Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Палата №6:: - Рбскй в''''з''''Рбскй в''''з''''Автор: lblz Галлюцинации начались внезапно. Холодным ноябрьским утром. Когда я решил позвонить любимой, до рези в желудке знакомый голос поприветствовал меня арабской вязью, рвущейся белой нитью из маленьких дырочек в телефоне. Впрочем, я не придал этому никакого значения. Перезванивать не стал, хотя не скрою – Араба я знал, только имя его навсегда застряло на кончике языка.Зеленый абсент. Двадцать капель спустя – чёрный. Горькая полынь. Сейчас – ржавый металлический вкус вечности. Мир исчезал глоток за глотком. Еще один, и мое тело растворилось в густой каше, которую кто-то по неосторожности назвал биением жизни. Меня явно понизили: еще десять минут назад я был актером, причем явно не второго плана (по крайней мере, в этой греческой трагедии-пьеске). Теперь я стоял у камеры, наблюдая, как в полутьме играет бездарный комик. Нет, правда, таланта ему не хватало. А мне было не по себе: знакомый голос паутиной арабской вязи спутывал и без того липкий воздух, – Араб то и дело отдавал мне приказы. «Поверни камеру направо». «Теперь левее». «Крупный план». Не скажу, что фильм мне сильно нравился. Скорее он походил на хорошо скроенную рубашку: пуговицы на месте, нитки не торчат, в плечах сидит хорошо, по силуэту. Впрочем, от араба я и не ждал другого. -Я вам не понравлюсь, — в полутьме себе под нос мямлил актеришка. -Нет, правда, я вам не понравлюсь, — повторял он, пуская слезу. Араб грозно, но по-отцовски назидательно, смеялся. «Камера отъезжает». Свет стал мягче. Араб нахмурился. Актер как был тряпкой, так ею и остался. Впрочем, того требовал Араб. На этой съемочной площадке все происходило по плану-листку, который где-то в самом темном углу то и дело мял Араб. Тут все принадлежало ему. Камеры, свет, звук, актеры, я. Я особенно. -Моя жизнь – липкая сперма. Никогда не говорите никогда! А то я вам расскажу историю про девочку, которая… — не успевал закончить бездарный актеришка. -Нет, нет, и еще раз – нет. Все не так. Не верю, – гневливо восклицал где-то сзади голос Араба. – Вот ты сам посуди, — продолжал он, — кто тебе поверит с такой игрой? Смешно сказать может каждый, тебе же нужно быть не смешным, а веселым. Ты понимаешь разницу? – вопрошал мощным голосом Араб. Актер покорно качал головой, и только тогда я заметил – из его головы тянулась едва заметная леска. Я испугался: леска вырывалась из макушки, кожа в этом месте сильно натягивалась, искажая лицо, словно оно из резины. Я нажал «zoom». Красным лицо актера было не по сценарию. Кровь заливала его глаза. Алые нитки стекали от места, из которого вырывалась леска. Тонкие струи алой крови сливались с широкие реки. Реки – в моря. Моря – в океаны. Леска дергалась. Актеришка повиновался. Кровь заливалась в рот. Люди жили. Карлики танцевали. Араб командовал. Леска дергалась. Дергалась. Дергалась. Дергалась. -Моя жизнь – сухие страницы книги. Никогда не говорите никогда! А то я вам расскажу историю про одну девочку, — актеришка хвастливо поглаживал живот, — девочку, которая говорила, что она никогда не будет сосать член. Араб смеялся. Ему явно нравилось происходящее. -Нет, я вообще-то человеконенавистник, но это шутки ради, – актеришка заливисто смеялся. Араб молчал. Свет падал. Камера следила. -Ну что еще сказать, — актер-на-леске задумчиво чесал кровавый затылок, — ну вообще-то я просто подвешен тут на леске… — леска внезапно дернулась. Актер повис на леске. Леска резко. Резко дернулась. Актер исчез. Араб сильно ударил по чему-то. Я почувствовал спиной угрозу. -Иди, — скомандовал он. – Твоя очередь. -А кто же будет у… — не успел я спросить. -Камера тут не нужна. Эта запись не на камеру, — разрезая скользкую тьму, откуда-то издалека командовал Араб. – Начинай, — скомандовал он, как только резкий сценический свет софитов оцарапал мои глаза. -Я не знаю слов… -Их нет, импровизируй. -Я боюсь. -Не бойся, начинай. Я почесал затылок. Что-то липкое склеивало мои волосы. Что-то твердое вырывалось из моей головы. Что-то алое накрывало мои глаза. Что-то металлическое стекало мне в рот. Что-то сказало мне: «Просто будь душкой. Диалог. Любовь. Нежность». -Когда-то я родился… — Араб, не дав мне договорить, прервал меня. -Продолжай, ты замечательный комик, — командовал он. -Когда-то я родился. Э, — я задумался, — а потом началось. – Араб где-то корчился от смеха, стараясь не мешать мне. – Я вообще-то плохой актер… -Очень, — громко смеясь, рвал воздух голос араба. -Так вот, — продолжал я, — я вообще-то ничтожество, но это так – ради смеха. Все кругом слишком серьезные, нужно быть либо здоровым, либо ничтожеством. Только тогда будешь не таким, как все… -О, да ты неплохо справляешься! -Вот, скажем, один мой знакомый умер от своей гордости. Забыл ее завязать. Бантиком. Сержант наступил на его гордость, и он споткнулся. – Араб засмеялся. – В общем, если вы когда-нибудь видели разобранный кубик Рубика, то для вас не составит труда представить вместо цветных квадратов части тела моего знакомого. -Я не узнаю тебя. Ты превосходно справляешься! -А одна моя знакомая однажды превратилась в гриб, забыв о личной гигиене. Впрочем, это грустная история. Хотя шляпка ей определено шла. – Араб бился в конвульсиях, задыхаясь от смеха и темноты. -Ты великолепен! -Или вот еще: мой знакомый уж очень любил Толкина и его творчество. Однажды ему с криком «За Рохан!» проткнули деревянным мечом череп. По чистой случайности. -И где ты этому научился? Продолжай! -Не хочу… -Что ты сказал? -Не хочу. Пожалуйста, не нужно. Я больше не хочу. -Ты уверен? -Пожалуйста, не надо… -Увести! – скомандовал Араб. Леска дернулась. Мир покачнулся. Свет упал. Сознание не вернулось. Тьма ненадолго наступила. Кругом все белое, а я блюю зеленой слюной. Такой же липкой и густой, как арабская вязь. Зеленая слюна липнет к белому полу, белому потолку, белым стенам, белому мне. Ртом рисую зеленых червей. Эти черви – арабские буквы. С пеной у рта спорю о вечном. Зеленые черви расползаются в разные стороны. Задом-наперед, сжимаясь и растягиваясь. Губами зажимаю длинного зеленого червя. Он выскальзывает. Я остаюсь. Ползите, черви! Теги:
-3 Комментарии
нахуя афтару два ника? один — поет, другой — прозаек, так чёли. Отлично, вставило!!! В стакане — горькая полынь - Налита вровень до краев, И небольшие, что малы, Они, ведь, каждый о своем. . И металлический каркас Намотан Вечности на рот, И каждый будет там из вас, И каждый сам свое берет. . Беретта в гнущихся руках, Колени ватные склони, Как отражение в веках Все, что бывает меж людьми. . Все это — пошлая игра, Но где возьмешь другую здесь? Стоит высокая гора, А завтра — пыль и пыли взвесь. Еше свежачок Часть 1. Начало безрадостное.
Один почтенный гражданин вполне солидного вида и выгодного жизненного возраста служил в ЛитПромхозе Главным Куратором и был очень начитанный, особенно всякой классики начитался – ну там, разных Бальзаков, Чеховых, Пушкиных и прочих знаменитых писателей.... А у нас в палате номер три
От свобод дарована свобода, А у нас в палате номер три, Что ни пациент, то Квазимодо. Капают на нервы три сестры, Шлёпаем под ручку я и ты, Шаркаем два брата- акробата. Камеры повсюду, кварц по хатам.... всё на своих местах
вселенная в полном покое стрелка рубильника смотрит на нах отсчитывая тишину до убоя звёзды вписались в кресты точно по кругу не понарошку три медвежонка прут из избы стул поварёжку и детскую плошку.... Strange and crazy.
Странное и совершенно чебурахнутое (охренеть). Вышла из подклети Челядь Дворовая кривобокая подышать свежим воздухом и заодно немножко посучить свою Пряжу на солнышке.... |
А вместо араба надо было еврея захуячить