Неделя под знаком Тельца (Инерция).

Автор: В качестве эпиграфа: «Caedite eos! Novit enim Dominus qui sunt eius.».

Вторник.
В этот день Тельцам рекомендуется ограничить общение с близкими, родными и непосредственным руководством. Предпочительнее всего будет достать с полки из серванта раковину и залезть в неё максимально и до конца. Впрочем, та, что в ванной, тоже сойдёт. Не приближайтесь к штанген-циркулям и их производным. Из утренних гигиенических процедур следует ограничиться справлением малой нужды и грязевой ванной. День обещает привнести в Вашу жизнь корень зла. Будьте аккуратны и при приёме пищи лучше отдайте предпочтение побегам и спорам.

Варик. Дом.
В понедельник он встал рано, в четыре утра. Заоконье искрилось отблесками фонарей на сугробах, градусник угрожал шестнадцатью ниже нуля. Ладно.
Варик наклонился к спящей Изольде и прошептал в пахнущий домашним уютом затылок: «Привет и доброе утро. Мне сегодня тяжело жить. Но это ничего. Это пройдёт».
Пусть досматривает свои сны. Избавленные от кошмаров. В отличие от снов Варика. В эту ночь сны вламывались в Варика месивом тел, холодцом плоти. Подрагивающей, скользящей, копошащейся. Жуть.

Изольда. Дом.
Требовалось что-то. Дефицит общения, работы и денег способствовал усугублению патологий. Результировала Изольда в обострении взаимоотношений. А происходило это так же как сегодня. Изольда включила персональный домашний компьютер, отхлебнула кофе. Выбрала в контакт-листе программы Skype нужного ей адресата и щёлкнула «Начать чат».

Изя: что там в планах на сегодня?
Изя: надо бы в магазин сходить.
Изя: во ск приходить собираешься?
Изя: ау блядь
Изя: ясно
Изя: сука
Varic: Прости, Звезда моя, на совещании был.
Varic: К девяти, я полагаю, не позднее, сходим, конечно, Любимая.
Изя: меня не покидает ощущение просто твоего вранья какого-то. не знаю. может конечно это и ложное… но как то не п о себе.
Varic: Не нагружай себя необоснованными ощущениями, Солнце моё, не стоит, право.
Изя: ну… может быть, может быть.
Изя: хотя верится с боооольшим трудом
Изя: что то как то подозрительно ты вчера разговаривал


Варик. Офис.
Опоздание, доска почёта, утренняя почта. Планирование, вторая рюмка, смог курилки. Откуда тошнота? От разговоров о погоде.

- А снега в этом году меньше всё же, чем в прошлом. Я-то по даче своей сужу. Квадратуру крыши знаю, кубатуру снега высчитываю. Ну и тоннаж сброшенный само собой. Каждый месяц езжу, слежу.
- Да. Когда так подходишь к вопросу, то крыша внутрь не осядет, как в О''''''''Кее недавно.
- Ну так то гипер, а то дача. Своя.
- Там вообще нарушения в процессе строительства выявили. Всю сеть остановили. Дескать протечки в конструкции были. Они и замерзали, разрушая крепления.
- Да. Теперь выброс будет массовый испорченного продукта в магазины-то. Те, что «шаговой доступности», так сказать.
- Это верно.

И эта круговерть в голове параллельно. Во время торопливых перекуров, во время рабочей текучки, звонков, мэйлов, факсов. О чём я вчера не так разговаривал? Что вообще говорил? Сколько вчера выпил?
Чилийское красное сухое. После водка с апельсиновым соком. Бодяжил раз пять, значит где-то почти поллитру ушатал в одно лицо. Реально памяти нет нихрена в последнее время. Надо что-то делать.
Не пить? Не катит. Ни в какую.

Варик действительно заправлялся перманентно, с позволения сказать. Каждый вечер, начиная с окончания рабочего дня. Коллеги после шести потихоньку рассасывались, а Варик засиживался, как правило, часов до девяти. Ради чего? Ответов нет. Ничего кроме тяги утопиться в стакане, отбросив такие ненужные и промозглые разговоры ни о чём. Когда хочется упать лицом в никуда, или, на худой конец, в подушку, и отрубиться до завтра. До того самого завтра, что с точностью до мелочей повторит обрыдлое за прошедший день сегодня и оскоминное до икоты вчера. Гадство. Натуральное гадство.

А понедельника действительно как будто и не бывало. Вовсе. День вычеркнутый. Память, сука.

Изольда. Дом 2.
Помыть полы? Мохер, какие-то фантики. А найти бы хотя б гандон какой-нибудь, на крайний случай обрывок упаковки, столь знакомый по бурным студенческим годам. Неужели он не пользует случайных давалок, когда я уезжаю к родителям? Ведь уже не раз бывало. А в тот раз? Ведь телефон был выключен целых полдня. В субботу. Он отговорился конечно же инвентаризацией, но всё таки что-то не так. Явно.

Варик. Кафе «Мелодия».
Итак, обед. Берём солянку, пару хлеба. Чистый стол, ежедневно приветливая официантка Вера. Второе брать не стоит, имеет смысл блюсти подтянутую конституцию, несмотря на офисное просиживание задницы. Чрево, правда, подвыперло за последний год, но пока терпимо. По крайней мере наклоняться, заглядывая вниз, как Павлу Васильевичу из отдела логистики, чтобы правильно направить свой брандспойт во время малой нужды пока не приходится.
Самое важное это, безусловно, аппетит. Для него, родимого, берём что нибудь из светлого. Можно 0,5 «Невского» или «Туборга». Разница незначительна. Бокал запотевший, пивко холоднющее. Им и запиваем опрокинутые три раза подряд по пятьдесят беленькой. Здесь выбор Варика постоянен. Только «Флагман». Раньше, конечно, он был куда как получше, но, если запивать пивком, то сойдёт.
Солянка горячая, дразнит ароматом. Отлично. Возвращаясь с обеда в офис, разомлевший Варик обязательно заворачивает по пути в круглосуточные «Продукты» и отоваривается на вечер. Обычно бутылка водки и литр апельсинового сока. Как раз, чтобы коктейлить один к двум, неспешно потягивать, втыкая в необозримые просторы соцсетей, мать их. После работы, да перед дорогой к дому самое то.

Изольда. Дом 3.

- Алё, да, привет, мам. Я звонила тебе уже днём, ты не брала.
- Изя моя, я телефон-то дома оставила с утра, представляешь? Прихожу после работы, и звонков неотвеченных гора прямо. Вот, тебе первой и перезваниваю сразу. Даже за ужин не бралась ещё. Как ты там, дочка?
- Да нормально, мам, справляюсь вроде. Тоже за ужин ещё не бралась, кстати.
- Как с работой, Изечка? Подыскала что-нибудь по душе?
- Нет пока, мамуль. В поиске. Хочется такое, чтоб с душой.
- Это верно, дочка, это верно. Да муж ведь должен зарабатывать, а ты по желанию. Как с Вариком? Как у него дела по работе?
- Да чёрт его знает, мам, если честно. Мы мало разговариваем в последнее время. Зарабатывать-то зарабатывает, на жизнь хватает. Пьёт только. Всё чаще и всё больше по-моему.
- Да ты что! А ты что?
- А что я? Он иной раз придёт, прямо чувствую, что пахнет. Спрошу, а он отнекивается. Чёрт его знает, что ему надо.
- Господи, Изечка, надо что-то с этим делать, обязательно надо. Может мне как-то с ним поговорить? А то что ж это такое-то получается?
- Да что тут говорить-то, мам? Толку-то?
- Ну я не знаю. Образумить может как-то.
- Не знаю, мам, не знаю. Бесит он меня. Я его вообще выгоню, если будет таким домой припираться. Квартира на меня всё равно записана.
- Тебе решать, дочка. Только лучше бы всё по мирному, конечно.
- Посмотрим, мам.
- Ну, давай, давай. Завтра позвоню ещё обязательно.
- Хорошо, мам, пока.
- Пока, Изечка моя. Береги себя.
- Ага. Пока.

Изольда с минуту посидела, размышляя о состоявшемся разговоре. Надо бы, конечно, съездить к маме. Давно пора. Хоть развеяться. Однако, пора подумать и об ужине. Может котлет наваять из фарша? Фарш говяжий, хороший, дорогой. Заодно Варика набрать, опять задерживается, козёл.

Варик. 18:07.
А вообще, подумал Варик, самая большая наёбка от господа в адрес человечества это память. Та самая, что вываливает кусками запрятанную в закрома боль. Бывает, например, отыщешь в своих давних школьных альбомах фотографию той, с которой столько связывало когда-то. Где она теперь? Где наш путь совместный, который действительно мог бы быть? Какими дорогами она ходит, чьих детей рожает?

Варик помнил как он когда-то боготворил свою Лану. Ту Лану, что сидела с ним за одной партой на среднем ряду долгих четыре года с восьмого по выпускной. Они писали друг другу в школьные тетради завуалированные признания юности и вместе с тем так толком никогда и не обьяснились по-настоящему. Аура недосказанности в этом многообещающем романе манила и опьяняла обоих. И так банально, чудовищно и, чёрт побери, несправедливо было разойтись разными путями-дорогами после выпускного. Разбежаться по своим университетам, разъехаться по казавшимся перспективными большим городам. Потеряться в завихрениях новых впечатлений, открытий, знакомств. Разметаться шуршанием осеннего листопада. Того листопада в ту самую осень, когда они друг о друге уже не вспомнили. Что нашла Лана в своих авторитетных обожателях, которые заваливали её дорогими подарками? И где был Варик в то время вместо того, чтобы успеть дать ей всё то, что должен был дать?

Нет, они, конечно, встречались с Ланой уже потом, года через три. Можно сказать, совершенно случайно. Лана в тот раз вынуждена была скрываться от очередного своего воздыхателя и обитала на съёмной квартире в гордом одиночестве. Именно она и позвонила Варику с просьбой привезти ей денег на прожитьё. Варик приехал тогда с пакетом пива и в новомодном пиджаке с воротничком «стоечкой».

Лана встретила его в короткой глиссированной юбке и в топе с радующим глаз вырезом. Они долго беседовали на прокуренной кухне, перемежая неспешный разговор хлопками открываемых пивных пробок. А Варик всё время думал о том, что всё могло бы быть совсем по-другому.

А сегодня Варик сидит и держит в руках фотку, где они с Ланой вдвоём. Держит близко-близко перед глазами и всматривается, перебирая взором мельчайшие детали. Вот они стоят прямо у доски. Тема урока написана мелом: «Рабство в древней Греции». Кабинет истории, десятый класс. Или одиннадцатый. Кто-то их сфотографировал тогда, обнявшихся. Варик уже и не помнил кто именно.

Итак, начинаем. Можно, пожалуй, и пропустить стакашек, другой. После в лоно семьи. На заслуженный отдых.

«Какая же ты сука, Лана. Как же я тебя любил тогда. И как же всё таки люблю до сих пор. Хоть и не сознаюсь себе в этом почему-то.» — Варик откупорил бутылку и щедро плеснул в свою кружку водки.


Вопрос дня.
Если эмоция есть реакция на фактор раздражения сознания, а реакция на соответствующую эмоцию есть действие, инициированное сознанием, то что есть сознание? Реагирующая реакция? А носитель сознания есть реагент?

Среда.
Тельцам этот день принесёт неожиданные открытия. Не пугайтесь и примите их как должное. Мучное строго противопоказано с утра и до обеда. Также воздержитесь от коитусов в антисанитарных уловиях.

Варик. Утро.
Проснувшись, Варик некоторое время не мог понять, где он находится. Прямо перед глазами расплывчато маячили застарелые обои грязно-жёлтого цвета в непонятных разводах. Варик с трудом сфокусировался, протёр глаза, перевернулся на другой бок. Он лежал на расстеленном в углу матрасе, под головой диванная подушка, в ногах скомканный плед. Он был у Лены.
Подробности вчерашнего вечера можно было почерпнуть из двух источников. Собственно от самой Лены, которая спала на своей кровати, смешно, по-детски посапывая. Или из вызовов и сообщений мобильного.
Варик тихо поднялся и пошёл на кухню, выковыривая по пути телефон из узкого кармана джинсов.
В самом центре кухонного стола гордо красовалась недопитая самую малость литруха вискаря. Возле присоседились пара бокалов и полная окурков пепельница. Ещё на столе была тарелка с грудой останков виноградных гроздьев. По всей видимости вечер был насыщен приятной беседой и скуден закусью. Отсюда и нынешнее состояние. Варик открыл холодильник и с чувством глубокого внутреннего удовлетворения извлёк из его глубин бутылку пива. Открыв, закурил и присел за стол, чтобы не спеша изучить содержимое своего телефона на предмет звонков и сообщений, могущих пролить свет на кромешную тьму событий вчерашнего вечера.

В целом всё было банально. Десяток неотвеченных вызовов от Изольды и штук шесть гневных сообщений от неё же. Из контекста следовало, что Варик вчера всё же перебрал, поругался с ней ещё с работы по телефону и в итоге оказался у Ленки, так как Изольда домой его всё равно в таком состоянии не пустила бы.
С Ленкой, кстати, Варик не трахался. Так у них повелось почему-то с самого начала, общение исключительно в рамках дружеских взаимоотношений. Сделать шаг для исправления ситуации в общеизвестном ключе пока никто из них не удосужился. То есть у Варика конечно мысли подобного рода возникали, но ходу он им не давал и претворить в реалии не сподобился. Были ли они у Лены он не знал, да и не заморачивался. Общение их заключалось большей частью в редких, но обильных возлияниях для разговора по душам. Так видимо произошло и в этот раз. Единственный минус заключался только в том, что из вчерашнего с Ленкой разговора «за жизнь» Варик не помнил ни словечка.

С памятью, кстати, последнее время творилась беда. Последние год-два, если быть точным. Варик пил и, казалось, был вполне адекватным, соображая, что делает и как себя ведёт. Но вот наутро не помнил ровным счётом ничего, что доставляло немало неприятных моментов впоследствии, когда речь касалась обсуждавшегося накануне. В диалогах с Изольдой, естественно. В том самом «скайпе». Варик бывало пробовал не грузить его с утра, но Изольда начинала названивать по кажущимся ей принципиально важными вопросам. Так только хуже. Проще всё таки было игнорить мигание соответствующего окна в панели задач, а после отговариваться срочной необходимостью визита к партнёрам. Один хуй разница, как говорится. Достало.

Изольда. Утро. Дом.
«Ну что же. Мальчик, видимо, гуляет. Или опять ночует на работе. Придурок, ей-богу…» — Изольда глянула на настенные часы – пол-девятого. Как раз времени на утренний кофе, а после можно будет проконтролировать козла по рабочему номеру. Жив или нет уже? Припрётся небось к вечеру с розами и запоздалыми извинениями. Боже, как достало.

Изольда выпросталась из-под одеяла, прошла на кухню, поставила чайник. Рассеянно смотря в окно, размышляла: «Всё таки он мне верит. Это хорошо. Если на работе, то день у меня свободен вполне до вечера. Часов до пяти, по крайней мере. Звякнуть Ирсену? Успеем, глядишь, испоганить супружеское ложе пару раз».
Изольда сладко потянулась и повернулась к скипевшему чайнику: «Да, так и сделаем, пожалуй. Главное, что Варик виноват сам. И верит, что важно. Верит мне».

Варик. Офис.
«Тареном» поделился коллега Юрий Печёнов. Хотя Варик предпочитал именовать данный продукт «таблами». А Печёнова «Юрочком». Юрочек как обычно, в курилке аккуратно вложил Варику в руку небольшую пластмассовую тубу. Из тех, что были в каждой упаковке оранжевого цвета под названием «Индивидуальная аптечка АИ-2».

С «тарена» сносило чудовищно. Варик обычно мешал его с алкоголем. Полтора «табла» и в путь. Конечно, более правильной дозой считалось половинку, либо максимум одну таблетку для тех, кто практиковал употребление тарена изредка. Но Варик сознательно закидывался по полторы. При таком раскладе окружающий мир менялся до полной неузнаваемости. Голоса будто бы врывались в расплывчатое блуждающее сознание. Абсолютно все внешние факторы-раздражители удивительным образом трансформировались в мозгу, интерпретировались скользящим потоком в сознании и вываливались в полном искажении. Будто бы мечешься сотнями кусков своего же тела в сотнях и тысячах зеркальных осколков. Отражаешься, искажаешься и никак не можешь собраться в единое целое. Держало в таком состоянии Варика обычно часа три-четыре. А после нужно было пережить час-полтора отходняка. Крутило руки, ноги. Словно все мышцы стремятся затянуться в узлы. Ни мгновения в недвижимости. Всё ходуном, в телесном изнеможении от напряга. Поэтому-то Варик тареном особо и не увлекался.

Варик. Вечер.
Лина будто бы светилась разноцветными огоньками, извивалась в струйках радужного сияния. Варик совершенно не понимал, что она ему говорит, о чём просит. Он тупо не мог кончить. Лина извивалась под ним мерцающим телом, и не было никакой возможности уследить за этой игрой разноцветных мигающих огней, в которые превратилась её светлая кожа.
Варик не помнил когда и как с ней сегодня успел познакомиться, но знал как её зовут. Что он ей говорил и каким образом ситуация срослась таким образом, Варик тоже не знал. Он всего лишь имел представление, что сейчас ещё вечер текущих суток, что он в квартире у Лины и, что он никак не может кончить. А ещё Варик страшился того момента, когда его начнёт отпускать с тарена. Ему очень нужно успеть опростаться до того, как начнёт выворачивать все члены наизнанку. Лучше всего было бы к этому времени расслабленно лежать возле этой Лины и сжимать её руку в своей.

Вопрос дня.
Если вера онтологически является сама по себе одной из самых стойких и удобных иллюзий, то как быть с тем, что обретение её есть не более, чем усилие ума?

Четверг.
Все без исключения дела, начатые в этот день, окажутся для Тельцов максимально результативными. При одном условии. Если их не начинать вовсе.

Варик. Офис. Утро.
Что есть самое главное в процессе насыщенного трудового рабочего дня? Ответ прост, банален и очевиден. Планирование.
С этими мыслями Варик открыл парочку развлекательных сайтов и полез читать приколы и рассматривать картинки. Башорг, удафком, дофиганет. Набор стандартен. Можно скоротать время до обеда, устроить, так сказать, рабочую паузу. А после займёмся планированием и отчётностью.

Город, кстати, в эту зиму заметало снегами. Заметало исступленно и остервенело, словно все Санты и Морозы переборщили с «первым» и окончательно приморозили свои напудренные носы.

Хотя Варик предпочитал именовать «первый» более благозвучным и понятным «кокосом» или по-простецки «сахарком». Не так гламурно, да и удобнее что ли. Однако, с «кокосом» Варик был осторожен. Готовился заранее и употреблял его в командировках. По тихому, в гостиничных номерах. Когда никто не побеспокоит и можно полностью погрузиться в этот необьятный холод, что струится из опалённых морозом ноздрей идеально прямыми струями точно в мозг.

Варик немного прикрутил звук настольных колонок. Генеральный сегодня в командировке, поэтому офис в некоторой расслабленности с самого утра. Можно развлечься очередным выпуском «Therapy Session», только что слитым с торрента.

Варик часто задавался вопросом как не утонуть в рутине обыденности. Как постоянно следить за собой в том плане, чтобы подавлять настроения, навязываемые собственным эго? Наслаждаться осознанием позитивного восприятия окружающего? Вяло помешивая ложкой успевший остыть чай, Варик заприметил знакомое мигание в трее значка неотвеченных сообщений в чате Skype''''''''а.

Изя: ну что нагулялся?
Изя: где ты сука опять вчера на этот раз был?
Изя: АЛЁЁЁ!!!
Изя: я тебя тварь имей ввиду последний раз предупреждаю лучше не появляйся.
Изя: поставь себе раскладушку на кухне или
Изя: лучше только деньги мне заноси ежемесячно, раз тебе так удобно жить. Чтоб ты сдох вобще сука такая!!!

Несмотря на два дня загула, превращать этот эмоциональный монолог в вялый диалог ни о чём Варик не собирался. Поэтому он предпочёл проигнорировать и поступивший минут через десять входящий вызов с номера Изольды, отписавшись сообщением о совещании.
Понятное дело, что что-то предпринять всё же придётся. Урегулировать так сказать трещину во взаимоотношениях. Даже если не принципиально, то хотя бы в рамках текущего момента. Всё таки имеет смысл сменить исподнее и засвидетельствовать дома факт своего существования.
Впрочем, покупать цветы Варик не собирался. Изольда имела смелость недавно обронить фразу во время очередной ссоры, дескать «Мне твои веники не нужны». Так что, обойдётся на этот раз. Варик уже как-то получил по мордам букетом. Произошло это помнится с полгода назад. В тот вечер Варик вернулся в лоно семьи, изрядно набравшись, нёс совершенно неконтролируемую околесицу и в ответ на какую-то совсем уж неосторожную реплику в адрес Изольды отхватил по скворечнику только что торжественно вручённым букетом роз в хрусткой обёртке. Так и ходил потом около недели, изукрашенный царапинами от шипов поперёк лица.

Ранее, не в пример нынешним ситуациям, Варик цветы покупал часто. И многим их адресовал, с улыбкой наблюдая за реакцией. Варик всегда был влюбчив до безобразия. В последнее время его часто словно бы выкидывало в прошлое, погружая в сумбурный вихрь воспоминаний. Такие погружения были, безусловно, приятны. Варика будто бы окутывало пеленой тех самых запахов, ощущений, настроений. Словно заново идёшь по знакомым улицам давно потерянных городов, встречаешься с теми, что давно утеряны и забыты.

Варик с таким упоением погружался в того себя, который жил в прошлом, что возвращение в явь иногда реально ощутимо давалось ему с трудом. Он считал это в какой-то мере отдыхом, эти погружения. Особенно, совмещая приятные воспоминания с неспешным поглощением чего-нибудь покрепче, перелистывая однотипные страницы с фотографиями на расплодившихся в последнее время ресурсах социальных сетей. Вглядывался в морщины лет, оставившие свои отметины на когда-то до последних черт знакомых лицах.

Варик вышел в курилку, неспешно, со смаком прикурил. Он любил задумчиво наблюдать как исчезают еле видные деления на белом тельце сигареты, превращаясь в пепельные ошмётки. Словно выстрел в себя. Чередой затяжек. Если курить быстро и глубоко, то раскалённый стержень тлеющего табака вытягивался, заостряясь на конце и пуская причудливо изогнутые коричневые нити смоляных разводов к фильтру.

Есть время до вечера, когда придётся отсчитывать десятиминутия до очередного звонка Изи по типу «что и как и когда домой». Отвечать многосложными «в процессе» и ловить мгновения кажущегося уединения. С самим собой? Варик не знал этого. В смысле с кем и как он уединялся.

По пути к метро Варик совершенно случайно заметил эту сутолоку в одном из арочных углублений. Тех, что скрывают от пытливого взгляда мимопроходящего прохожего многочисленные варианты развития случайных взаимосвязей. На этот раз пинали. Пинали ногами девочки девочку. Варик лишь на секунду задержал свой взгляд на этом смешении мелькающих частей тел и, не раздумывая, бросился в гущу событий. Раскидал несколькими весомыми толчками толпу малолеток и чуть отдышавшись, вопросил:

- Чо творите, сучки? Схуя?
- Тебя ебёт, задрот? Пиздуй вдоволь мимо, еблан.

Варик, не глядя, пихнул кулаком в сторону голоса, ухватил за воротник близстоящую представительницу доминирующей силы и, шумно дыхнув водочным перегаром ей прямо в нежное пирсингованное ушко, спросил конкретней:

- Чо не поделили, суки, а? Говори, или всех уебошу.
- Чувака делим, хуле.
- Чо так жёстко?
- Как есть, бля.

Варик отпихнул тварь в сторону, наклонился и поднял жертву. Жертва представляла собой изрядно испачканное дрожащее существо с кровяными потёками на красивых полных губах.

- Съебали отсюда, суки. Быстро. – Варик оглянулся на палачей женского пола. Палачи, быстро оценив обстановку, подобрали свои сумки, брошенные вдоль арочных стенок подворотни и, сохраняя мнившееся им собственное достоинство, ретировались.

Варик чуть встряхнул свою спасённую:

- Ну, что будем делать? Что схватились?
- Да, это всё они, паскуды.
- Что, никак было не выбежать к людям-то? Что портишь-то себя?

Варик поднял сумку спасённой, отряхнул её извалянную в грязном снегу подворотни дублёнку.

- Где живёшь-то?
- Проводить намерен? – улыбалась нагло, со своим пониманием.
- Да иди ты. Связываться ещё. Пиздуй домой лучше. По скорому.
- Не вопрос. Спасибо, кстати.
- Не за что.


Варик проводил взглядом спасённую. Всё таки вывернул из-под арки, чуть поодаль сопроводил силуэт взглядом до входа в метро. Уедет. Бог с ней. Вот ведь дуры, ей-богу. Что делят?

Варик повернулся и направился обратным путём к стоящему невдалеке ларьку. Можно взять ещё нефильтрованного. Для «догнаться», как он это называл. Чтоб не помнить, что и кому говорил. Как обычно, блядь. И похуй.

Вопрос дня.
Какие необратимые последствия в организме вызывает ежедневное употребление алкоголя?

Пятница.
Тельцам рекомендуется избегать.

Изольда. Дом. Утро.
«Всё таки утренний секс по-своему приятен. То ли из-за того, что в полудрёме начинается, то ли из-за того, что мы с Вариком не целуемся, не почистив зубы. А без поцелуев как-то по-другому уже.» — Изольда стояла в душе и нежилась под тёплыми струями. Она не была сторонником холодных обливаний и уж тем более контрастного душа, предпочитая комфорт и удобство.

А вчерашнее примирение было прекрасным. Без лживо-льстивых извинений, заверений в вечной любви, банальных букетов и прочих «розовых соплей».

Изольда вернулась в комнату с чашкой парящего кофе и лёгким бутербродом с тончайшим ломтиком сыра. Включила компьютер. Что бы поделать сегодня? Всё таки пятница. Пусть-ка Варик возвращается пораньше. Можно будет в кинотеатр. Или даже проще. Он возьмёт хорошего вина, а я фильм какой-нибудь скачаю с сетки. Может про этого слабоумного, как его? Форрест Гамп. Точно. Маринка подружка давно, помнится, рекомендовала посмотреть. Рассказывала что-то там взахлёб про душещипательную историю жизни. Там про добро якобы, Варик такое любит. В самый раз будет, пожалуй.

Варик. Метро. Кировско-Выборгская линия. Утро.
«Всё таки Изя моя самая лучшая. На все времена. Такая родная, любимая. Не сравнима со всеми этими проходными вариантами.» — думал Варик, вглядываясь в сутолоку утренних личин и потряхиваясь в такт движения вагона. Метро представлялось ему кишащим муравейником. Каждый тащит с самого утра груз своих геморроев печатью отчуждения на заспанном или не совсем лице. Каждый что-то имеет в сумках, карманах, портфелях, пакетах. А что каждый из всех этих тварей мечущихся имеет внутри, в душе? О чём думает? Что каждый из них несёт человечеству? Что оставит? Пару наследников, квартиру и свой личный вклад в катастрофически растущие полигоны ТБО?

В наушниках Варика ревел Slipknot «Eyeless». Самое то для бодрого утра. Под подобный негативный оптимизм лучше всего пересекать эти ежедневные выбешивающие расстояния, отгородившись от внешнего в своём уютном мирке наушниками-затычками. Да и трек отличный, под стать настроению.

В общем-то, подумал Варик, так и есть на самом деле. Все эти насекомые тире человеки будто бы безглазые твари. Пялятся невидящим взором вокруг, а в самих себя заглянуть не могут. Выплёскиваются во внешнее эякулятами, дефекациями, словами. А где поступок? Где осознание себя через смысл своего предназначения?

Главное – делать добро. Привносить его в мир. Приумножать его. Так думал Варик, выбираясь из подземки. На Петроградской, перед эскалатором, как обычно, было месиво тел. Варик, спеша на работу, как и все остальные в час пик, чтобы не толкаться переваливающимся пингвином, просачивался слева, навстречу спускающемуся потоку, и вклинивался у начала ограждения. Ухищрение это требовало некоторой наглости и силы, чтобы оттеснить хоть на немного плотный поток людей.

Сегодня он поступил также. Около ограждения стояла пожилая дама. Варик встретился с ней взглядом. Она что-то говорила ему. Не слыша ни одного слова из-за наушников, Варик упёрся рукой в стойку ограждения, максимально отжался внутрь и, удерживая напор людей, пропустил женщину вперёд. Сзади кто-то раздражённо толкнул Варика в спину. Похуй, не привыкать.

И только на эскалаторе, когда пропущенная Вариком дама снова обернулась к нему, на этот раз видимо со словами благодарности, Варик заметил, что у неё нет рук. Пустые рукава пальто были аккуратно заправлены в карманы. На шее небольшая полупустая сумка.
Варик рассеянно кивнул ей. По инерции. Slipknot в наушниках сменился «Утомлённым солнцем» в исполнении Павла Михайлова.

Изольда. Дом. День.
Варик опять не отвечает. Ни по телефону, ни в Skype’е. То ли совещания, то ли бухают опять, твари, на работе своей. Скоты, блядь, коммерсанты хуевы. Мало того, что дрочат там днями и вечерами на свою выручку и дельты с маржами прочими, так ещё и заливаются дружно. Один другого кроет.

Изольда пробовала пробивать Варика в плане подозрений насчёт корпоративных пьянок, но даже если он сам ей не отвечал, звонки на стационар ничего не давали. Эти суки коллеги, как сговорившись, вещали ей о том, что он совещается или на переговорах.

Как-то надо его всё таки прищучить уже. Приструнить падлу. Выгнать наверно всё таки. Ради показательного выступления. Мама деньгами поможет, если что. И Ирсен. Хоть он и не вариант в плане долгосрочных перспектив, но всё таки. Пока доится, можно доить. Как и Варика. Суку такую.

Изольда выключила компьютер и, пройдя на кухню, включила телевизор. Показывали Путина. Владимира Владимировича.

Варик. Офис. 17:58.
Пятница есть пятница. И нет смысла отказывать себе в привычном. Варик, бывало, задумывался о степени своей анонимной алкоголизированности. Субьективно, конечно, выходило на самом деле, что она весьма и весьма имеет место быть. Варик не разубеждал себя в этом, но был крайне заинтересован в правильной расстановке апунктурных точек приложения предполагаемого к реально существующему. И таки выходило, что да. Алкоголик. Скрытый, начинающий, втягивающийся. Но алкоголик. Что самое интересное – Варик помнил о том, что настоящий алкот никогда себе не признается в том, что является таковым.

Варик привычно крутанул пробку водочной поллитры резким движением. Наполнил кружку, прислушиваясь к лёгкому мелодичному бульканью. Разбавил апельсиновым. И жадно приложился. По инерции. Впереди был законный уик-энд и последующий понедельник. Тот самый понедельник, что может когда-то стать иным. Как и Варик.