Туман

Автор: дважды Гумберт Когда рассвело, на город наполз сизый туман. Он тёк по лабиринту, образованному тесно стоящими домами, густея с каждой минутой. Скворцов высунулся в форточку и невольно принюхался – так было похоже на дым. Оцинкованная крыша соседнего дома на глазах рассосалась в воздухе. Три тополя напротив окна стали похожи на гигантских призрачных мусульманок. Туман шевелил кисейными рукавами, дышал, колебался. Запахло рекой, далью, заливными лугами.
Скворцов слез с табуретки и закурил последнюю в пачке сигарету. Когда он докурил, плотность тумана была уже так велика, что стали неразличимы спортивные снаряды на детской площадке.
«Сейчас, сейчас проволокёт» — успокоил себя Скворцов, налил в чайник воды, зажёг газ. Через минуту внутри чайника дунуло и загудело. От этого звука снова стало уютно. Скворцов умылся из-под крана, прополоскал зубы и долго решал – бриться или не бриться. А когда оглянулся, то присвистнул от удивления:
- Да иди ты!
Точно мятая серая простыня была распялена перед окном. И ничего в том окне не было видно.
- Ну, ёб! – снова высунул голову Скворцов. – Как у деда в парилке.
Ему захотелось спать, и он с отвращением вспомнил о предстоящем рабочем дне. Шевельнулась надежда: ах, кабы насовсем затёрло. Чтобы ничего больше не было. Лишь пустота да речная свежесть.
Чайник певуче захрипел. Скворцов выключил газ и прислушался к затухающему крошечному урагану. За стеной тяжело заскрипели пружины дивана.
- Встал? – спросила жена.
- Да! – отозвался Скворцов голосом, полным отчаяния и обиды.
- Всё хорошо?
- Да иди ты, — пробормотал он и снова с надеждой посмотрел на окно. Туман по-прежнему стоял непроглядным студнем. А стоило эдак скосить глаза — и казалось, он валом идёт навстречу. Даже как будто приоткрылась сама текстура тумана, его неспокойная мякоть. Скворцов вспомнил, что в детстве читал сказку «Лоскутик и облако». В сказках добро побеждает зло. Захотелось положить перед собой доверчиво раскрытую старую книгу и читать, читать, капая малиновым вареньем. Незаметно заснуть.
- Ты чего расселся? – сквозь дрёму услышал Скворцов, и в голове его что-то тут же захлопнулось.
- Да ничего, — он помешал ложечкой чай и, стараясь не видеть жены, полез в холодильник. Там было довольно уныло. Какие-то травы в пыльных мешочках, коренья и порошки. Накрытый эмалированной тарелкой полукарась и капризно застывшая гороховая каша.
- Ну, ёб, — буркнул Скворцов и взял хвостик копчёной колбасы. Не оглядываясь спросил:
- Ты у Светки занимала вчера? Дай стольник.
- Нету, — ответила, шаркая в уборную.
- А куда дела?
- А то ты не знаешь – куда! Чо придуриваешься?
- У меня на сигареты нет.
- Бросай, — резкий щелчок задвижки.
- Ну, ёб, — Скворцов представил, как жена садится на унитаз, и тяжело, как коняга, всхрапнул. Пошарил в кармане. Маленькая синяя бумажка была на месте.
- Туман-туман! – тоскливо припевая, но радуясь одним глазом на красиво окрашенные грани стакана, Скворцов допил чай. Да, туман никуда не делся, не поредел. Если он налетел с реки, то порядочно отмахал по городу. Как волна. Хиросима. Фукусима. Тамагочи – друг по-японски. Американцы-то потому так улыбаются, чтобы от глаз своих пустых внимание отвести. И уши у них как-то странно торчат, не по-нашему. А что если это какая-то особая государственная дымка? Не отравляющая, нет – оглупляющая? Чтобы никто ничего не заметил и ни о чём не догадался? А может быть, это благость небесная, спустившаяся затем, чтобы стереть город с лица земли, как мушку?
Однако пора было выходить. Чтобы погрузившись в синий вагон метро, стать своим среди неудачников. Ни разу вагон не сошёл с рельсов. Ни разу не обвалился туннель. Пора – это слово толкает в спину. Скворцов ударил кулаком в закрытую дверь уборной.
- Я пошёл, — словно спрашивая разрешения, неуверенно произнёс он.
Скрипнул пластиковый ободок унитаза.
- Туман на улице.
- Что?!
- Туман, говорю.
- Пиздуй, — беззлобно откликнулась весталка.
Пойдешь за четыре моря, найдёшь кабалу и горе. Пойдёшь за четыре горы, найдёшь золотые миры. На втором этаже Скворцов пошарил над дверью и не прогадал. Неизвестный друг оставил там для него сигарету. Скворцов закурил и вышел во двор. Снизу, из объятий тумана, было хоть что-то видно. Асфальт-раздолбай, знакомые ёлочки, полосатый… Чиркнуло по сознанию очертание дома. Вдруг рявкнул клаксон, вынырнула машина.
- Ну, ёб! — какой-то дурак сел за руль.
Скворцов задумался, остановился, посмотрел на свои ладони. Там явно что-то лежало, горкой что-то. Как мыльная пена, только намного тоньше. Он стал смотреть, постепенно расслабляя глаза. Из еле заметных, трепетных кружев что-то проблескивало, вызывая улыбку.
«Сигарет надо купить», — вспомнил Скворцов и пошёл, не опуская ладоней.