любят вонючие дымы жертвенных костров - боги любят хорошую беседу.
Боги любят умных, а не умников…
А префект этого городишки оказался именно умником.
Да, сказал он, он понимает, что разговаривает с представителем закона, облеченным определенными полномочиями. Но он совершенно не понимает, почему уважаемый агент не верит, когда он, Луций Грамм, в третий раз терпеливо объясняет, что ни одно судно не выходило в море за последние двое суток и уж совсем странно, что уважаемый Валерий Север не верит, что он никогда не видел никакого Юлия Принцепса и, уж тем более, не получал от него никаких денег…
Валерий знал, что его внешность не внушает трепета – Валерий был худ, узколиц и лыс, говорил тихо и, будь он посмуглее, его можно было бы принять за египетского купца или иудея-менялу. Но этому мешали очень светлые, будто выцветшие, глаза, которые он часто щурил в разговоре. Смотрел в глаза собеседнику прямо Валерий редко, слушая его обычно глядя чуть вниз и в сторону.
Если бы Луций знал это, то стал бы менее беззаботен, увидев веселый взгляд Валерия, устремленный ему в переносицу.
Четвертый раз Валерий спрашивать префекта не стал, но спустя несколько минут, стирая кровь с тонкого и острого, как шип, стилета, Валерий знал все, что ему было нужно. А постаревший от обрушившегося на него кошмара префект пытался остановить трясущейся левой рукой кровь, вытекающую из обрубков пальцев правой. Валерий с улыбкой смотрел в маленькие, как у белки, черные от боли глазки префекта, в который раз убежденный, что железом можно добиться большего, чем золотом.
После разговора с префектом Валерию захотелось просто прогуляться бестолковыми и пыльными улочками этого городка.
Там он и наткнулся на эту тратторию….

…Пьяницы вдруг притихли, а потом опять зашумели, заглядывая Валерию за спину. Он обернулся и увидел молодую женщину, которая смотрела на него большими темными глазами. Женщина, не сводя с Валерия глаз, закусила нижнюю губу и нахмурилась – так, как это делают дети, обдумывающие что-то, - затем повернулась и быстро скрылась в боковой улочке.
Валерий повернулся к Василию и Леонидасу.
- Мелисса… - гнусаво произнес Леонидас и причмокнул губами. Василий кивнул.
- Бабенка что надо… Вот только глупая, как белка…
- Это как? – Валерий подлил обоим еще вина.
- Да так… Приблудилась лет десять назад…- Леонидас подался вперед и задышал перегаром Валерию в лицо. Валерий указательным пальцем уперся Леонидасу в лоб и слегка оттолкнул его от себя. Леонидас икнул и отодвинулся, а Валерий вытер палец о плащ.
- Да-а-а… - оторвался от кружки Василий и вздохнул. - Повезло одноухому…
- Кому? – Валерий медленно повернулся к нему.
- Да есть у нас один…Марком зовет себя… - пробормотал Василий и заглянул опять в кружку. - Хорошее вино…
Валерий коротко свиснул - на веранду выскочил полуголый мальчишка лет десяти.
- Мясо неси…
Леонидас и Василий переглянулись, пока Валерий смотрел, как мальчишка ставит на стол огромное блюдо с дымящейся бараниной.
- Ну? – Валерий без усмешки перевел взгляд на Василия. – Марк..?
- Еще один пришлый, – пояснил Василий, выбирая кусок мяса побольше. – Давненько это было…Я как раз на Елене женился…
Василий замолк и зашарил взглядом по блюду с мясом.
- Не умолкай так, гражданин… - негромко произнес Валерий. – Не люблю я этого…
Василий вскочил со скамьи.
- Прости, щедрый господин!
Валерий отмахнулся.
- Дальше…
Василий и Леонидас переглянулись и Василий пожал плечами.
- Да что тут сказать? Он с нами дружбы не водит… Выползает, как краб, по утрам, вечером – заползает, а Мелисса за ним бегает вприпрыжку…
Валерий расправил складки плаща – так, чтобы стал виден кожаный кошелек на поясе.
- Живет он на окраине, где гончары – купил дом у вдовы Ликия Фрола, тому лет пятнадцать будет, - заторопился Василий, изучая кошелек.
Валерий неторопливо запустил руку в кошелек, вытянул серебряную монету и покатил ее по столу. Монета тут же исчезла, а Леонидас с ненавистью посмотрел на Василия. Валерий достал еще одну монету и с улыбкой посмотрел на Леонидаса.
- А ты что скажешь?
Леонидас издал какой-то сипящий звук, с жадным ужасом глядя, как Валерий вертит монету в пальцах. Валерий ухмыльнулся и повернулся к Василию.
- Как выглядит этот Марк? Высокий, шрам на левой щеке?
- Да нет, невысокий… Но - крепкий, а лицо – чистое…Уха только нет… Левого…
Валерий верил в богов ровно настолько, насколько этого требовали приличия, но он не сомневался, что кто-то из них, обладающий странным чувством юмора, иногда вмешивается в безысходную возню людишек на Земле. Вот как сейчас…
- А чем занимается? – Валерий еще раз покатил по столу монету и она так же быстро вновь исчезла.
- Да ничем не занимается… Про пенсию что-то говорил…
- Служил в легионах?
- Вот этого не знаю…
Валерий отвернулся от Василия и посмотрел на Леонидаса.
- М-да… - протянул Валерий, улыбаясь одними губами. – Не помог ты мне, гражданин…Нехорошо это…
Леонидас по-детски зажмурился, чтобы не видеть глаз незнакомца, а когда открыл их, то увидел, что щедрый господин, оставив на столе серебро, скользнул в ту же улочку, что и Мелисса.

ІІІ

Мелисса не понимала, почему Марк сердится так сильно, что даже оттолкнул ее от себя - она ведь делала все так, как он говорил: день изо дня она каждое утро обходила несколько раз базар, наведывалась на причал, в траттории - ведь она тотчас же должна рассказать ему, если увидит незнакомых людей.
Незнакомцев за эти годы побывало в городке немного, а тех, кого она видела, она всегда показывала ему, а он всегда внимательно рассматривал их из укромного места, потом гладил ее по голове, покупал самое красивое яблоко, несколько гроздей винограда, кувшин вина и вел к себе.
Она чувствовала, что приносит ему облегчение – и тем, что показывает ему всех этих прохожих людей и тем, что разрешает ему делать с ней все, что он хочет. Она чувствовала, что эти два облегчения как-то связаны, хотя ему необязательно было видеть незнакомцев, чтобы захотеть ее…
Она так и делала всю жизнь, ничего другого для нее не существовало – лишь эта завораживающая игра. Ее придумал красивый мужчина, которого она однажды увидела - он шел от моря…

Но сейчас все было по другому.

Она чувствовала, что Марк был с нею груб из-за этого худолицего, с прозрачными глазами, мужчины, которого она увидела сегодня утром в траттории.
Все изменилось только потому, что она показала Марку этого человека.
Мелисса остановилась и сжала кулачки так, что монеты больно впились ей в ладонь.
Нет! Она не будет делать того, что сказал ей Марк! Она не пойдет на базар и не будет покупать вино для какого-то пришлого незнакомца! Ведь он не сделал того, что делал всегда - он не купил яблок, он не купил виноград, он не повел ее к себе и не поцеловал ее бедра, не взял ее за лодыжки и не развел в стороны ее ноги и не заставил ее смеяться и кричать от сладкой горячей щекотки…
Она резко развернулась на пятках и бегом бросилась назад.
Она проклинала свои маленькие ножки, которые не могли нести ее быстрее к ее Марку, чтобы она могла попросить у него прощение за то, что огорчила его и вынудила его быть с ней грубым…
Она пробежала мимо пастухов, сидевших в тени под кипарисами – их темные, будто вырезанные из дерева лица разом повернулись ей вслед. Один из них хмыкнул, другой покачал головой, а третий, помоложе, крикнул со смехом:
- Эй, куда бежишь? К своему старому козлу?
Двое других заржали, но Мелисса даже не повернула головы - что они знают? Что они могут знать и понимать, эти свиньи и пьяницы - любовь к Марку оставила в сердце Мелиссы лишь презрение ко всем остальным мужчинам.
- Эй, коза, - донеслось до нее. – Подбери своего пропойцу на берегу… Видать, напился, как сатир…
Мелисса на мгновенье замерла. Марк напился? Когда он успел?
Что-то совсем, совсем все не так сегодня…
Чей-то мягкий голос негромко окликнул ее по имени. Она обернулась – к ней приближался человек с маленькими бесцветными глазами на узком лице.
Мелисса сжала маленькие кулачки, а человек приветливо улыбнулся:
- Здравствуй, Мелисса…
Мелисса закусила нижнюю губу, а человек, продолжая ласково улыбаться, сказал:
- Я ищу человека по имени Марк… Ты знаешь его?
Мелисса покосилась на свою руку, где были зажаты монетки.
- Что у тебя там? – быстро спросил незнакомец.
Мелисса бросилась бежать, раня босые ноги камнями и сухими тонкими лезвиями травы. Худой тявкающе рассмеялся и неспешно двинулся вслед Мелиссе.
Плоская песчаная полоса берега простиралась вдоль вереницы пологих холмов, поросших кипарисовыми рощами, наполненными сизым тонким туманом.
Валерий отчетливо видел маленькую фигурку, убегавшую от него по белому песку.
Вдруг Мелисса резко остановилась и присела. Валерий прищурился, ускорил шаг, а потом перешел на бег…

…Марк лежал на песке - скорчившись, с перекошенным лицом, измазанным песком. Он тяжело, со свистом дышал. Валерий нагнулся к лицу – запаха вина не было. Похоже, старика хватил удар…
Валерий легко подхватил Марка на плечо. Мелисса завыла и замолотила Валерия кулачками, хрипя при каждом ударе, но Валерий, повернувшись к ней, зло процедил: «Показывай, куда идти, дура…» и Мелисса, забежав вперед, засеменила к дому Марка, загребая песок босыми ногами.
Валерий молился, чтобы они не встретили никого по дороге и Мелисса, будто угадав его мысли, свернула с сухой, пыльной дороги вдоль моря, в глубь оливковых рощиц, где в такое время никого не бывает. Так они дошагали до узкой тропинки-межи, идущей к морю мимо дома Крития. Еще несколько минут они шли по дороге, будто выложенной осколками черепов и, наконец, Валерий увидел несколько дворов, окруженных общим облупленным забором.
Мелисса толкнула калитку в стене и скользнула в нее. Валерий, пригнувшись, вошел со своей ношей следом, успев окинуть тренированным взглядом внутреннее пространство двора. Мелисса, опять забежав вперед, распахнула дверь в дом и замерла неподвижно.
Валерий осторожно положил Марка на постель.
Ты здорово подвел меня тогда, старик, глядя на смятое болью лицо, подумал Валерий.
И сейчас снова пытаешься сбежать…

(2 B cont.)