Северный Урал. Тур на квадроциклах. Часть III. Ольвинский Камень.

Автор: Немец 22.07.2011

Утром 22-го я встал рано. Я вообще сплю не много, а в походе еще меньше. Развел костер, заварил в термосе чайку из лесных трав (кстати, рецепт, может пригодиться: бросаем в термос листья брусники, цветы иван-чая, мяту, звероброй, ягоды черники, земляники и малины – короче, все, что нашли под ногами, заливаем кипятком и даем настояться мин 20-30. Можно с сахаром, можно без. Получаем отличный напиток). Попытался записать события прошлого дня. Фиг там. Легкое онемение в большом пальце уже не проходило, но хуже всего, что напряжение начало сказываться в запястье правой руки. Ручку я держать мог, но писать — уже нет. Бросил, решив, что впечатления яркие, и так не забуду.
Встали, позавтракали, собрались и в путь.
Километров 15 возвращались дорогой, которой вчера шли к стоянке, затем повернули на север. Форсировали речку (толи Ольва, то ли Каква, на карте не разобрать).












Удивительно, но с рулем и педалью газа моя рука справлялась лучше, чем с ложкой и ручкой. Утром у меня были опасения, что рука в дороге откажет, теперь же они развеялись. Было тяжело, но терпимо.
Дальше дорога шла старой просекой, заваленной буреломом и заросшей березками и сосенками. Сама просека едва угадывалась, видно лет двадцать тут никто не ездил. Те деревья, чьи стволы были тоньше человеческой руки, квадроциклы спокойно валили, те, что были толще, приходилось объезжать. Местами толстые ветки, а то и покосившиеся деревья торчали поперек дороги, как шлагбаумы, на уровне груди или головы, под ними приходилось подныривать, пригибаясь ниже руля.




Мы подобрались к оврагу, объехать который можно было только справа, по самому краю, да еще и «серпантинкой» — по кривой типа буквы «S», с перепадом высоты в 2-3 метра. При этом слева у самых колес оставался овраг глубиной метра в 3, плюс сильный продольный наклон в сторону ямы. Соскочит колесо, и ты кубарем покатишься вниз, а сверху прилетит килограмм 300 железа. Стас аккуратно провел свой квадр, слез и следил, как Павел проходит участок. Но Хонды меньше Бомбардира и маневреннее, там где они вписывались сходу в крутой поворот, мне приходилось как минимум один раз сдать назад. В общем, у этого оврага мне в первый раз стало жутковато. Павел прошел, я высадил Людмилу, сместил задницу вправо, чтобы не дать квадру кувыркнуться в яму, и полез следом. И слава тебе господи, благополучно пролез.
Зато километров пять спустя сел брюхом на бревно, хотя Хонды перепрыгнули его без особых проблем. Тут опять сказалось, что Бомбардир тяжелее, да и опыта мне не хватило, такие препятствия надо перепрыгивать, а не переползать. Кое-как вытолкали.




Грибов было море, красноголовики размером с ведро нахально торчали по обе стороны от дороги, а то и прямо под колесами. Но мы их не собирали. В переполненный багажник их не впихнуть, да если бы место и нашлось, то к вечеру грибы раструсились бы в труху. Мне, как заядлому грибнику, было тоскливо оставлять таких красавцев, ну да что поделаешь.
Целью нашего сегодняшнего маршрута был Ольвинский Камень, мы собирались забраться на самую вершину (высота 1041 м), и дорога плавно, но неумолимо тянулась вверх. Просека закончилась, мы выбрались на открытый участок, заросший по границе леса малиной. Сделали привал, передохнули, наелись малины и двинули дальше. Километров через 5 выехали к ручью, который по камням стекал с вершины Ольвинского Камня, по нему и поползли дальше.
Отчего-то этот участок трассы запомнился мне очень ярко. Под ногами журчала вода, квадр карабкался вверх, переваливая камни то одним, то другим колесом, словно бывалый скалолаз, слева и справа топорщились огромные пни-вывертни, кругом стояли мрачные насупившиеся кедры и пихты… — было в этом что-то от духа Хозяйки Медной Горы, словно шли мы не на вершину Ольвинского Камня, но в гости к самому Владыке Уральских гор.






По ручью мы поднимались километра 3, дальше пошли по колее, оставленной видимо Уралом (никакой другой транспорт сюда бы не добрался). С высотой лес менялся, становился мрачнее, угрюмее. Мой Бомбардир перегрелся, сделали привал. И тут же обнаружили прямо на дороге медвежье дерьмо. Слегка успокаивало то, что дерьму дня три, потому как кроме ножей оружия у нас не было. Разумеется, все понимали, что медведь не попрет на рокот работающих вездеходов, но все равно было неуютно. Так что, как только лампочка перегрева двигателя на дисплее моего квадра погасла, тут же двинули дальше. И спустя километр наткнулись на еще одну медвежью кучу, а потом и еще одну — совсем свежую.
Вышли на относительно пологий участок, колея была затоплена водой, и требовалось проходить ее, не сбавляя скорость. И вот представьте такую картину: ты гонишь километров 20 в час, жижа фонтанам бьет из-под колес, от двигателя валит горячий пар, и ты чувствуешь его ногами сквозь щели корпуса, продольный наклон градусов 20, а слева земляной вал высотой по-пояс. В общем, летишь как по туннелю, из всех сил выворачивая руль, чтобы не вспахать землю левым бортом. И тут тебе на щеку садится овод и начинает тебя жрать. Боль дикая, а руль бросить нельзя. Наверное, в тот момент мои маты заглушили рев двигателя.
Овод — страшная тварь. Он может сесть тебе на руку или лоб, не смотря на то, что ты топишь километров 35-40 в час. На лапах у него какие-то нано-присоски, не иначе. За время тура эти сволочи пожрали нас вдоволь. Уральские бабочки не лучше. Нет, они нас не грызли, но тоже клеились к одежде, и сидеть там по полчаса. Вот эта «пассажирка» путешествовала на руке Людмилы минут 15.


Мы пересекли границу леса, то есть лес оборвался резко, и дальше дорога круто пошла вверх по камням, мху и лишайнику. Пару участков были настолько круты, что я сквозь рев машины слышал, как сзади вопит Людмила. Квадр держался уверенно, и полз в гору спокойно. К тому моменту я уже начал понимать машину и доверять ей, так что страха я не испытывал. Ну да пассажиру всегда страшнее.
До вершины мы не доехали километра полтора, остановились остудить мой Бомбардир. Но и тут виды уже были потрясающие.






Но взобравшись на вершину, мы смогли оценить масштабы Северного Урала в полной мере.












Я был в Крыму, в Карпатах и на Кавказе. Урал — совершенно другой. У каждых гор свой характер, своя самобытность, своя особенность. Карпаты «мягкие», они скорее похожи на огромные крутые холмы, покрытые просторными сосновыми борами, словно исполинские животные шерстью. Кавказ, с его скалами и пропастями каньонов похож на готические замки и католические соборы. Кавказ подавляет, заставляет почувствовать свою ничтожность. Урал — это призрак, его невидно до последнего момента, пока не вберешься на вершину. Его горы — исполинские волны, его тело — камень, истекающий ручьями и реками, и покрытое дремучими лесами, как корка запекшейся крови на ранах. Урал — это спящий великан, вогульский менкв, которого страшно будить.

На вершине у камня с дыркой мы обнаружили бутылку с запиской, в ней говорилось, что такого-то числа группа из 14 человек во главе с таким-то совершила восхождение на Ольвинский Камень, погода была ясная, и пр. Стас объяснил, что каждая группа, совершив восхождение, оставляет такую записку и забирает ту, что была. Это является доказательством того, что они действительно взошли на гору, и по количествам таких восхождений в спортивном туризме начисляются разряды. Мы вернули записку на место и свою писать не стали. Мы тоже совершили восхождение, но все-таки не пешком, хотя немного (а чего скрывать?) и чувствовали себя покорителями.


Постоянно дул сильный прохладный ветер. Мы долго пытались вдвоем подкурить одну сигарету.


На Ольвинском Камне мы пробыли часа 2. Подкрепились сухофруктами и орехами, запили родниковой водой. Я сидел, глядя на застывший океан призрачных гор, и думал, что в эту самую минуту, ничего мне от жизни больше не нужно. Все проблемы и заботы остались далеко внизу, за массивной стеной Северного Урала, и ни за что им меня тут не нагнать. На этой вершине ветер выдул из меня весь сор, и целый час я чувствовал себя чистым душой, словно я только что родился и не успел осознать, что грешен. На это путешествие мы потратили много нервов и денег, но в ту минуту я думал об этом с улыбкой, потому что каждый потраченный рубль того стоил.




Ну да счастье не бывает долгим, иначе это уже шизофрения. До стоянки требовалось одолеть еще километров 25-30 и пора было двигаться дальше.











На спуске нам попался еще один участок, где мне во второй раз за этот день стало жутко. На крутом участке длиной метров 20 мой квадр потащило вниз, невзирая на то, что я со всей дури давил на тормоза. Эти пару минут стоили нервов, ну да все обошлось.
Дальше дорога все время шла вниз, петляя по густому лесу и, в конце концов, вывела к реке Вагран, это и была наша сегодняшняя стоянка. Чудесное живописное место, там в реку впадает 3 ручья. Первым делом я побежал купаться. Вода не ледяная, но очень холодная, и какой же кайф после длинного тяжелого перехода ополоснуться в горной реке.


На ужин сварили борщ и рис с овощами и грибами. Маслят я нарезал тут же, в радиусе 30 метров от стоянки. За ужином говорили о красотах Северного Урала, вспоминали виды с Ольвинского Камня, и то ощущение чистоты, которое нас всех там охватило. Сейчас, когда я пишу эти строки, это звучит наивно и даже глупо, и это правильно, потому что мы вернулись домой, горы остались далеко, и мы снова стали прежними. Но там, пусть не долго, мы были другими. И теперь я знаю точно, что другим быть возможно.
Нечаянно в разговоре всплыло медвежье дерьмо, попавшееся нам на дороге. Само собой, начали вспоминать всякие истории с медведями в главной роли. Дело шло к ночи, быстро темнело, где-то на склонах Ольвинского Камня бродил косолапый, который без зазрения совести гадил прямо на дорогах. Павел занервничал, и я поздно это заметил. Я начал его уверять, что медведь остался на дальнем склоне Камня, за 30 километров от нас, и что ему нет никакого резона переться вдогонку за ревущими машинами, но брата это не сильно успокоило. Полночи он ворочался в обнимку с ножом, выходил подкидывать в костер дрова, и проклинал нас, за то, что мы беззаботно дрыхнем.
Лично я и в самом деле спал беззаботно. Больше медведя меня волновала рука. Начало ныть запястье, видно растянул сухожилье. Вечером на привале я не могу уже выудить правой рукой сигарету из пачки, или расстегнуть ширинку. Да и общая усталость накапливалась, так что несмотря на купание в горной реке, которое конечно же бодрости добавляет изрядно, я буквально с ног валился. А ведь закончился только третий день тура. Я не боялся медведя, я боялся назавтра свалится с квадра на каком-нибудь ухабе. И тем не менее, засыпая, я думал, что этот день был самым интересным в той части тура, что мы прошли, и одним из лучших, которые я пережил за последние годы.

(Продолжение следует)