Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
За жизнь:: - В этот странный сон я вхожу как в дом![]() В этот странный сон я вхожу как в домАвтор: Бабука В этот странный сон я вхожу как в дом,Невысокий, краснокирпичный, Старый дом, что мне наизусть знаком - Поэтажно, с крышей и чердаком, И с расколотой вдоль табличкой. Я вахтерше «здрастье» скажу седой, Та в ответ прошамкает что-то, И шагну опять в коридор пустой - Очень тощий, бледный и молодой - Будто на черно-белом фото. Наступая в собственные следы, Поднимусь по стертым ступеням. Запах хлорки, едкий до дошноты, Умывальник, кухня, в ней две плиты - Всё к услугам аборигена. Двери, двери тянутся в два ряда Одинаковой вереницей. Сколько тысяч раз я входил сюда? И моя, я знаю, не заперта - Чуть толкну – она отворится. Cердце в горло — прыг. Подойду к столу, Где из книг и окурков груды. Сизый пепел дюнами на полу. А в шкафах и просто в каждом углу - Батареи стеклопосуды. У окна – колонки, а к ним шнуры По стене, как змеи, взбираются - Украшение убогой норы. И на тумбочке – не хухры-мухры, А «Весна двести двенадцать». По краям – кровати. Справа — моя, Вся в колдобинах и ухабах, Там висит БГ с группой «Ария». Койка слева — та аккуратная, И над нею – голые бабы. Я сажусь и жду. Вдруг шаги, шаги... В тишине половицы хрустнут, Распахнется дверь — как всегда с ноги, В черноте проема блеснут очки, И вбежит кто-то мелкий, шустрый. Кто-то… Я конечно же знаю кто. В шапке с кисточкой вязки грубой, В старых кедах, драных как решето, Скинет с плеч коротенькое пальто И оскалится белозубо. «Ничего, что я прямо тут курну? В коридоре — дуб» — и рукой в заначку. «Сам-то хочешь? На вот, держи одну!» И, легонько щелкнув пальцем по дну, Мне протянет мятую пачку. Прочитаю надпись: «Северный штат». Импорт! «Ява» и «Космос» хуже. Он подносит спичку. «Ну, вот же гад! Я ведь бросил одиннадцать лет назад...», - Мысль мелькнет и исчезнет тут же. Дым накроет нас двоих с головой, Лампа голая лунно светит. «Так выходит… все-таки ты живой?»- Я решусь спросить. Собеседник мой Усмехнется и не ответит. Я продолжу: «Знаешь, я так и знал, Все, конечно же, мне приснилось: Тот апрель — холодной была весна - Что ты умер — здесь вот, возле окна, И фанерный крест над могилой. Невозможно это. Не год, не пять, А шестнадцать, долгих шестнадцать Я пытаюсь как-то постичь, понять, Уместить в башке, допустить, принять, Примириться и оправдаться. Ну, скажи, ты просто уехал, да? Так случилось, уехал в спешке Далеко. И жил потихоньку там Все эти месяцы и года?» - Вновь молчание и усмешка. «Ты живой, я знаю. Ответь же мне! Что, не слышишь? Прочисти уши! Столько раз ложился и таял снег... Я с тех пор, нигде, ни в одной стране, Не встречал человека лучше...» Блеск зубов с другого конца стола: «Ладно, хватит гнать небылицы. Кривы нашей памяти зеркала: В них события и дела Искажаются словно лица. Разве ты не помнишь, каким я был, После лет, что прожиты нами? Ни ума, ни цели большой, ни сил, Под конец совсем беспробудно пил С проститутками и бомжами. А ты нимб мне врезал вокруг ушей. Про кумиров помнишь несотворенье? Понастроил призракам алтарей...» Я кивну ему, я скажу «окей» И останусь при том же мненьи. Потому что все, что тебе дано — Драйв, бесстрашие и веселье - Как с бродягой крышу, хлеб и вино Щедро, шумно и шебутно Каждый день ты делил со всеми. Потому что не было для тебя Глупых, стрёмных, непопулярных. Некрасивых девочек заставлял Ты почувствовать, что они не тля, А загадочны и желанны. Не святой, не врач, не мудрец, не поп, Раздолбайством редким известен. Но с тобою рядом любой задрот, Становился сразу наоборот Остроумен и интересен. Человек — он что? Он трусливый зверь - Сильным лижет, а слабого мочит скопом. Тот, кто в мир несет милосердие, Получает только позор и смерть, Головой рискуя и жопой. Но твоей души геометрия Аксиоме той неподвластна, По которой каждый лишь за себя. И ее стремлюсь опровергнуть я В меру мужества и таланта. Он хохочет: «Хватит, братан, кончай О материях непонятных. Ты пивка купить не подумал, чай? Ну, тогда хотя бы поставим чай. Я к плите метнусь и обратно». Захочу его удержать, но он Ускользает, выхватив спички. И тяжелым, сумрачным миражом Задрожит и тут же растает дом Невысокий, краснокирпичный. Просыпаюсь. Утро. Подушки пух. В раме синее небо чисто... Я смотрю на солнечный желтый круг, И внезапно — очень ясно и вдруг - Понимаю евангелистов. 22 мая 2010 г. Теги:
![]() 0 ![]() Комментарии
#0 11:36 24-05-2010Евгений Морызев
понравилось Классно! только хочется плакать… мастерски трогательно-о-о… *хлип* да, заебись. не повод для каверов. Понравилось, незаметно смахнула слезу Душевно, очень понравилось, спасибо за стих. «Пишу не роман, а роман в стихах — дьявольская разница!» Нет, конечно, я не А.С. сравниваю, но удовольствие получила большое. Сильно и жизненно. Очень! респект Вот иф Готъ воз уан оф ас? Кастингъуха заебала включать препода, взалкафъ вектора тузовово Пушка букаф дохуя, но тут это только плюс... зачетный зачет!!! Супер!!! Ахуенно. Попустится мне надо, лихо мне браццы. Совсем я ёбнулся с этим блять клеем. Попустится мне надо, лихо мне браццы. Совсем я ёбнулся с этим блять клеем. Попустится мне надо, лихо мне браццы. Совсем я ёбнулся с этим блять клеем. Попустится мне надо, лихо мне браццы. Совсем я ёбнулся с этим блять клеем. Попустится мне надо, лихо мне браццы. Совсем я ёбнулся с этим блять клеем. Что за сайт странный?Az esm да объясните наконец отчего вы тут пять раз написали про какой -то клей?! Еше свежачок Связь поколений была разорвана и звенья её рассыпались по полу и закатились кто куда. А всё из-за того, что бабушка меня предала. Перед смертью она завещала свою квартиру Богу. То есть формально конечно церкви, но отсылка всё равно была к Нему. Сказать, что я был в ахуе стоя перед гробом, откуда выглядывал крючковатый бесцветный нос покойной уже моей бабушки, нет, я был просто поражен.... Билетов на поезд не было, а нам, то есть мне и моей бригаде ух, страсть как надо было попасть обратно в Москву из Воронежа. И тут поезд, внезапный, как понос. Сухум - Москва. Хуй знает откуда. Прямо под дивный розовый вечер. И кто-то сдал ровно три билета, как раз на всю нашу банду.... ![]() Тебе пятьдесят, ты - бог.
Но выглядишь, как питбуль. Играешь свой мертвый рок орущей толпе бабуль. В прокуренной темноте со сцены хоть что пророчь. Не надо цветов звезде, Он выпьет без тоста ночь. Размазанная слезой подводка в экстазе слов.... Вот уж действительно свинство отрывать рабочего человека в рабочее время от распития горячительных напитков, чтобы он, рабочий человек (!) исполнял свои обязанности. Невиданное свинство. В бытовке нас было семеро. Семеро смелых. Хотя на полу под столом, закатившись словно копеечка, лежал восьмой.... Я долго вглядывался в. Да так, что начал думать, что У счастья — полные штаны, А у несчастья — ничего. Я долго гнул велосипед, Пока не улыбнулся в столб. С тех пор прошло сто сорок лет, Одна зима, и девять пломб. Угадал мелодию в социальном эксперименте, Но отказался плясать.... |