Черная работа революции (часть I)

Автор: Лев Рыжков День стоял прекрасный и солнечный. Наконец-то наступила весна. На нестерпимо голубом и ясном небе сияло солнце, бликовало в ледяных пятнах на вершине Лысой горы, плавило залежавшийся снег, слепило глаза. В воздухе носилось одуряющее весеннее томление.
Тем не менее, настроение у Лехи было хуже некуда. И тому имелись причины. Только что, по полному беспределу, его выгнали с работы.
Впрочем, работа была так себе. Раздавать на улице рекламные листочки гнусной и жадной фирмы по установке металлических дверей. Фирма почему-то называлась «Джим-Моррисон», хотя владели ею армяне. За каждый врученный листок платили рубль. И еще двадцать, если тебе удастся уболтать потенциального клиента поинтересоваться образцом - металлической дверью, установленной здесь же, внутри стальной рамы с подпорками. Вечером эту тяжеленную дуру надо было затаскивать на рыночный склад, и делать это уже бесплатно.
Из-за этой-то двери сегодня в жизни Лехи и случилась хуйня. Он вручил какому-то не очень трезвому гражданину листовку и предложил поинтересоваться образцом. Гражданин согласился с легкостью, которая, по-хорошему, должна была Леху насторожить. Сначала все шло нормально. Колдырь дергал г-образную ручку, открывал, закрывал дверь. А потом вдруг прошел в никуда не ведущий проем, расстегнул штаны и - отлил на демонстрационный образец товара ООО «Джим-Моррисон».
Откуда ни возьмись, появился генеральный директор, пузатый Сурен, принялся вопить:
- Кто пидараса этого привел? Выгоню, да!
Недолгое служебное расследование привело Сурена к скорбной и ссутулившейся Лехиной персоне.
- Пошель отсюда, шакаль! - кипятился генеральный.
- Э, а денег за полдня? - пробовал было возмутиться Леха.
- Хуй тебе ослиный, да, а не деньги.
Экзекуция происходила прямо на остановке, у рынка. Людей вокруг было много, однако все они торопились втиснуться в маршрутки и троллейбусы. На Леху никто из них внимания не обращал.
Впрочем, нет. Чуть поодаль стоял один дед в облезлом пальто и стоптанных ботинках. Седые волосы старика были всклокочены. И еще - взгляд у него был очень пристальный. Он словно пронзал Леху насквозь, проникал в самые потаенные глубины его души.
На секунду Леха показался себе бабочкой, которую пришпиливает к гигантской и жуткой доске булавка энтомолога.
***
По дороге домой Леха пытался убедить себя, что не расстроился. В конце концов, Лысогорск - город не маленький. Найдет он себе еще работу. И не такую дерьмовую, а получше. А то, что их этого гадского «Джим-Моррисона» погнали, так это даже и лучше. Только надо было самому уйти.
Домой в такую рань не хотелось. В конце концов - что там? Батя вчера напился, сейчас пиво квасит, на всех орет. Матушка - тоже орет, ему в ответ. Еще младенец в другой комнате, где Зинка с мужем живет, заливается. Да и у сеструхи тоже - глотка луженая. И муж ее, Костя, тоже кричать ох, как может.
Крик стоял в квартире постоянно. И среди ночи тоже. Начинал, как правило, младенец. Вскакивала Зинка, принималась его успокаивать. Но куда там… Леха не знал, какие положительные качества унаследовал от мамы с папой этот чудовищный ребенок, но доподлинно понимал, что способность к визгу у него явно проявляется неспроста.
Затем принимался горланить Костя, сеструхин муж:
- ЗАТКНИ ЭТО ЕБАНОЕ ОТРОДЬЕ, А ТО Я ЕМУ МОЗГИ ВЫШИБУ!!!
- САМ ЗАТКНИСЬ, УПЫРИНА СРАНЫЙ, БУДЬ ПРОКЛЯТ ТОТ ДЕНЬ, КОГДА Я ВЫШЛА ЗА ТЕБЯ ЗАМУЖ!!! - отвечала Зинка.
Затем в общий хор профундическим контрапунктом включался батя.
- КОСТЯ, ЕБАНЫЙ ТЫ ПИДОР, ПОКА ТЫ ЖИВЕШЬ В МОЕЙ КВАРТИРЕ, С МОЕЙ ДОЧЕРЬЮ И ВНУКОМ ОБРАЩАЙСЯ ВЕЖЛИВО. ИНАЧЕ Я ТЕБЕ ТВОЮ ЖЕ ЗАЛУПУ В ТВОЕ ПОГАНОЕ ЕБАЛО ЗАСУНУ!!!
И вот тут-то, визжа, как циркулярная пила, в ночную какофонию вклинивалась мамуля:
- ЛЮДИ СПЯТ, ЧТО ВЫ РАЗОРАЛИСЬ?!!!
Иногда батя с Костей начинали биться на кулаках. Но случалось и так, что ночные концерты разрешались без мордобоя, мирно.
Конечно, вопли стояли в доме не только по ночам. Спокойно обитатели квартиры, в которой жил Леха, казалось, никогда и не разговаривали. Леху они считали пришибленным, поскольку тот редко срывался на крик.
Нет, домой Лехе не хотелось.
На полпути Леха свернул в парк, купил бутылку дешевого крепкого пива.
Парк, где по зиме тусовались только сумасшедшие лыжники или совсем уж чудаки, теперь был полон народу. Леха долго бродил по аллеям прежде, чем нашел свободную скамейку.
Он уселся на холодные, чуть влажные доски и принялся рассматривать прохожих. По весне вывалили самые разные. И мамашки с детьми, и школьники, и пенсионеры. Тряся конечностями, выходили пережившие зиму сизоносые алкаши в уродливых куртках и шапках-петушках.
Лица этих людей были все больше незнакомы Лехе. Пиво подходило к концу, и Леха решил немного помечтать. Вот он устроится на работу. Наверное, в гипермаркет надо попробовать. Там, говорят, охранники все время нужны. Хотя какой из Лехи охранник? Он ведь в армии не служил. Да ладно, похуй. Куда-нибудь устроится. Деньги начнет зарабатывать. Телки появятся.
Хотя с одной блондиночкой Леха в минувшую пятницу познакомился. На дискотеке. С пацанами туда пришел. Ну, и потанцевал с девчонкой. Наташкой звать. С тех пор Леха позвонил ей ровно один раз, чудовищно стеснялся и безбожно тупил. Договорился, правда, на выходных где-нибудь погулять. И погуляет. Надо только где-нибудь бабла срубить…
Настроение постепенно становилось все более благостным. Леху дурманил воздух весны, которой радовались все вокруг. Неожиданно среди незнакомых лиц промелькнуло одно, которое Леха где-то видел, притом совсем недавно.
Неподалеку от лавочки остановился всклокоченный старик в пальто и ботинках, с пронзительным взглядом.
«Блин, - подумал Леха. - Этот дед был на остановке, когда меня из «Джим-Моррисона» вышвыривали».
Старец остановился аккурат напротив Лехи и пристально уставился на него.
Настроение немедленно испортилось.
«Да ну тебя нахуй, - думал Леха. - Вот же привязался. Демон какой-то, а не дед».
Леха быстро встал со скамейки и пошел по аллее прочь. Через несколько шагов он оглянулся. Дед и не думал садиться на освободившуюся лавочку, а уверенно и целенаправленно ковылял за Лехой. Прямо как зомбак из ужастика.
Впрочем, Леха его не боялся.
Свернув у разбитого фонтана на другую дорожку, Леха вдруг замер. То, что открылось ему, кроме шуток, по-настоящему разбивало его сердце.
На одной из лавок сидела та самая блондинка, по имени Наташка, с которой Леха познакомился на дискотеке, и, бесстыже чавкая, сосалась с каким-то качком.
Настроение, только что бывшее очень хорошим, теперь падало куда-то в бездну ужаса и отчаяния. Рушились планы на будущее. Леха застыл, не в силах заставить себя двигаться.
- Э, тебе чо надо? - грубо спросил здоровяк.
- Мне? Э… - только и смог произнести наш герой.
- А в лоб?
- А чо в лоб-то? - глупо ответил Леха.
- Умный, да? - скривился здоровяк. - Ну, ладно. Не в лоб. По ебалу дам.
Предательница Наташка хихикала. Здоровяк, хищно улыбаясь, вставал, закатывая рукава куртки.
Леха зажмурился, готовясь к неизбежному. Но закономерный, казалось бы, мордобой, так и не случился.
Лехин локоть схватила чья-то цепкая, как птичья лапа с когтями, рука.
Леха оглянулся и увидел давешнего всклокоченного деда.
- И что ты к внучку моему привязался? - спросил дед здоровяка.
- А чо он? Стоит тут, зырит…
- Он не зырит, а меня дожидается, - ответил старик. - И развратничать надо не на лавке, а дома.
- Ага. Ты меня, деда, еще поучи…
- А ты давай, на старика руку подыми, - заворчал дед без всякой, впрочем, опаски. - Знаем мы вас, молодежь. Ничего святого. За кого только воевали мы?
Здоровяк, впрочем, успокаивался. Он сел рядом с Наташкой и бесцеремонно положил огромную ладонь ей на ляжку. Блондинка хихикнула. Леха покраснел. Вот он, закон подлости. Кто-то с телкой красивой сидит. А кому-то с дедом вонючим гулять…
- Пойдем, внучок, - проскрипел ему в ухо старик. - Не надо бегать от дедушки. Дедушка поговорить с тобой хочет.
***
- Как тебя, внучок, звать-величать? - спросил старик, когда они отошли достаточно далеко от изменницы Наташки.
- Лехой… Алексеем, то есть.
- Ну, и славно. А я Станислав Анатольевич. Но можно просто деда Стасик.
- Очень… э-э… приятно, - сказал Леха, раздумывая, под каким бы благовидным предлогом смыться.
- А сколько тебе годков, Алексей?
- Двадцать один.
- Совсем большой, - покачал головой деда Стасик. - А вот скажи-ка мне, Алексей, одну вещь. Только обещай не обижаться…
- Ну, ладно… Не буду обижаться. Спрашивайте?
«Точняк, сейчас сделаю вид, что обиделся и свалю», - решил Леха.
Однако вопрос деда поверг его в ступор.
- Ты ведь девственник?
«Ну, ничего себе вопросики! - думал Леха. - Охуел дедуля».
Невинность была самой страшной и постыдной Лехиной тайной. Все его приятели во дворе уже успели каким-то образом поебаться. Или просто убедительно про это наврать. Да так, что их рассказы не вызывали никаких сомнений. Конечно, врал и Леха. Например, в версии для пацанов, он, разумеется, поебался с изменницей Наташкой после танцев, когда пошел ее провожать. Хотя на самом деле Наташка завернула его у дверей подъезда. Даже в щечку не позволила чмокнуть. Не то, что в губы. Иногда Лехе казалось, что он так и помрет, ни разу не поебавшись. А ведь двадцать один уже. Что там до старости осталось?
- Я угадал? - любопытствовал настырный дед.
«А ему-то какое дело?» - думал Леха. И вдруг страшная догадка пронзила Леху: это же пидор! Точно! Вот и интересуется.
- Нет, - враз охрипнув, произнес Леха.
- А, понятно, - сказал дед, иронично прищурившись. - Ебака-парень…
- Ну… нет… Но нормально все у меня.
- И девчонка, значит, есть?
- Ну… нет девчонки…
- А с кем же трахаешься тогда?
«Бежать, бежать отсюда», - мелькало в голове.
- Не с той вот девчонкой, на которую в парке уставился?
- Неа, - ответил Леха.
- А с кем тогда?
- Ну… сейчас ни с кем, - нехотя признал Леха.
«Если отсосать захочет или предложит, по ебалу ему и мотать отсюда», - рассудил Леха. В любом случае, дед представлял собой гораздо менее страшного противника, чем тот здоровяк, который наезжал на Леху на аллее.
- Да и прыщей у тебя многовато, - заключил дед. - Впрочем, ладно. Не мое это дело. А за девственность, Лешенька, не переживай. Я ее, помню, и сам очень поздно лишился. В двадцать пять, что ли, лет. А сейчас мне, не поверишь, восемьдесят пять.
- Отчего же, очень даже поверю, - сказал Леха, оглядывая сгорбленную фигуру старика.
«И действительно, не староват ли он для пидора-то?» - подумал Леха и совсем уже перестал опасаться.
- Я вот пожил, - продолжал деда Стасик. - И вот что тебе скажу. Чем позднее с девчонками спать начинаешь, тем дольше живешь. Вот серьезно. Все эти пижоны, которые с пятнадцати лет ебутся, они и умирают рано. Природа, Лешенька, она такая. Тем, кому рано сдохнуть суждено, она и дает все пораньше. А для долгожителей бережет лучшее напоследок.
- А чего вы от меня хотите? - решился спросить Леха.
- Вот, значит, как заговорил, - усмехнулся старичок. - Добра я тебе хочу, Лешенька. Ты меня не бойся, я не извращенец какой-нибудь. Да и стар я для этих глупостей. Просто… просто видел я, как эта тварь нерусская тебя с работы-то выгоняла. Ну, и жалко мне тебя стало.
- Ну, спасибо, - досадливо поморщился Леха.
«А чего же ему тогда нужно от меня?» - задумался он. Однако разум не мог подсказать ответа на этот вопрос. Даже варианта предположить не мог.
- А что «спасибо»-то? - пожал костлявыми плечами старик. - Смотрел я, Леша, и говно во мне кипело. Думаю, разве можно так с людьми? Это вот этот директор ваш откуда-то с гор к нам приехал, и как в зверинце себя ведет. А так нельзя.
- Нельзя, - согласился Леха.
- Выебут его за это, - продолжал старик. - Вот поверь мне. Рано или поздно, но выебут. За все ответит, гадина.
- Да кто ж его выебет-то?
- А хотя бы и ты, - загадочно ответил деда Стасик.
- Я лучше, чем армяна жирного, какую-нибудь девушку красивую…
- И девушку выебешь, куда денешься. Самую раскрасавицу тебе подберем…
- Вы волшебник, что ли? - вроде как пошутил Леха.
Он и сам не знал, чего ожидать от деда. «Может, просто сумасшедший? - предположил Леха. - Ебанько? А что, все может быть».
- Нет, - скрежещуще засмеялся дед. - Научный материализм говорит, что чудес не бывает. В свете своего жизненного опыта я не вижу причин подвергать этот постулат сомнению. Так что я не волшебник.
- А кто?
- Коммунист, - произнес дед, глядя Лехе в глаза своим пронзительным взглядом.
***
- Ты не думай, найдем мы управу на всех этих нелюдей, - говорил деда Стасик.
Он вместе с Лехой сидел в помещении «обкома». На самом деле, несмотря на громкое название, «обком» представлял собой крохотную комнатку - не то дворницкую, не то привратницкую на первом этаже панельной многоэтажки.
Обстановка обкома была очень небогата: книжный шкаф из ДСП с облупленной лакировкой и собранием сочинений Ленина на полках, стол, несколько стульев с матерчатыми, потрепанными сиденьями, кровать. Имелся в помещении и еще один шкаф - массивный и, казалось, запертый.
- Вот так мы, коммунисты, и живем, - сказал деда Стасик, обводя морщинистой рукой небогатый интерьер помещения. - Чайку хочешь, Леша?
- Ну… не возражал бы, - скромно согласился Леха.
Деда Стасик включил потрепанного вида пластмассовый электрочайник. Начислил в граненые стаканы бурой холодной заварки.
- До чего твари продажные страну довели, - словно бы удовлетворенно говорил старик. - Вот тебя возьмем. Ты же - парень молодой, башковитый. Тебе надо в институт идти учиться. На инженера там, или учителя. А ты чем занимаешься? Листовочки на улице раздаешь для буржуя жирножопого. Вот почему ты, Алексей, не учишься?
- Так на это деньги нужны, - вздохнул Леха. - Бесплатно кто же меня примет? А даже если и примет, преподы ведь взятки берут. А у меня таких бабок и нету.
- Вот! - взволнованно произнес старик. - Довели, блять, страну. Кучка пидоров жирует. А молодое поколение, которому жить еще да жить, никому на хуй не нужно! Эх, Леша, знал бы ты, какую страну эти сволочи проебали! Был бы у нас социализм, ты бы не листовки на улице раздавал. Ты бы на занятия, Леша, ходил бы. Учился бы пользу родной стране приносить. А если бы какая падла потребовала у тебя взятку, знаешь бы, что с этой падлой сделали бы?
- Расстреляли, - предположил Леха.
- Да нет. Просто посадили бы. Но надолго. И потом никто бы эту сволочь на работу не взял! Или вот возьмем другой аспект проблемы. Девчонки у тебя нет. А почему?
Леха побагровел. В зеркале, что висело напротив, он увидел свое отражение и мог констатировать, что кожа сравнялась багровостью с прыщами.
- А потому и нет, что девчонкам - им уют нужен, чтобы ребеночка растить. Нельзя их за это винить. Пока молодые, красивые, надо ребеночка рожать. Но как быть, если жирножопые все себе захапали? А хорошие парни без денег сидят… Вот и тянутся к жирным бабоньки-то. А те ебут девочек наших хуями своими вонючими, трипперными. Вот до чего предатели страну-то довели.
Леха ощущал в себе странное чувство. Раньше вся эта политика была ему откровенно похуй. Но сейчас он действительно переполнялся возмущением. Хотелось даже выйти на улицу, и дать по морде какому-нибудь буржую.
- А была бы советская власть, женился бы ты, Леша, на красивой девоньке. Растили бы младенчика. Квартиру бы вам дали. А так - на побегушках у жирных суетишься. И сейчас, наверное, думаешь, как бы еще к какому-нибудь жирнозадому устроиться? Или я неправ?
- Но жить же как-то надо? - возразил Леха.
- «Жить», - передразнил старик. - Да разве это - жизнь? Это - прозябание, молодой человек. Пойми ты, что захватили нашу страну предатели. Им за это из-за океана буржуи много денег дали, вот и жируют иуды. Хотят, чтобы все хорошие люди у них на побегушках были. Или вот меня возьми. Я ведь раньше знаешь, кем был?
- Кем? - спросил Леха.
- Скульптором я был! Членом союза, между прочим. Ленина Владимира Ильича ваял. Семью кормил. А как пришли иуды к власти, так сразу работы скульпторам-то и не стало. Эх!
- Кого ты там, Петрович, агитируешь? - раздался в «обкоме» новый голос.
Вошла бабка. Лицо ее было морщинистым. Макушку, обрамленную седыми, похожими на паклю, волосами, покрывал беретик. Тем не менее, несмотря на внешнюю щуплость, голос у бабульки был зычный. Она, как прикинул Леха, могла бы петь со сцены без микрофона.
- О, баба Вера! Вовремя же ты! - обрадовался деда Стасик. - А тут молодой к нам зашел. Интересуется.
- А ты его все сказками потчуешь, - зычно произнесла старушка. - Ты бы лучше ему фотографии показал.
- И точно! - спохватился деда Стасик. - Это же очень интересно. Надо тебе фотографии наши показать.
Несмотря на свои восемьдесят с лишним лет, деда Стасик достаточно ловко поднялся со стула и направился к книжному шкафу, откуда достал огромный фотоальбом.
- Вот, смотри! - Старик открыл альбом. - Это мы на демонстрации…
Не сказать, чтобы Лехе было сильно интересно изображенное. Почти на всех снимках деда Стасик в компании старушек стоял с красным знаменем.
- А вот это, видишь, памятник Ленину? - говорил старик. - Это я в 1977 году ваял. Ага. Как живой Ильич. А вот это мы на седьмое ноября. А это уже первомай. Точно…
И вдруг перед Лехиными глазами будто молния сверкнула. На одной из фотографий рядом со старцами стояла немыслимой красоты брюнетка в короткой, едва до середины бедра, юбочке. Стояла и умопомрачительно улыбалась. Брюнетка была настолько красива, что по Лехиному телу даже озноб прошел.
Деда Стасик понимающе посмотрел на Леху, но наш герой сделал вид, будто бы ничего не произошло.
Спустя три разворота обнаружилась и еще одна красавица. Платиновая блондинка в стильных высоких сапогах на шпильках, кожаной куртке и джинсах в обтяжку. «Может, она случайно тут оказалась?» - подумал Леха. Но всякая случайность исключалась. Девушка стояла, широко и белозубо улыбаясь, обнимала стариков за плечи.
Еще дальше Леха увидел вообще настоящую фотомодель - точную копию молодой Клаудии Шиффер с роскошными волосами, юным и прекрасным лицом.
Самое странное, что все три девчонки казались Лехе знакомыми. Не то, что где-то он с ними встречался. Но определенно где-то их видел. Притом не так давно.
А между тем обком наводнялся старухами. Крепкую, ширококостную старуху в сером платке и облезлой шубейке звали бабой Надей. Еще одна бабулька с лицом узким, вытянутым и морщинистыми губами, запавшими в беззубый провал рта, звалась бабой Надей.
- Вот они, наши Вера, Надежда и Любовь! - торжественно провозгласил деда Стасик.
Леха же смотрел на старых умертвий и размышлял: неужели здесь, в этом пыльном «обкоме» можно встретиться с такими вот красавицами, как на фотках? По-хорошему, следовало бы спросить, но Леха стеснялся.
Постепенно старух становилось все больше. В какой-то момент деда Стасик достал из-за книжного шкафа баян и грянул «Интернационал». Старухи резво повскакивали со стульев и запели.
Леха тоже пел, вернее, делал вид, поскольку слов не знал.
- Что ж, объявляю собрание партячейки открытым, - объявил деда Стасик. - На повестке дня один вопрос: прием в наши ряды нового, так сказать, члена. Итак, прошу любить и жаловать, Алексей!
- Но подождите… - опомнился Леха. - Я же не говорил, что хочу вступить…
- Но ты с нами?
- Ну… да… - сказал Леха, вспомнив красоток.
- Ну, вот и славно. Кто за? Единогласно.
Потом еще некоторое время собравшиеся пели под гармошку революционные песни. Когда же собрание подошло к концу, деда Стасик подошел к Лехе и, положив цепкую ладонь ему на плечо, сказал:
- Мы тут понимаем твои обстоятельства, паренек. Без работы ты, жизнь у тебя тяжелая. В общем, наш актив тут посовещался и мы постановили - выделять тебе посильную материальную помощь в размере пяти тысяч рублей в месяц.
- Э-э… спасибо, конечно, но…
- Не переживай. Ты нас не грабишь. Нас тут много. По сотенке с пенсий скинемся, ничего страшного. Но взамен ты будешь выполнять для нас кое-какую работу. Непыльную. Ну, как? Согласен?
Конечно, Леха не возражал.
***
Ночью Лехе снился странный сон.
…Он с красным знаменем стоит у памятника Ленину. Неожиданно появляются девчонки. Те, которых Леха видел на снимках в фотоальбоме коммунистов. Первой явилась красавица-брюнетка. За ней - платиновая блондинка. И третьей - юная Клаудиа Шиффер.
Следом за ними, с баяном в руках, вышагивает деда Стасик. Девчонки страстно глядят на Леху, эротично шевелят бедрами. Леха ощущает, как у него мощно встает хуй. Он пытается прикрыть стояк древком знамени, но девчонки все равно замечают и начинают перехихикиваться. Леха густо краснеет, что, в общем-то, ему на руку - становятся незаметными прыщи.
- Эх, говори, Москва, разговаривай, Рассея! - вопит деда Стасик, растягивает меха баяна.
Начинает звучать «Интернационал». Девчонки тут же пускаются в пляс. И что это за пляс! Леху уже трясет от возбуждения. А красотки, сексуально двигаясь, сбрасывают с себя свои одежки и остаются, в чем мать родила.
Леха сглатывает слюну и рассматривает волосы на пизденках девчонок. У брюнетки волосы предсказуемо черные, у блондинки - платиновые, а у Клаудии Шиффер в лобковую поросль вплетены стразы.
Леху трясет. Он крепко держится за древко. Но девчонки вырывают знамя у него из рук и начинают страстно извиваться вокруг древка.
- Пойдем с нами! - соблазнительно шепчут они. - Ты ведь с нами, красавчик?
- Ага, - неосторожно говорит Леха.
Неосторожно потому, что из рта у него липкой струей выливается скопившаяся слюна. Девчонки певуче хихикают и машут Лехе руками: «Давай, мол, пошли!».
Однако картина сна неожиданно оказывается размытой. Сначала пропадают, обращаются в пар, девчонки. Потом истлевает в туман памятник Ленину. И, словно сам собою, пропадает баянист деда Стасик.
…Проснувшись, Леха долго и с упоением дрочил. Сон настолько возбудил его, что удалось кончить три раза подряд. Притом довольно быстро.
Может быть, результат удалось бы и превзойти, но в уборную стал ломиться батя:
- ЛЁХА, ЗАСРАНЕЦ!!! ЗАЕБАЛ ДРОЧИТЬ!!! - заорал он.
И Леха поспешил покинуть помещение, делая вид, что ничего не случилось.
***
Леха стал самым настоящим партийным активистом. Правда, поручения оказались немного неожиданными. Леха был готов расклеивать листовки, стоять со знаменем где-нибудь в людном месте. Или же, под покровом ночи, карабкаться куда-нибудь на крышу (или трубу) и вывешивать знамя.
Но коммунистам, как оказалось, требовалось совершенно другое.
Например, однажды деда Стасик отозвал Леху в сторону и с заговорщическим видом сказал:
- Ну, что, хлопчик? Готов ли ты к самому настоящему конспиративному заданию?
Еще бы Леха не был готов!
- Значит, слушай. Вот тебе пакет с шифрованным посланием. Доставишь его на улицу Механизаторов, дом 18.
- Ага. Лично в руки передать?
- Ни в коем случае! - Деда Стасик аж отшатнулся. - Это же конспирация! За этой квартирой следят эти… псы антинародного режима! Теперь понимаешь?
- А… а как же я послание передам-то? В почтовый ящик, что ли, бросить?
- Эх, Алексей! Я-то о тебе лучшего мнения был! Разве ты не знал, что конспиративные послания надо помещать под дверной коврик? Притом, делать это так, чтобы никто ничего со стороны не заметил. Сможешь?
- Ну, наверное…
- Вот и молодец.
С этими словами старик протянул Лехе полиэтиленовый пакет, в котором лежали черные перья, комья земли, и чьи-то тоненькие косточки - не то жабьи, не то крысиные.
- Что это? - шарахнулся Леха.
- Как что? - малозубо засмеялся деда Стасик. - Конечно же, шифрованное послание. Впрочем, наш агент - он умный. Он разберет, что к чему.
…Послание Леха доставил в тот же вечер. Тем более, что улица Механизаторов располагалась рядом с его домом. Леха проник в подъезд и, оглянувшись, поднял дверной коврик, вытряхнул туда содержимое пакета, разровнял гладким слоем и прикрыл половиком.
…Помимо этого Лехе поручали рисовать на стенах домов конспиративные знаки. Еще он ловил черных кошек и относил бабе Вере. Если верить деду Стасику, бабулька привязывала к их животам конспиративные записки.
Но самое сложное поручение Лехе довелось выполнить накануне Первомая.
- Вот тебе, Алексей, задание особой сложности, - произнес деда Стасик. - Ты должен зайти по адресу, который мы тебе дадим, и провести разведку на местности. То есть, нет ли в квартире нашего агента посторонних? Все ли с ним в порядке?
- А почему я? - спросил Леха.
- Потому что не знает тебя наша агентша, - пояснил бывший скульптор. - А мы подозреваем ее в том, что антинародному режиму она продалась. Понимаешь? Двойную игру, сучка старая, ведет.
- Ого! - удивился Леха.
Опасная игра все больше захватывала его.
- А легенда у тебя будет такая. Ты скажешь, что представляешь новый маникюрно-педикюрный салон под названием… ну, пусть хоть «Орхидея», что ли… Запомнил? Теперь дальше… В честь открытия проводится суперакция: всем желающим подстригаются ногти на дому. Понял?
- Ну…
- Вот тебе ножницы. Подстриги нашу агентшу. На ногах ногти тоже состриги.
- Э-э… - пробовал было запротестовать Леха.
- А что ты хотел? Такая она, черная работа революции. Ногти собери в пакетик и принеси нам.
- Но… зачем они вам?
- Опытному конспиратору состояние ногтей агента способно рассказать о многом, - туманно ответил деда Стасик.
…Агентшей оказалась старуха лет семидесяти. Леха с первого взгляда уверился, что она ведет двойную игру. Бабка смотрела на Леху подозрительно. Не хотела пускать на порог. Лишь когда Леха несколько раз со значением сказал, что подстрижет ей ногти совершенно бесплатно, нехотя впустила его.
На руках Леха обработал ее более-менее нормально. Но когда дошло до ног, старуха принялась сопротивляться.
- А когда вы там в последний раз подстригали? - настаивал Леха. - Не помните? Давно, значит.
Он сам удивился, как легко капитулировала старуха.
Правда, тут-то Леха и столкнулся с самыми большими трудностями. Ногти двойной агентши мало того, что воняли, так еще и представляли собой окаменевшие ороговелости, которые тоненькие маникюрные ножницы просто так не брали. Пришлось прилагать усилия, и в какой-то момент старуха взревела от боли. В итоге Леху она вытолкала, оставшись как минимум с восемью недостриженными когтями.
- Она точно антинародному режиму продалась, - запальчиво докладывал Леха деду Стасику. - Такая сучка вредная.
- Молодец, - хвалил Леху деда Стасик. - Сделал, что смог. Вот это я понимаю. Настоящим революционером вырастешь.
***
По прошествии месяца Леха получил в обкоме зарплату. Пять тысяч.
- Наш человек, - щербато улыбались старухи Вера, Надежда и Любовь.
- Хорошая молодежь нам на смену идет, - воздымал тряский палец деда Стасик. - Я считаю, надо ему выдать ключ от обкома.
- Главное, чтобы девок не водил! - веско прошамкала баба Люба.
- Не будет, - проскрежетала баба Надя.
- Хороший мальчик, - добавила баба Вера.
Леха покраснел, а деда Стасик отстегнул от массивной связки ключ с зазубринами и вручил Лехе.
- На, Алексей. Пользуйся. Если приспичит, даже ночевать здесь можешь.
Были, правда, в новой работе на благо отечества и некоторые минусы. Например, Леха до сих пор не знал, что лежит в массивном, всегда запертом шкафу. Спросить стеснялся.
Ну, и еще один минус. Даже по прошествии месяца ни одной телки Леха так и не увидел. Вопрос о том, что же с ними стало, изводил его. А вместе с тем ни старухи, ни деда Стасик ни единым словом загадочных красоток не поминали. К тому же не оставляло ощущение дежа-вю. Где-то Леха этих девушек видел. Но где?
За исключением некоторых нюансов, вроде стрижки ногтей у старой предательницы, работа на обком была - не бей лежачего. Случалось, что и целыми днями никаких поручений не возникало.
В один из таких дней Леха шарахался по улицам. Неожиданно, свернув на улицу Механизаторов, он увидел похоронную процессию. В автобус ЛиАЗ заносили обшитый красным гроб. За гробом шли мрачные, беспартийные старухи.
- За месяц исчахла, - говорила одна.
- Да меньше, чем за месяц! - отвечала другая. - Все под Богом ходим.
- А кого хоронят? - полюбопытствовал Леха.
За месяц в партии он порядком поднаторел в общении с пенсионерками.
- Бабу Лизу, - ответили Лехе. - Вон из того дома.
Леха похолодел. Дом был тот самый, куда он доставлял шифровку в виде земли, перьев и костей.
- А квартира - не седьмая, случайно?
- Седьмая, - скорбно закивали старушки. - Знал, что ли, покойницу?
- Ага, - ответил Леха и на негнущихся ногах направился прочь.
***
Немного успокоиться удалось только в парке.
«В конце концов, с чего я решил, что эта баба Лиза погибла из-за меня? - размышлял Леха, торопливо отпивая пиво из бутылки. - Она ведь старая. Мало ли, из-за чего могла помереть?»
«За месяц исчахла», - всплыли в памяти слова неведомой старухи.
Леха схватился за голову. Несмотря на то, что был конец апреля, жарило солнышко, распускались почки и чирикали птички, в душе у Лехи властвовал ледяной, цепенящий ужас.
- Развелось наркоманов, - осуждающе сказала какая-то тетка, глядя на согбенного Леху.
- Наширялся, и ломает его, - согласилась с ней другая.
Неприязненно покосился мужик, читавший на соседней лавке страницу криминальной хроники в местной газете. Лехин батя тоже часто эту газету читал.
И вдруг Леха вспомнил, где он видел по крайней мере одну девушку из фотоальбома коммунистов.
…В библиотеку его записывать не хотели.
- Пивом-то как разит, - неприязненно сказала библиотекарша в читальном зале.
- Да мне только газеты полистать! - взмолился Леха.
Тетка швырнула ему толстую подшивку, заставила оставить в залог паспорт.
В газете было много ненужного, неинтересного и просто чепухового. Леха листал страницы, пальцы его перепачкались в черной типографской краске. Подшивка подходила к концу. Леха уже просматривал криминальную хронику за начало января этого года.
И вдруг замер, как громом пораженный.
С газетного листа на него смотрела та самая брюнетка, из фотоальбома.
«Тело пропавшей накануне новогодних праздников 17-летней Людмилы Артемьевой было найдено в канализационном колодце близ горы Лысая, - сообщалось в заметке. - Следователи из городской прокуратуры отметили, что смерть наступила в результате большой кровопотери и травм черепа. Следов сексуального насилия не обнаружено, однако на половых органах учащейся металлургического колледжа найдены травмы…»
- Бля! - в ужасе прошептал Леха.
Он вернул подшивку библиотекарше, чуть не забыл забрать паспорт.
Библиотекарша вдруг преисполнилась сочувствия.
- Случилось что-то, мальчик? - спросила она.
- Да… - глухо ответил Леха. - То есть, нет… Нет, конечно…
Фотографии остальных девушек он разыскивать не стал. Он совершенно точно вспомнил, где их видел. Когда-то они тоже без вести пропали. А потом их изуродованные тела были найдены в окрестностях Лысой горы.
Только вот была еще одна деталь, которую, наверное, знал только Леха. Незадолго до гибели все эти девушки тусовались с коммунистами.
***
В глубокой задумчивости Леха выходил из библиотеки. Он был настолько погружен в размышления, что ненароком налетел на какого-то человека.
- Извините, пожалуйста! - пробормотал Леха.
- Смотреть надо, Лешенька, по сторонам, - услышал он вкрадчивый голос.
И тут Леха чуть не закричал от страха.
Деда Стасик стоял, пронзительно глядя на Леху.
- Книжки читаем? - продолжал коммунист. - Это правильно. Как говорил Владимир Ильич: «Учиться, учиться и…»
- Что вы от меня хотите? - сдавленным голосом проговорил Леха.
- Я вижу - что-то случилось, - уже без улыбки сказал старик.
Он прищурился, и взгляд его пронзал Леху насквозь. Костлявая рука вцепилась Лехе в запястье.
- Отпусти… те… а не то…
- Ударишь старого человека? Ветерана, да?
Леха сглотнул комок, подступивший к горлу, и решительно произнес:
- Я не хочу больше иметь с вами никаких дел. Слышите?
- Вот как, значит? Тебя что-то тревожит?
- Да… То есть… То есть, просто не хочу, и все.
- Что же случилось?
- Я узнал… узнал про девушек…
- А-а-а! - протянул старик. - Дознался-таки. Молодец. Пытливый… Только мы это и не скрывали. Мог бы и у нас спросить.
- Не скрывали? - заорал Леха. - Не скрывали?!
- Просто не хотели тебя травмировать. Но пойдем-ка в парк. Посидим, поговорим… Ты все поймешь…
По пути Леха с трудом сдерживался от искушения треснуть старикашке по лбу и броситься наутек. Однако вроде бы деда Стасик не желал ему зла. И даже настроен был что-то рассказать.
- Ну, давай начнем с девочек, - начал старик, располагаясь на одной из скамеек. - Замучили их, заюшек. Изверги, зверье лютое. Запытали до смерти. Людочку, Полечку, Аллочку…
- Что-то вы самокритичны сегодня, - съязвил Леха.
Старик в ответ просверлил Леху острым своим взглядом и неожиданно мягко спросил:
- А откуда ты взял, что это мы?
- Но разве…
- В том-то и дело, что - не мы, Леша.
- Но кто тогда?
- А догадаться слабо?
- Маньяк какой-то? - недоверчиво спросил Леха.
- Ха, если бы, - горько произнес старик. - Героини они на самом деле, Леша. Страшной смертью умерли. Но не зря. Вспомним мы их рано или поздно. Отомстим за наших девочек, коммунисточек юных.
- Подождите, вы хотите сказать…
- Да! - пламенно произнес старик. - Именно это я и хочу сказать. Псы, псы кровавые их запытали. Тела нежные, юные ножами резали, пизденки нетронутые клещами рвали. Сторожат, шакалы ебаные, режим свой антинародный.
- Но… - Сказанное не желало умещаться в голове.
- Менты… Менты их замучили. Запугать нас хотят. Чтобы никто из молодых к нам не приходил. Сам на маньяка неведомого злодейства свои валят. Но это они… Они, Леша. Чем хочешь поклянусь. Хочешь, Лениным поклянусь, Владимиром Ильичем? Когда-нибудь героинями наши девочки станут. Когда мы победим. Улицы, школы их именами назовем. Святыми именами. Как Ульяна Громова. Или Зоя Космодемьянская. Так и наши, наши девочки - Людочка, Полечка, Аллочка.
- Но если вы знаете, кто это сделал, почему не сообщите никому?
- А кому? - горько усмехнулся старик. - Вся пресса у них, все интернеты. Если мы скажем, они, псы антинародные, тут же на нас все злодеяния повесят. С них станется. Так что сейчас паритет у нас. Статус кво. Мы молчим. И они нас не трогают. Они по-шакальи наших убивают. Из-за угла, Лешенька. Исподтишка.
- То есть и меня могут?
- Могут, - признал старик.
- Ну, ничего себе, - ошарашенно произнес Леха.
- Если струсил ты, уходи, - быстро тараторил дед. - держать тебя не будем, и слова худого тебе вслед не скажем. Только если каждый будет о шкуре своей хлопотать и по норкам хомячьим прятаться, ничем хорошим это не кончится. Так и будут нелюди, убийцы страной великой править. Разворовывать будут. Грабить, убивать, насиловать. Если милы тебе, молодой человек, нелюди, псы режимы антинародного, то уходи.
Леха по-настоящему ощущал, как у него едет крыша. И одновременно больно колет душу укол совести. Ведь только что он думал на этих борцов, на этих бескорыстных, преданных своему делу людей, нехорошее.
- Простите меня, - искренне прошептал Леха. - Я не разобрался. Не подумал.
- Бывает, - сказал старик. - Хорошо, что я тебе встретился.
- Только… - вспомнил вдруг Леха. - А отчего баба Лиза померла?
- Это какая? - прищурился деда Стасик.
- Которой я шифровку носил.
- Померла? - вскочил бывший скульптор. - Добрались, значит. Уморили. Видишь, Леша, как они нас изводят? По-подлому, поодиночке. Вместе, только вместе мы сила.
Леха приметил, что из кармана старика, когда он поднимался со скамейки, выпал маленький ключик. Деда Стасик, впрочем, потери не заметил, а стоял, полными слез глазами смотрел куда-то вдаль. Леха быстро подобрал ключ и положил его себе в карман. Неожиданно подумалось, что им можно, наверное, открыть тот самый секретный шкаф.
Леха сам не знал, почему так решил. Просто такого ключа он никогда еще не видел.
Распрощались с дедом Стасиком очень тепло. Завтра он ждал Леху в обкоме. Надо было обсудить празднование наступающего Первомая.
***
Собственно, из заседания Леха запомнил мало. Он все больше косился на шкаф, изучая прорезь замка. Та была овальной формы, глубоко утоплена в дерево. Само же, предназначенное для ключа, отверстие было вертикальным, немного s-образным. И это позволяло предполагать, что ключ, который выпал у деда Стасика из кармана, все же к этой двери подойдет.
Старики обсуждали завтрашнюю демонстрацию. Кто какие транспаранты понесет, у кого будет мегафон.
Особым пунктом повестки заседания была организация застолья.
Леха ловил себя на ощущении густо замешанной на нервозности скуки. Ему не терпелось поскорее проверить свою находку. Но как это сделать?
Ответ пришел неожиданно. Ночью! Действительно - ночевать в обкоме никто не будет. А сам Леха успеет и открыть дверь шкафа, и внимательно изучить то, что там найдет. И не просто изучить, но еще и обдумать находки. Если верна его первоначальная версия о том, что девчонок убивали именно коммунисты, он еще успеет заявить в милицию. Хотя верить в это и не хотелось. Тем более, что вчерашняя беседа с дедой Стасиком произвела на Леху достаточно сильное впечатление.
…Наступила ночь. Из дома Леха выбрался почти без шума. Правда у самого выхода нарвался на батю.
- КУДА, БЛЯДЬ, ПОШЕЛ?!! - привычно затрубил батя.
- Погулять…
- ЧТО ТЫ ТАМ НА ХУЙ ШЕПЧЕШЬ?! ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ГОЛОСОМ ГОВОРИ!! ВОТ ЖЕ НЕДОДЕЛАННЫЙ!!!
- ДА ПУСТЬ ЕГО ВАЛИТ, КУДА ХОЧЕТ!!! - заорала из своей комнаты Зинка. - ЗАЕБАЛИ, ПОСПАТЬ ДАЙТЕ!!!
Тут же разверещался младенец.
В общем, выбрался Леха, по семейным меркам, без особого шума.
По темным, почти безлюдным улицам он домчался до обкома. Открыл дверь.
Тут-то Леха и столкнулся с неожиданностью. Ключ неожиданно застрял в замке. Леха попытался его выдернуть, но тот засел, как влитой. Леха решил разобраться с ним позже.
Перед тем, как включить свет, задвинул шторы. Затем достал потерянный дедом ключ и вставил его в замок шкафа.
Ключ вошел, как влитой.
С легким скрипом дверь открылась.
Леха рассчитывал обнаружить внутри все, что угодно. Одной из вероятных находок были фрагменты расчлененных тел, или орудия убийства. Но с такой же вероятностью в шкафу могли лежать какие-нибудь запылившиеся книги, или наглядная агитация.
Однако ни того, ни другого внутри не оказалось.
В шкафу на уродливо раскоряченных, по-слоновьи толстых ногах стояла…
- Бля! - шарахнулся Леха. - Что это еще за нахуй?
Из шкафа на него по-жабьи выпученными из-под очков глазами смотрела женщина-политик Валерия Новодворская. К тому же совершенно голая.
Леха потер ладонями глаза. Потом больно ущипнул себя за запястье. Нет. Все-таки он не спал.
***
Леха попятился, не сводя настороженного взгляда с Новодворской.
Валерия Ильинична тоже смотрела на Леху. Делала это пристально и злобно. Даже не моргала.
«Что она здесь делает?» - в ужасе пытался думать Леха. Однако мысли скакали, подобно красноармейской коннице в атаке.
Если бы Леха чуть лучше знал женщин, его неминуемо насторожило бы то, что Валерия Ильинична никак не пытается прикрыть перед ним свою наготу.
- Извините, - бормотал Леха, пятясь.
Но вдруг оказалось, что отступать дальше некуда. Леха уперся спиной в дверь. Неожиданно услышал щелчок.
Новодворская в шкафу стояла спокойно. Нападать не пыталась. Леха решился оглянуться.
Щелчок мгновением раньше издал дверной замок. Сам того не желая, Леха заставил его сработать. И теперь он защелкнулся изнутри. Леха стал поспешно поворачивать ручку замка. Но не тут-то было. Устройство не работало. Должно быть, мешали ключи, застрявшие с внешней стороны.
- Во попал! - пробормотал Леха.
Новодворская, не моргая, как кобра, наблюдала за суетливыми Лехиными метаниями.
- Да пошла ты! - разозлился наш герой и пнул ножку шкафа. - Помогла бы лучше…
Шкаф покачнулся, а женщина-политик пришла в движение. Тело ее стало клониться вперед. Миг, и она полетела на Леху. Самым жутким было то, что она не пыталась выставить перед собой руки и хоть как-нибудь застраховаться от падения.
Тут Леха все-таки проявил слабину и закричал от ужаса. А в следующий миг Новодворская рухнула на него.
Леха не исключал, что массивная женщина-политик может просто его раздавить. Однако, когда она упала на него, наш герой пережил два открытия. Первое - Валерия Ильинична оказалась подозрительно легкой. Второе - она была холодной.
«Она же дохлая!» - в ужасе осознал Леха.
Он заорал, отталкивая Новодворскую прочь. Та рухнула на стол, опрокинув чайник.
Прошло больше минуты, прежде, чем Леха сумел взять себя в руки. Первым делом он вновь попытался открыть дверь. Однако ключ снаружи намертво заблокировал работу замка.
Но это было как раз-таки разрешимой проблемой. Леха решил позвать на помощь, когда услышит в подъезде чьи-нибудь шаги. Вытереть вытекшую из чайника воду - тоже было задачей не из безнадежных. А вот мертвую Новодворскую следовало убрать в шкаф.
Леха осторожно приблизился к телу. «Ладно, чувак, не бздеть, не укусит», - подумал он.
Подхватив женщину-политика под мышки, он неожиданно понял, что она - не труп. Нет, Валерия Ильинична не шевелилась и не подавала каких-либо признаков жизни. Дело было в другом. То, чего касался Леха, не являлось человеческой плотью.
Это был воск. Леха, наконец, опознал этот запах. Да и на ощупь Новодворская была, как свеча. Холодная и чуть скользкая.
- Бля, - только и смог произнести все еще удивленный Леха.
Положительно, сегодня была ночь сюрпризов.
***
Постепенно Леха успокаивался, отходил от испуга. Наконец-то вернулась способность мыслить связно.
Восковая скульптура Новодворской была, несомненно, делом рук деда Стасика. Только зачем, спрашивается, потребовалось ему ваять ее, да еще и в голом виде? Ответить на этот вопрос казалось невозможным. Но тут Леха вспомнил, что видел когда-то афишу, зазывавшую на выставку восковых фигур. Сам, конечно, не пошел, потому что очень дорого стоил билет. Если разобраться, дядя Стасик - профессиональный скульптор. Он вполне мог подрабатывать, ваяя восковых знаменитостей. Вот и все объяснение. А мастерская у него - в том же обкоме. Правда, возникает вопрос: почему Леха об этом не знал? Но, с другой стороны, он и в партии всего второй месяц. Не может он всех секретов знать…
Восковая Новодворская по-прежнему лежала на полу, а Леха решил, во избежание дальнейших сюрпризов, проинспектировать шкаф. В конце концов, он и пришел-то сюда, чтобы выведать страшные секреты.
И действительно, кое-какие сюрпризы в шкафу присутствовали. Правда, скорее, приятного свойства. Например, у стены стояла початая бутылка водки.
«Выпить, что ли?» - подумал Леха.
Суровое бухло он не любил. Но сейчас, после всех переживаний, дело, наверное, стоило того.
Леха достал бутылку и принялся откручивать пробку. Наш герой уже знал, что деда Стасик, несмотря на кажущуюся немочь, был человеком богатырской силы. Наверное, именно он и прикрутил так туго пробку. Леха стиснул пальцы на ребристых краях пробки, с силой провернул ее.
Пробка поддалась, но пальцы тут же обожгло болью.
- Вот, блин! - вполголоса произнес Леха.
Вот уж кто бы мог подумать, что он порежется о металлическое колечко? Вернее, о заусенцы на его краях.
Из пальцев текла кровь, и Леха быстрым движением, будто бряцая на балалайке, стряхнул кровь. Капельки упали на восковое тело Валерии Ильиничны.
«Ладно, потом сотру!» - решил Леха.
Несколькими каплями водки он продезинфицировал порезы на указательном и среднем пальцах. Потом перевел дух и сделал большой глоток из бутылки. Тут же затошнило. Леха перешагнул Новодворскую и бросился к подоконнику, где, как он знал, стоял графин с водой. Та оказалась теплой, но тошнота унялась. По телу разлилась волна жара.
…В подъезде было тихо. Очевидно, все жильцы сидели по домам.
На улице зарядил ливень. Леха понял, что запросто может просидеть здесь и до утра. Можно было бы вылезти и через окно. Но на окне стояли крепкие металлические решетки. Первый этаж все-таки.
Впрочем, происшедшие события больше не пугали Леху. Казались, скорее, забавным анекдотом. Он сделал еще один глоток водки, запил из графина. Вместе с новой ударной волной жара появилась озорная мысль.
«А что, если ее трахнуть?» - думал Леха, разглядывая лежащую на полу восковую скульптуру.
Конечно, сексуально привлекательным чучело политика назвать было нельзя. Огромная, бесформенная и слегка дряблая грудь. Крапинки целлюлита тут и там. Жировые отложения в районе поясницы.
«Интересно, как деда Стасик до такого додумался? - подумал Леха. - Или это он из головы ваял? А вдруг он гений? А я-то и не знал…»
Вместе с третьим глотком Леха решил исследовать межножье скульптуры. Действительно, там, где у всех женщин располагается пизда, у восковой Новодворской тоже имелась щель. И тоже вертикальная. А ее края отстояли друг от друга на достаточно большое расстояние.
Озадаченный Леха погрузил туда поцарапанные пальцы, уже ощущая нездоровое возбуждение.
«А что? - думал он. - Почему бы нет?»
Для храбрости он сделал еще один глоток. Потом расстегнул штаны. Хуй стоял твердо и уверенно.
- Ну, поехали, - сказал Леха, падая на восковую Валерию Ильиничну.
Ебать статую было как-то странно. Но вскоре Леха приспособился и даже стал держаться руками за бесформенные сиськи.
Кончил Леха достаточно быстро. И теперь лежал на статуе, со спущенными штанами, ощущая внезапное отвращение к объекту своей внезапной страсти. То, что еще минуту назад казалось привлекательным, теперь вызывало отвращение.
«Господи! - подумал Леха. - И как я только мог трахать такое?»
Он попытался выйти. Но не тут-то было. Вдруг выяснилось, что восковые края влагалища совершенно неожиданно и непредсказуемо стиснули основание хуя и теперь не выпускают.
- Э-э! - воскликнул Леха, пытаясь вырваться.
В тот же момент ему показалось, что Новодворская под ним словно бы ожила. Ее тело, совершенно определенно потеплело, в нем даже угадывался какой-то пульс.
Лехе стало страшно. Он грубо уперся восковой фигуре в грудь. Без всякой пользы дернулся. На мгновение Лехе показалось, что на восковых губах оживающей Валерии Ильиничны промелькнула коварная усмешка.
В довершение всех бед за спиной загрохотал замок.
За окном, в шуме дождя, мелькнула яркая вспышка. И тут же оглушительно пророкотал раскат грома.
Леха вдруг облился холодным потом. Он понял, что злоключения, оказывается, только начались.
В обком кто-то входил.