Лето ЖОПОЕБЛИ в деревне. Спешл фор Оксанеус.

Автор: ЖОПОЕБЛЯ 1.Один.

Лето было жарким. Город мой миня окончательно заеб и я собрав свой гардероб (футболку с надписью «Я ЖЕНИ_Хуя не помню» и шортики в клеточку» здесь и далее примечание афтора) и ебнул в деревню под Ебургом. Почему в деревню? Да заебало, забало стоять в пробках, заебало видеть всяких там эмо готов и потеющих в спортивнх тришках гопорят, которые совсем обленились и не справляются со своими функциями — санитаров окраин. В моей молочно картофельной деревне меня ожидал дедушко милой душевной организации старичок, со стальными протезами вместо ног. Жил он спокойно размеренно и редкие письма скуки иногда тревожили мой почтовый ящег. Ну а хули, не повод порадовать старика. Короч я приехал. И жизнь потекла через коровье вымя, в смысле медленно, но сука напористо. Ряха моя росла с каждым днем, мамончик блестел и играл на солнце, а загар ложился слоями превращая меня в бройлера гриль. Все было заебись. Днем я крутил коровам хвосты, в обед закидывался деревенскими коровопродуктами (сметана, творожок, молочко, йогурт блиа) а ближе к вечеру, когда душа хотела подрыва и азарта я шел за самогоном. Глаза моего птеродедушки всегда загорались неоднозначным блеском, когда я приходил под ручку с самогоном. Он садился по удобнее (дедушка), делал телеизор по тише, а свой граненый стакан ставил ко мне поближе. Я же доставал из морозилки снег, аккуратно высыпал его в свой граненный олд фэшн, заливал горючей ЖИДкостью, нашпиговывал его щавелем, и во весь этот букет добавлял порцию мнеральной воды «божий ручеек», в такие вечера с дедом я пил мохито. Деревенское мохито. Сбалтывая, но не смешивая. Дед за процедурой алко пати рассказывал ниибательски смешные рассказы, про войну, бап, и кичу на которой он сидел.
Повторюсь все было зоебись. И жизнь в дали от города мне доставляла еще как. Это была не жизнь, это был ахуенчик бодрый. Но маленький червь поселился внутри меня и скаждым днем рос все больше и больше. Ладно бы это был глист обыкновенный, но червь был аллегоричным и метафорообразным. Червь, который, забегая вперед, разросся сука до размеров анаконды, алицетворял собой обыкновенную потребность в ебле. В пристройке своего стригунка в чужое бритое гнездышко. В трудоустройстве Федора на буровую работу. В емперическом овладании обьектом субьекта. Дрочка напоминала уже отношения с давней подругой. Без искры, задора и звонких пошлепываний по жеппе. Не панацея короч. Ебать дедовских гусей было совсем не камильфо. А местные бабы напоминали гибрид мартышек с неизвестным дарвину звероящером. При виде их хуй невольно морщился и уходил куда то в глубь мошонки, как шулудивый пес. Дни без ебли тянулись очень долго. Эта целомудренная жизнь начала наколять. Кожаный прибор пылился на полке. И коровьи хвосты перестали меня радовать, местная хаванина вызывала рвотные позывы, а синька с старым пердуном на колесиках мне обрыдла. Все его рассказы я выучил наизустьи и мог их пересказать разбуди меня на периферии пяти шести часов ночи. Жизнь без ебли огненная гиена. Так я решил в те дни, начиная, косится в сторону чемоданов.
Но суету угрюмых дней разбавила она…

1. Два.

Мы встретились по обыкновенному случайно. В очереди в сельпо. Я покупал «божий ручеек» и сверлил альцгеймерским взглядом местную достопримечательность продаваху Варю. Варя была обычной гром бабой соизмерной с размерами овощного сукагруза, но отличали ее от всех остальных деревенских грузовиков далеко не размеры, шикарные чорные как смоль усы. Ну Александрпонкратовчерный стаил короч. Усы не пугали меня, а завораживали. Я смотрел на хлебные крошки в ее надгубных волосинках и недоумевал. Трахать ее конечно не хотелось, но на поржать она вполне тянула. И я тянул, то есть внутренне торжествовал, фокусируя усталые зрачки на усатой губе. На этого уссатого няня можно было смотреть вечно, но вдруг легкий запах сирени и оладушков проник в мой нос и развернул меня лицом к ней. Харной дивчины с урала. К моей Аксаночге… Моя голова пришла в движения (та, что вверху). Я вцепился в ее вполне реальные формы своим голодным взглядом. Курчавенький наконечником ее тело была голова (что бонально в наши дни). Темные короткие волосы словно черная шапочка адидас придовали ей особый шарм. Чернильницы глаз смотрели сквозь очередь. Нежный рубильник говорил о белорусских корнях. Плоть набухала.
Обернута эта иностранная конфетка была в сорофанчег, который казалось, держался на грудках. Нет даже не на сисойдах а на кожаных шайбачках. Правая грудь мне сразу понравилась больше – я левша еслечо. Плоть крепчала.
Из под сарафанчег словно кожаный циркуль торчали ноги, хорошие такие ноги. Уж простит меня мой читатель но, но ноги я описывать не умею. Это же не пилотка, ноги не выебешь. Ноги оканчивались в плетеных черевичках цвета молодого зерна. Плоть уверенно стояла.
Кровь решительно покинула голову и перекочевала в область эрегированного бикини. Оставив на стенках черепной коробки манифест Остапа Бендера «Знойная женщина – мечта поэта!».
Пока меня мучило бессодержательное дыхание и многообещающая эрекция. Ебабомашина вышла на воздух и виляя жеппой ушла в покос. Вызов брошен, жребий кинут, а я за стогом вспоминал незнакомку левой рукой…

2. Три.

Местная дискотека была местом уебищным донельзя. Из колонок кряхтел Юрег Шотуноф, бабы трясли складками, мужики почесывали яйца в угоду ритму. Скромная Оксаночка стояла у стены и пила через трубочку пиво Сибирская корона. Я мечтал стать в эту секунду бутылкой пива в ее бархатных руках со своей кожаной трубочкой. Но моя фантазия не материализовывалась нихуя. Ночь шла в крутое пике, а Оксана никак не подходила ко мне с фразой « Пошли ебаться!». Скажу больше, когда музыка стихла, она встала и вышла из ДК и направилась в сторону дома. Ждать было бессмысленно и ноги сами понесли меня к моей очаровашке.
- Ээээ нах, притормози. – я был галантен и романтичен.
- Да, да мон шер, что вам будет угодно в столь поздний час?
- Я собственно познакомитсо хотел.
- Оксана.
- А я Женя.
- Будем знакомы.
Если опустить малозначащие подробности, то с этого момента началась вереница дней с лучшей женщиной на деревне.

3. Четыре.

Жизнь била ключом, член стоял кирпичом. Мы гуляли с Оксаной ночи напролет. Ходили по грибы, где моя прелестная ебанашка не только не дала, но и накосила грибов неведомой расы, от которых у меня два дня к ряду было несварение животика. «У наших бегимотиков, заболят животики.» Я же городской, грибы только по дискавери видел. Сама же Оксана в момент трапезы от грибочков отказалась, сославшись на боязнь лишнего веса и вообще хуй знает. Ну хуй с ним с поносом, но грибы были не только каловыделяемого действия, они были вдобавок галюценногенными. Короче я срал, как в сказке. Миллион маленьких гномиков десантировались с моей гузки. Оксана была рядом и только приговаривала:
- Бедненький.
- Маленький.
Это были слова поддержки, которые я в силу некоторых причин не мог оценить по достоинству. Во-первых, уж слишком приторно жалостливыми они были, а во-вторых, их произносил огромный моллюск в кожаной куртке, сидящий на велосипеде «Уралец». Вас когда-нибудь утешала подобная хуйня? Нет. Попробуйте, это реально не прикольно. Когда же здоровье мое пришло в норму, меня подкосила следующая весть:
- Женя, милый Женечка. Я уезжаю послезавтра, в свой город аббревиатуру
Екб. Буду скучать и пить молоко.
Ждать я больше решительно было нельзя. И я сам, без ее согласия решил, что раз завтра ее ужо не будит в рабоче-крестьянских ебенях, значит сегодня «та самая ночь». Я купил бутылку шампанского выдержкой лет пять (кому она на деревне нужна нахуй). Я почикал на огороде фруктики там всякие яблочки, клубнички. Я взял сбитые сливки ( сметана ). Я был готов к соитию и коитусу. Место я тож выбрал подобающее. Стог сена в километре за деревней. Туда я приехал на дедовской лошади «Сивка», она элегантно шевеля педалями прилетела на велосипеде, Оксанеус, а не сивка конечно. Кожаной куртки на ней не было если чо. Мы забрались на сеновой пентхаус. И начали рассматривать облака. Оксаночка смотрела и видела зайчиков, большой торт со свечами, видела маленьких детей идущих под ручку. Я соглашался с ней и говорил « Потрясающе!». Хотя на самом деле небесные конструкции напоминали мне только: огромный эрегированный член с большими яйцами, раскаленное от страсти влагалище, юную неопытную жеппу, и уж если совсем без фантазии, то сперму. Миллион кубалитров спермы висели надо мной. «Хорошо, что не капает», проскользнула одинокая мысль в моей черепной головке. Я достал шампанское, и расчехлил остальные яства. На небе вдруг проступили первые звезды. Мы начали пить. Опьянела Оксана достаточно быстро. Я что то лепетал про то что сегодня особенная ночь, про то что она безумно красива сегодня, про судьбу, короче весь набор шаблонных подкатов. Оксана толи от синьки, толи от смущения, но вся стала красная. Я решил добить свою материализовавшуюся сексуальную фантазию, контрольным в голову. Предъявив свой флаер в мир ебли. Зубодробительный коктейль похоти и романтики.
- Оксана. Я, я … я… я люблю тебя.
Она растаяла и расстегнула бюстгальтер…

З.Ы мой многоуважаемый читатель я каг чиловег высоких моральных принципов не буду рассказывать сцены соития. Ибо джентльмены об этом не рассказывают, а я джентльмен ниибацо.

ЖП решает.