про период полураспада

Автор: Илья ХУ4 Андрюха Хорошов был приличный мальчик, из неплохой семьи. Отец — Витя, — ветеран афгана, мать — Ольга, — трудилась в фонде Горбачева. Монолит советского государства как раз пал, крысы расползались, но набежали полчища новых грызунов — мышей, хомяков… и прочих. Мешок с зерном, некогда обшитый металлом, трещал по швам, как и коллективное сознание совхоза-на-правах-страны. Все учились жить по новому, оставаясь, тем не менее, старыми, и стараясь не замечать этого. Вернее, не давая себе замечать. А Андрюха просто учился жить в общеобразовательной школе, на окраине столицы новой-старой Родины.

Сначала запил Виктор. Работы не было, армия трещала по швам, а в коммерцию идти не хотелось. Да и не получалось, если быть честным с читателем. Словом, типичное горе разбитой в дугу жизни обычного русского мужика. Непонятого, не понявшего, потому никому не нужного. Ольга терпела; даже не терпела, зная русских женщин, — нельзя сказать, что и «привыкла»… просто начала жить с этим изо дня в день. Ведь она любила мужа, пусть когда-то, но все же. Да и сын — Андрей — красивый мальчик, добрый и вежливый...

… в двенадцать лет уже приторговывал в школе, на самом деле — заведении с понятиями зоны — «малолетки», травкой. Собирались тогда у школы, строго к первому уроку, скидывались по пятнадцать тысяч тех денег, и покупали у «Хороша» коробок плана. Курили, и играли, там же, — на школьном крыльце в карты. Не в преферанс, терс или покер, нет, в даунистические игры, присущие подросткам-кретинам, дебильного промежутка времени, в совершенно идиотской стране… названия соответствующие: «распиздяй», «пьяница», «дурак», реже. в «очко» и «петуха»…
Товарец на продажу хорошему мальчику Андрюшке «Хорошему» давал центровой, приблатненый несколько, все же барыга, с погонялом «Лошадь», — это оттого, что этот тип имел почти конскую, вытянутую морду лица, на длинном, тонком туловище. Имел сей мерзкий представитель накипи человеческой нездоровую склонность — дружить с малолетками. За что в последствии его и забили насмерть в его же квартире… дело было так: Лошадь расчувствовался как-то раз, и решил вздрочнуть одному из своих малолетних друзей-клиентов; но это немного спустя, извините за каламбур, а сейчас он еще был, так сказать, «на гребне», и вовсю торговал дурью. С помощью Андрюшки и других. Например, проститутки Юльки. Она-то и стала инициатором того, чтобы Лошаденку кидануть.
Центровой барыга держал мешок с травкой в гараже, куда и забрались наши герои...
Но, все тайное становится явным, особенно в спальном микрорайоне, на окраине Москвы; особенно если всем хвастать. Пусть не всем, но знаете же как оно, — в одном углу, простите, перднул, в другом скажут — «Обосрался!».
Особенно если углов всего три. И в каждом насрано.

У Лошади была «крыша» — какие-то бандиты. Из этнической группировки, в общем — выходцы с гор. Эти ребята, как вы наверное понимаете, шутить не любили. Поймали Юльку, оттрахали всем тейпом, она сдала Андрюшку. Его тоже изловили. Били, как собственного ишака. Узнали, что мать работает в фонде Горбачева, и «нагрузили» на тридцать тысяч денег американских. Сумма неподъемная. Потому отец-Витя, с бывшими сослуживцами, ныне работающими в рубоп решил сам разобраться с курносыми.

И разобрался. Все сели.

Но, поймите и вы дух того времени. Дворовые понятия, вытекали с зон и тюрем — братва; «уру-ру-ру», «чи-чи-га-га», короче, Хорошему жизни на районе не стало. Может поэтому стал он колоться. Видимо, погрузившись в мир опийной иллюзии, легче было воспринимать иллюзорную реальность творящейся вокруг жуткой фантасмагории: в стране, городе, на районе, в школе, на родной до боли улице, и таких родных зверодрузей — с ножами и поджигами, с дубинками и кастетами… с пинками, что градом сыпались по бывшей барыжной, теперь еще и «замусоренной» костлявой заднице Андрюшки.

Словом, отец пил, сын кололся, нет-нет прикрадывая из дома, попадаясь в милицию за мелкие кражи на улмце. А мать, Ольга, привыкшая жить так, вдруг, в один момент отвыкла… и повесилась.

Вернувшись из школы, Андрюха первым нашел мать на кухне. Но не понял, что случилось; нет, не разумом — сердцем; он, как обычно был под кайфом.

А дальше-больше — катится камень с горы, и чем дальше — тем хуже. Андрюха зажил вдвоем с отцом. Нельзя сказать, что душа в душу, скорее наоборот. Витя люто ненавидел сына, тому, в свою очередь, было наплевать на отца, да и вообще уже все сущее вокруг стало не так уж важно. Реальность наступала только лишь после сладкой вмазки или накурки, позже добавился еще и алкоголь. Порою пили вместе с отцом, в паре. Били друг друга, с переменным успехом. Когда же дошло до поножовщины… в третий раз… решили разъехаться.

С этим взялась им помогать риелтор и меценат — Люда, напару с мужем — бандитом высокого полета — Краюхом. Квартиру быстро разменяли на однокомнатную, и еще комнатку в общаге, на другом, но по-соседству, районе. В общажную комнатку уехал Андрюха. А так же родственники наши получили небольшой денежный бонус. Один пропил, другой, соответственно, — проторчал.
Деньги, естественно, имеют обычай заканчиваться. Витя слишком пил; Андрей очень кололся, потому дальнейшие события развивались стремительнее.

Комнату в общаге продали. Съехались; ну а чтож?.. родственники. Зажили. В один из моментов вспомнилась мать и жена — Ольга.
Может это, может нет, но как-то повернуло вспять беспросветность житухи сына с отцом. Виктор даже устроился на работу, и стал меньше пить. Но судьба, уважаемый читатель, не делает скидок. В одно зимнее утро, по пути на работу, батя Андрюхин, с похмелья свалился на рельсы метро. Прямо под колеса как раз накатывающегося электропоезда.

Виктор разлетелся на части.

Сожгли его, на территории бывшей военной части, видимо, в армейском же крематории, в закрытом гробу.
Знаково — ветеран сгорел не на войне, но в ее мирном логове.

Андрей зажил один, в однокомнатной квартире. Думается мне, хотя это только домыслы, однако ж, так и было на самом деле скорее всего, — сын был рад смерти отца. Смог завести наконец собаку. И бабу привести. Конечно, тоже, как полагается, наркоманку. Да такую, про каких в народе обычно говорят — «негде пробу ставить». Вместе они с помощью вышеупомянутой предприимчивой супружеской пары — Люды и Краюха разменяли однушку, на ту самую комнату в общаге. Все ведь возвращается на круги своя. А время не лечит, на самом деле. Зато ох как латает лекарство. Очередной бонус Андрей и его мразь-сожительница проторчали; после та пропала с концами, да и крохами оставшихся деньжат.

Хороший остался вдвоем с собакой. На ширево денег не было, красть не стало сил. Потому в комнатке своей Андрей устроил алкогольно-наркотическую халабуду… Просуществовал вертеп около года. Но, как водится, доблестные сотрудники милиции накрыли притон.
Хозяин комнаты чудом не сел. И, наверное, чудо это было не от бога.

Андрюху нашли повесившимся, в подвале родного, того где жили еще с мамкой и отцом, доме, — на собачьем поводке. Уже стал попахивать. Пес сидел рядом, и все время лизал ботинки хозяину.

Хороший просто пошел гулять с собакой, протопал десять километров по отвратительному, но такому любимому городу, такой родной страны. Доплелся до дома, зацепив краем взора, и кусочком сознания школу, — свою альма-матер. Вспомнил мать. Отца. Любимых и единственно родных людей. Безвовзвратно почивших; не простивших и не прощенных...
А еще он был трезв. Одиноко и сухо трезв, в вязком-вязком воздухе, под моросящим осенним дождиком. Не мог продышаться. Потому спустился в подвал своего детства. Снял поводок с Друга. Привязал к зарешеченному окошку, что было на уровне глаз. И тупо задушил себя, резкими шагами вперед.

Вперед, Россия!