Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - Как сыграть роль в Желтом доме и не потерять рассудок (Окончание)Как сыграть роль в Желтом доме и не потерять рассудок (Окончание)Автор: vpr 9.Я был занят в пьесе, начиная с шестого акта, поэтому какое-то время сидел в зале, любовался Леной и разучивал текст. В перерывах мы ходили в буфет, и пили чай. Поговорить толком не получалось; постоянно встревающий в разговор Кнуров невразумительно благодарил за вчерашнее, целовал руку Лене и пожимал мою ладонь, приговаривая неизменное: «Весьма, весьма». Отработав мизансцены в своих актах, я освободился к трём часам дня. Занял у Антошки сто рублей и пригласил Лену в ресторан. «Самый лучший, какой есть в городе» – сказал я. По мнению Антошки, самым лучшим было заведение под странным названием «Пищевая цепочка». Открыл его первый в городе кооператор, который потом свалил в Москву, продвигать креативную кухню, где по слухам в скором времени был застрелен более продвинутым в цепочке подвидом. Интерьер ресторана оказался чересчур колоритным; стены украшали цветные росписи в стиле Шен У, напоминавшие его «Картины ада». Правда, вместо грешников были изображены животные всех мастей, а вместо чертей – добродушные повара в белоснежных колпаках. Глядя на разгул настенного гротеска, тешила мысль о том, что ты не являешься последним звеном в этом кровавом пикнике. Лена выглядела просто сногсшибательно. Я даже на мгновение растерялся и утратил дар речи, когда она подошла к столику. Я чисто автоматически встал и отодвинул стул, приглашая свою даму сесть. Меню читал как в тумане, всё время поднимал глаза и рассматривал Леночку. Насладившись рукотворными изысками шеф-повара, мы распили бутылку какой-то местной красной бурды, носившей эпатажное название «Дары высокого штамба», после чего меня конкретно повело. Я вообще не пью вина, предпочитая более крепкие и предсказуемые напитки. Я стал недвусмысленно намекать Лене на продолжении вечера в более интимной обстановке, ибо между нами искра пробежала. Да такой силы, что я теперь и помыслить себе существования без Лены не могу. Влюблён, в общем. - Знаешь, Андрей… ты мне тоже очень симпатичен, но... Она замолчала, а мне страшно захотелось узнать, какое такое «но» может помешать нашему счастью. Я начал терзать Лену расспросами, шутил, смеялся своим шуткам и, в конце концов, она сдалась, согласившись поведать о сдерживающих факторах. Начала издалека; в который раз за последнее время я слышу звуки этой заезженной пластинки? И дня не проходит, чтобы мне кто нибудь не намекнул на срочный отъезд из города N. - Тебе и правда лучше уехать не дожидаясь премьеры. - С чего бы? Тем более сейчас… я уже не могу уехать. Мне кажется, у нас могло бы всё получиться… - Тем более, Андрей. В этом то и дело. С одной стороны я бы хотела этого, а с другой… мне страшно за тебя. - Чёрт! Я ничего не понимаю, Лен. Объясни ты мне ради бога, что за тайны? Ты что, действительно веришь во всю эту хренотень? В то, что я отброшу копыта или пропаду сразу после премьеры?! Ты же взрослый человек, Лена… как так можно? У меня в голове не укладывается. Лена смотрела на меня и только головой покачивала. Как будто я мальчишка и не в состоянии осознать всю серьёзность своего положения. Мне стало смешно и страшно одновременно. Я замолчал и посмотрел на настенные рисунки. Казалось, что они внезапно ожили и начали двигаться. Животные теперь всё больше напоминали людей, а белые фартуки поваров стали синими. Колпаки исчезли и на их месте появились маленькие рожки. Присмотревшись, я узнал в одном из чертей Козлоподобного. Он держал в лапах огромный половник напоминавший весло и размешивал кипящий бульон в почерневшем от сажи чане. На пузырящейся поверхности то и дело появлялись головы людей. Они хрипло кричали и хватали ртом воздух. Тогда Козлоподобный прикладывал их половником и топил… топил, не давая возможности выбраться на поверхность. Было тяжело отогнать видение и вернуться к действительности. - Давай уйдём отсюда, – предложил я. Лена согласилась, и мы вышли на улицу, где я смог глотнуть свежего воздуха и немного успокоиться. Мы прошлись по аллее и свернули в сторону её дома. «Не дай бог встретить кого нибудь из знакомых», – мысленно сказал я. Мне хотелось быстрее добраться до тюфяка и лечь. Правда, была вероятность, что дома меня снова будет ждать взволнованный Антон с «приятными» новостями. Допустим, меня ждут завтра утром в управлении местной СЭС, по причине повального мора, уничтожившего всех городских крыс. Они просто не смогли перенести моего присутствия в городе. Может даже наградят премией за вклад в борьбу с грызунами. Посмертно, после премьеры. Я вспомнил легенду о Гамельнском крысолове. Золота мне, конечно, не дадут, но венок с лентой, на которой будет выведено золотым курсивом: «Он спас город от крыс» мне обеспечен. А может и наоборот; этой ночью тараканы съедят председателя местного партбюро, а обвинят во всё меня, естественно… тогда мне действительно лучше бежать из города. Прощание было коротким и волнительным. Перед самым подъездом Лена неожиданно повернулась ко мне, взяла моё лицо в ладони и поцеловала в губы. Я попытался перехватить её руку, но она быстро юркнула за дверь. *** Антошка сидел на кухне и пил чай с баранками. Я расположился напротив. Круглов нанизал на каждый палец левой руки по засохшему кругляшку, делал глоток из кружки, после чего снимал с пальца очередную баранку. С силой сжимал челюсти, и каждый раз слыша хруст я морщился, представляя что изо рта Антона вот-вот посыплются обломки зубов. - Ну как погуляли? – спросил Круглов. - Хорошо погуляли. - Как заведение? Лучшее в городе! – гордо произнёс Антон, как будто он там лично всем заправлял. У меня не было желания обсуждать достоинства тамошней стряпни. Я спросил Антона, что за больница находится на улице Карнеги. - Психушка. А тебе зачем? Я рассказал Антону о своём утреннем визите в отделение и о причине, по которой меня вызывали. Сказал, что участковый дал мне бумажку с адресом, но я её выкинул. - Там ещё фамилия главврача была, но это не важно. Ты случайно не знаешь, кто такой Алексей Алексеевич Вожатый? - Вожатый? Это наш последний… ну, Хлестакова играл. Я тебе не успел тогда рассказать, ты и слушать ничего не хотел. - Так ты говорил, что все того… дуба дали или пропадали. - Ну, не все. Вожатый в дурку попал. Неизвестно ещё, что лучше… - На этот раз всё? Больше не было никаких трагических финалов? Публичного самосожжения, иди ещё чего? Антошка кивнул и сказал, что больше ничего такого не было. Я начал расспрашивать его про Лену. Не знаком ли он часом с её тайными воздыхателями. Подробно описал ему Козлоподобного и горца-Меланхолика. - Постой-постой… ты где их видел? - Встретил вчера, – отвечаю, – когда Лену выгуливал. Круглов открыл рот, осыпая столешницу крошками. Вскочил из-за стола, расплескав недопитый чай и выбежал с кухни. Вернулся с альбомом, раскрыл его на коленках и начал быстро листать страницы с фотографиями. Руки у него тряслись так, что пару раз альбом падал на пол, и несколько карточек так и остались лежать на линолеуме. Наконец, он нашёл нужные фото и, освободив их из кармашка, положил на стол. - Эти? Трясущийся палец Круглова скользнул по глянцевой поверхности и остановился. Я посмотрел на фотографии. На одной из них снималась вся труппа. По центру – Звягин. Справа от него стоял Козлоподобный и улыбался. На второй фотографии были Кнур и Меланхолик. Похоже, на какой-то пьянке. - Они и есть. - Не может быть! Этого не может быть, посмотри внимательнее. - Да они это… только вчера они были как с креста снятые, потасканные какие-то. Антон сел на стул и рассеянно посмотрел мимо меня. Честно говоря, я и сам был несколько озадачен, даже напуган. Ещё не хватало с призраками Ленку делить. Я потормошил Антошку за плечо. - Алё, Круглов. Ты мне скажи, кто из них кто. - Тот, что на козла похож, это Попов из Питера… я тебе говорил прошлый раз… друг Звягина. А второй, это Пашка Зельман… который в машине сгорел… - Зельман? Он же армянин… или грузин… - Адыгеец – мрачно поправил меня Круглов. – Псевдоним у него такой был… Зельман. - Выходит, они живы? Антошка пожал плечами. - Выходит, что да. Только, почему не объявляются? Честно говоря, этот вопрос меня беспокоил меньше всего. Теперь я думал только об одном – как сложится моя дальнейшая судьба после премьеры. Может, отказаться? Ну её к дьяволу, премьеру эту! Собрать мотлох и рвануть на поезд. Сегодня же! И пускай они тут сами разбираются со своими психами, кусающими санитаров и шастающими по ночному городу мёртвыми адыгейцами. Я готов был уже идти и паковать вещи, но тут вспомнил про Лену. Уехать не попрощавшись я не могу, тем более что до премьеры ещё далеко – репетиции толком не начинались, дай бог к началу лета закончим. Да и куда я поеду? В Москву? Кому я там нахер нужен! - Ладно, я спать пошёл. Утром отмажешь меня? Эй, Антоха! - А? - Я говорю, Звягину утром скажешь, что я по личным делам… задержусь, короче. Хочу с Вожатым потолковать. Антон отрицательно замотал головой и сказал: «Ага». 10. Я стоял напротив так называемого «Желтого дома» на улице Карнеги и пытался угадать, за которым из окон скрывается психопат Вожатый. А проще говоря, оттягивал время, не решаясь войти. Но раз уже пришёл, нужно топать до конца. Я пересёк улицу и толкнул массивную дубовую дверь. В регистратуре поинтересовался, как мне найти главврача и меня попросили подождать. Я уселся в зелёное дерматиновое кресло и огляделся. Довольно старое двухэтажное здание с огромными окнами и высокими потолками. Я прикинул, что над головой не меньше шести метров наполненного воздухом пространства. Это впечатляло. Наверное, особо буйные должны были чувствовать себя в этом просторе почти как на свободе. От центрального фойе в две стороны уходило по широкому коридору, каждый из которых был перекрыт массивной металлической решёткой. По фойе и за решётками гуськом ходили понурые как бычки лысые санитары. Лично я не рискнул бы кого-то из них кусать или царапать. Плюнуть на лысину, ещё куда ни шло. По диагонали пересекая холл, к моему креслу бодрыми пружинистыми шагами шёл старичок с бородкой клинышком и в очках с ужасающей диоптрией. Он напоминал пришельца, опрометчиво снявшего скафандр и хватанувшего кислороду. Как будто инородный газ выдавил глаза из орбит и теперь они болтались рядом с ушами, как две стеклянных розетки с маслинами. - Вы ко мне? – спросил инопланетный гость. - Наверное, если вы главврач. Я поднялся с кресла и теперь смотрел на старичка сверху вниз. - Андрей Кондратьев… меня участковый прислал. - Да, да, да… хорошо, что вы пришли. Это просто замечательно. Лично я ничего замечательного в этом не видел, но решил доктора не расстраивать. Старичок отсканировал меня своими убойными линзами и указал в сторону одной из решёток. - Прошу вас. Мне вручили халат, и мы поднялись на второй этаж. Прошли по коридору, пока врач не остановился перед одной из дверей, выкрашенной в режущий глаз салатовый цвет. Инопланетянин остановился и повернулся в мою сторону. Глубоко вздохнул и сказал: - Очень звал. Очень… говорил, что вопрос жизни и смерти. Мы не поверили вначале, думали у него обострение… хотя, раньше за ним не водилось ничего подобного. И вдруг – на тебе! Позапрошлой ночью, как с цепи сорвался… доктора поцарапал. Как раз Атанас Михайлович по Карнеги проходил, когда больной стекло выбил… - Какой ещё Атанас? - Участковый наш. Он и справки навёл, разыскал вас. Спасибо, что пришли. Лично я не знал, что и делать. Мы его успокоили несколько… своими средствами, так сказать. Но это только на время. Так что, вся надежда только на вас. И прошу, ни в коем случае не называйте его по имени. Для вас он Иван Александрович Хлестаков, договорились? И смотрите, не говорите о том, что он умалишённый. И тем более не упоминайте больницу и так далее. Вы поняли? Я ответил, что понял и старичок приоткрыл дверь, пропуская меня вперёд. Я оглянулся, как будто переступаю порог, откуда нет возврата. Хотелось последний раз взглянуть на мир, который я оставлю за салатовой дверью. Но вместо мира я увидел только два огромных глаза, сморщенный лоб и одобряющую улыбку доктора А.Л. Кузяева. Вожатый сидел за столом. Ноги его были привязаны к ножкам кресла, а руки к подлокотникам. Слюней из уголка рта, всклокоченных волос, блуждающего взгляда и прочих атрибутов, свойственных нормальному психопату я не обнаружил. Чтобы привлечь его внимание я кашлянул, и он тут же повернулся ко мне лицом. Честно говоря, я бы никогда не запомнил его имени, настолько Вожатый был безликим и серым существом. Трудно было спроецировать на него подходящий образ. Больше всего он напоминал медузу, сутки провалявшуюся на песчаном пляже. - Здравствуйте, – я сел напротив и представился. – Вы хотели меня видеть? - Так вот ты какой? – задумчиво произнёс Вожатый и попытался дёрнуть рукой. Я испугался его реакции и откинулся на спинку стула. Показалось, что он обязательно закончит фразу словами: «северный олень». Мне стало смешно, и я закашлялся. - Что вы хотели товарищ… эээ Хлестаков. - Покоя, – ответил Вожатый, и по его щеке юркнула одинокая слеза. - Этого я вам устроить не могу, извините. Я вообще не знаю, чем могу вам помочь. Меня попросили, вот я и пришёл. Честно говоря… - Честно говоря, помощь нужна вам, а не мне. - Не понял?! - Вас уже определили на ведущую роль? - Да. - Что играем? - Паратова в Бесприданнице. - Хорошая роль. - Послушайте, я и в театре мог об этом поговорить, понимаете? В театре. А не здесь… Я осёкся, вспомнив рекомендации главврача. Вожатый продолжительное время изучал меня, а затем сказал: - Интересный типаж. Можно понять Леночку. «Вот как! Ему и про Леночку известно, не только про мою главную роль», – подумал я. Хлестаков был неплохо информирован для идиота, которого держат за железной решёткой. Я решил не поддерживать разговор на личные темы и промолчал. Вожатый вздохнул, потянулся, разминая спину. Повернул лицо в сторону окна, и не глядя на меня начал говорить: - Знаете, если вы не собираетесь уезжать… а я так понимаю, что не собираетесь, будьте готовы к тому, что согласившись на главную роль, неважно где… в театре или в жизни, вы непременно пропадёте… погибнете или окажетесь в психушке. Уж вы мне поверьте. Вопрос в другом. Можно обойтись и без главных ролей. Можно всю жизнь сидеть как крыса в норе и носа не казать наружу… понимаете, о чём я? Так и не узнать, что такое успех, слава или любовь… выбор за вами. В общем то я зря вас позвал. Мне кажется, вы для себя уже давно всё решили. - Что вы знаете о Лене? – не удержался и спросил я. - Зачем вам искажённая информация? Вы скоро будете настолько близки, что сами всё узнаете. От неё. А теперь прошу вас, оставьте меня. Скажите доктору… впрочем, он и так подсматривает за нами… ничего не говорите. - Хорошо товарищ Хлестаков… - Да какой я к чёрту Хлестаков. Идите уже… на репетицию опоздаете. 11. На сцене отработал по полной. Как в последний раз. Как перед смертью. Звягин попискивал от удовольствия с первого ряда. Кнуров уважительно шарахался, Лена наоборот, жалась ко мне, как передержанная невеста. Остальные почтительно внимали. В общем, вышел из театра как выжатый. Но, несмотря на это при тонусе. Леночка выскочила на улицу практически сразу после меня, подхватила под руку и прижалась щекой к моему плечу. - Куда пойдём? Не припомню, чтобы собирался её ангажировать сегодня, но был рад. Радость попытался запихнуть поглубже за пазуху… не получалось. Лезла, проклятая, наружу. - Прогуляемся. Всё равно денег нет, так что… разносолы Пищевой цепочки нам сегодня не по карману. - Чёрт с ними. Гуляли до вечера. Когда стемнело, в центре робко брызнул и засветился фонтан. То ли энергетики уже начали отмечать праздники, то ли попутали дату. Вдоволь насладившись внезапно обрушившимся счастьем, мы свернули на бульвар и долго целовались среди мощных тополей. - Хочешь, пойдём ко мне? Слова Лены прозвучали не то чтобы кстати, а в полной гармонии с происходящим вокруг и внутри. И мы пошли к ней. *** - Ты уже не хочешь, чтобы я уехал? - Нет. Я провёл ладонью по изгибу её спины. Погладил тонкую шею. Запустил пальцы в густые тёмные волосы и вспомнил слова Вожатого о главной роли и о любви. Как бы всё ни закончилось, этот день я уже почти пережил. Он теперь мой и только мой. Интересно, Лена будет носить мне в дурку апельсины? Или цветы на могилку по выходным? А может быть через несколько лет придёт на кладбище, держа за руку патлатого карапуза, и скажет: «Смотри, тут лежит твой папа». Я встал с постели и вышел на балкон, чтобы выветрить свежим воздухом дурь из головы. Лена неслышно подошла сзади и прижалась ко мне всем телом. Я почувствовал, как её пушок щекочет мне задницу. - Лен, давно хотел тебя спросить… у тебя с этим… с Вожатым, тоже роман был? - С Алексей Алексеичем? Что ты… он постный какой-то, на медузу похож. Странно, именно так и мне показалось в Желтом доме на Карнеги. Но я не получил ответа и продолжал допытываться. - Так был или не был? - Нет, но он мне предлагал замуж. Ухаживал долго. Я отказалась. - А с Пашкой. - Всё тебе надо знать. - Это важно, Лен. - С Пашкой был. Он красивый парень… правда, шебутной очень. Честно говоря, мне так не показалось. Спокойно себя вёл… там, в переулке. Дипломатично и без подпрыгиваний… не то, что Козлоподобный. - А про Попова, что можешь сказать? - Это допрос? - Это я проявляю интерес, Лена. - С Поповым всё так внезапно получилось. Пашка погиб, я одна была… в общем… - В общем, пригрел тебя козёл? - Ты ревнуешь? - Не отвлекайся. Расскажи про Тихонова. - Про кого? - Про Тихонова, который от инсульта умер. - А что рассказать? - С ним был роман? - С ним – д-ааа! С ним такой был роман, закачаешься, – Ленка игриво засмеялась. – Он же мне в отцы годился. Называл меня доченькой. В рестораны водил… в общем, хороший был человек. Добрый. - А я? - А тебя я просто люблю. - Я за сигаретами схожу. - Ты же не куришь. - Тогда просто схожу… куда нибудь. - Смотри, я не усну. Буду ждать. 12. - Откуда он взялся, чёрт этот на мотоцикле, до сих пор не могу понять. Я уже почти улицу перешёл и тут он… не освещают ни хрена, бараны! Потом всё как в тумане поплыло. Город, огни… - Вы успокойтесь. - Да я спокоен. Я дом никак отыскать не мог, всё плутал без конца. Как же… Лена не спит. Сказала, что дождётся. Вроде и район знакомый, а не найти. Я в центр… кровь по лицу течёт, не вижу ничего. Вышел на площадь. Всегда театр подсвечивали, а тут – на тебе! Ни света, ни театра… ну, я стал расспрашивать. - Ноги держите. У него снова припадок. *** - И что дальше? - А что дальше! Какого хрена издеваться? Я его просто спросил: «Где Драмтеатр?». А он мне: «Отродясь в городе не было никакого Драмтеатра. Кукольный и ещё этот… как его? Блядь!» - Вы, главное не волнуйтесь. - Я не волнуюсь. Я где, вообще? - Всё нормально. - Я вижу, что всё нормально. Я не буяню, спросил просто… ноги мне можете развязать? Затекли. - Развяжем. Ваша фамилия Кондратьев? - Нет. - А как ваша фамилия? - Паратов Сергей Сергеевич. - Вы актёр? - Я блистательный барин средних лет, мать вашу! *** - Ха! А мы с вами кажется знакомы. - Неужели? И кто я такой, по-вашему? - Вы инопланетянин. Да, точно! Вы пришелец. Вы зачем скафандр сняли? У вас глаза сейчас лопнут. - М-да… Как сейчас туго с местами у нас. Давайте его к Хлестакову в палату определять. - Я ненавижу Хлестакова! - Он хороший человек, зря вы. - Он дрянь. - Вы ошибаетесь. - Ни сё ни то; чёрт знает, что такое! Эпилог. Я проснулся среди ночи. Скорее всего, из-за этой проклятой луны. Надо же было определить меня именно в эту палату. Хлестаков сидел на кровати и смотрел в окно. Явно нервничал. Его лучше в такие минуты не трогать, но я всё-таки позвал тихонечко: - Вожатый, а Вожатый. Ты чего не спишь? - Я же просил не называть меня этим именем… тьфу! Фамилией. Засветимся и тогда привет нашему плану. - Не боись. Всё схвачено. Завтра из прачечной будет машина, и мы рванё-ё-ё-м… - Да тихо ты, Паратов! Я знал, что всё получится. В полдень будет Газ пятьдесят третий с кунгом на смену белья. Кладовщик подмазанный уже будет ждать возле котельной. Нам бы только за ворота выбраться, а там… свобода! - Ты в Москву? – спросил Алексей Алексеевич. Всё-таки тема волнительная для нас обоих; не каждый день из дурки бежишь. Поэтому, хочешь – не хочешь, а постоянно говоришь на эту тему. Думаешь – как всё пройдёт. Не спалишься ли по волнению или по дурости. Вот и Вожатый не выдержал. Интересуется, куда я тикать буду. «Хрен я тебе скажу, Хлестаков! Не твоё это дело. Мы только здесь заодно, а чуть за ворота – разбежимся поодиночке. Я сначала к Лене, куда же ещё. Вдруг она не спит, как и обещала? Не спит и ждёт, когда я приду». Теги:
-1 Комментарии
#0 01:41 21-08-2011Ящер Арафат
заебись отлично <<Глядя на разгул настенного гротеска, тешила мысль...>> — ну-ну «этой ночью тараканы съедят председателя местного партбюро» — как-то реско весь раскас перебрасываешь в атмосферу ретро… пердупреждать нада! главная загатко повисла… так чотам с Леной-то? нехорошая квартирка? о боги боги яду мне яду… аллюзии, однако, но в меру. фцелом ярко, живописно, добротно, понравилось. Отсутствие мобильных телефонов и сто рублей на поход в ресторан — эти факты уже должны были насторожить. Впрочем, если не смог передать эпоху, вина моя. Хотя, имеет ли это значение? Мде) Читая концовку, подумал что уж больно скомкана. Сначала мотоцикл сбил, потом мистика какая-то что театра и вовсе не было и в итоге дурка. Да ещё и побег из этой дурки. В общем, очень смешанные впечатления от концовки, я думал что будет ещё 2-3 части минимум. Да нехрен там размазывать, бро. И так всё ясно. У театральных людей всегда с концовкой проблемы. Еше свежачок Мастера медведь съел. Натурально. Белый медведь . Потому что не нужно ходить туда, куда не нужно. Табличка висит. "Не ходить". Теперь где нового мастера искать. Медведь за него работать будет что ли. Услили ограждение. Периметр обнесли колючей проволокой.... ПРОДЫРЕЦ
(сказка о чём-то) Сюр&Треш Встретились как-то в лоханке постирушечной 2 дырки-отверстия носочные, принюхались друг к дружке и очень обрадовались.... Крутит событий Чёртово колесо
Время. На гребне выси стареют дети. Осень включает дворника - пылесос, Самый простой и мощный в своём сигменте. Странный чувак. Расхлыстан да нетверёз. Жадина - через трубочку губ влюблённо Тянет в режиме "турбо" печаль берёз, Силу и вдохновенную нежность клёнов.... Сейчас печалью выводить печаль,
как пятнышко от кофе на рубахе. На завтрак - дождь и жареный миндаль, и длинный день, заваренный на страхе ночных, отчаянных, неведомых тревог, запястий, лезвий, подоконников, таблеток. Уябывай скорее за порог.... Она впилась в него после пары дежурных фраз. Приехала с новым мужем к своячнице и его с "законной" позвали за компанию. "Я вдова", подчёркивала она непреклонно на его "разведёнка". Покойный муж был директором атомной станции и сгорел от рака желудка едва за сорок....
|