Литпром (пьеса в трех действиях)

Автор: Действие первое (жалостливое).

На заднике висит жидко-кристаллический монитор с изображением заставки сайта Литпром.
По центру сцены спиной к спине сидят редактор и автор. Автор смотрит в зрительный зал, а редактор на экран. По кругу, глядя в компы, расположились:
Слева. Непьющий классик Перельман, Творящий из застенков Хуч, Отсутствующий классик Рыжков и Нетленщик Борзенков.
Справа. Толерантный Стертыч, Все знающий, высокоморальный Бэйзис, и пытающиеся говорить Яша, Джинглс энд Делакруа, Вита-ра.
В зрительном зале присутствуют авторы Литпрома.

Редактор: Ага! Свежачок зашел. Да ниче так, читабельно. Но, не будем баловать, для начала в хуетень загоним. Хотя. Девушка все же.

На мониторе появляется рубрика Пустите Даму. Автор Алена Лазебная.
Редактор: Прочлось.
Перельман: Охуеть.
Борзенков: Не дочитал, но образы имеются.
Хуч: Афторша, иди на хуй.
Все вместе: На хуй, на хуй, иди Алена на хуй.

Голоса из зала.
Има: А че мне понравилось
Ира Сон: Читабельно так
Ирма: Надо поработать над прилагательными, а так ничего.


Дж энд Д:
Всем стоять! Слушать сюда!
Волосатые щупальца жежешной хунты хотят пощупать нас за влажное вымя. Возможно, кого-то из вас они уже пощупали, а кое-кто из вас, возможно ещё раз этого хочет.
Но узколобый «ахтунг» сегодня не пройдёт. Кое-кто из вас и сам не прочь пощупать товарища. Но только не сегодня! Сегодня у нас про другое.
Сегодня мы обрубим волосатые щупальца филологическим ястребам!

Алена Лазебная: А Вы кто? Если Вы мужчина, то снимите шляпу, а ежели женщина, то можете оставаться в Вашем головном уборе. И что за вой Вы здесь устроили?

Дж. Энд Д: какой вой, сцуко, ты где его слышишь?
ты же филолог хуев зашорена по самые гланды. ты же дальше своей пиписинины
нихрена не видишь. ты же блядина на себе застёгнута.

короче, иди на хуй!

Маша Березина: А, по-моему, хорошо. Я люблю про детей.

Стерто Имя: Да, Алена пишет неплохо. Нервная, правда.

Дж. Энд Д: не, ну может я такая тупая что много требую от авторов?
но блядь связала бы этой лабезной руки, ткнула бы в томик Чехова, пусть бы читала,
языком страницы перелистывая… всяко польза.

Алена Лазебная: Простите, а где Вы набрались этой пошлости и сленга, не у Антон Палыча ли?

Дж. Энд Д: Алена, пошла на хуй.

Критики и комментаторы хором:
На хуй, на хуй пошла Алена на хуй.

Лев Рыжков:
А вот это хорошо, кстати))

Саша Штирлиц:
симпотичная вещь, повторюсь.

Алена Лазебная: Спасибо, спасибо всем. Саша Вам спасибо за терпение.

Дж. Энд Д. Сашу не трожь, он мой.

Бэйзис:
Да, в жизни так всегда. За преступлением следует наказание. А Вы Алена этого так и не поняли.

Заставка №2. На экране рубрика За жизнь.

Перельман: Да какая это За жизнь? Это в Даму надо.

Швейк: Это кто такая? Лабезная эта?

Хуч: Тетка из Пнем Пня вещает. Мне было бы стыдно признаться, что я там живу.

Швейк: Да ну на хуй. Она меня бесит.

Алена Лазебная: Но помилуйте, простите, при всем уважении. Да Вы прочтите, может Вам и понравится.

Швейк: Не читал и читать не буду. Пошла на хуй.

Пихта Елкина: А мне Алена нравится.

Алена Лазебная: Хуч приезжай к нам в Камбо, у нас тут тюрьмы не лучше отечественных. Тебе не будет стыдно.

Все вместе: Не трожь Хуча, дурра, хохлушка тупая, Хуч это наше все. Пошла на хуй.

Перельман: мадам лазебная, то, что вы написали штампованную хуету штампованными буквами — не так страшно. худо то, что вы этого не понимаете, и явно собрались продолжать свою разрушительную деятельность.

Алена Лазебная: При всем уважении к Вашему таланту, господин Перельман, милостиво прошу о снисхождении, к бренным мира сего.
Это же трэш, покет, на нетленку не претендую.

Перельман: О боги, шо ж смерть нейдет.
Звучит реквием Моцарта. Занавес.


Действие второе (высоко-литературное).

На сцене спиной к залу дремлет уставший редактор.
В креслах авторов пусто.
На столе Хуча из телефонной трубки раздается Полет Валькирий, Вагнера.
Голос Хуча из застенков: Гришааа, бразааа, ты здесь?
Тишина…
Хуч: Эй, кто нибудь, Швейк, Валерьяныч, Натрий! Есть кто живой? Мне тут мысль в голову пришла, как ни странно. Слушайте, внемлите скоты и скотихи: На… дне… сыром… души… мятежной… Поняли как надо писать? Прозрели? Суки пазорные. Гришааа, ты где?
Поочередно из-за кулис появляются авторы. Каждый следует к своему компьютеру)

Борзенков: браво, Илья. краткость сестра таланта.

Перельман: вот странно, что в сырых за стенках сидят умные и вменяемые люди, а свободный мир наполнен тупорогими пидарами и скотами с амбицией.

Яша: Перельман, мир всегда был насыщен разнообразием. Кто мешает выбирать то, что по вкусу и отсеивать мусор?

Перельман: Яша, иди на хуй.

Стерто Имя: свобода от застенков, свобода от бремени добывать кусок трудом своим,
и свобода свободно выражать свое безмыслие,
освобождает от какого либо дара или таланта..
(ой, мне уже стыдно) гггы

Ирма: Хуч большой молодец. От него нет пустышек.

Има: Великий Хуч! Кто, кто? Да тот, который,
В застенках аудиторской конторы,
Прикован к сервакам – чтоб не зависли,
Рожает мысли.

Зал скандирует: Хуч! Хуч ты велик и могуч!

Плотнег:
Когда-то таланту приходилось прокладывать себе дорогу и пробиваться через препоны завистников, власти и прочих мерзостей. Остальная бесталанная чепуха знала свое место, занималась своим делом и облизывала, пережевывала и, самое главное — осмысливала, соприкасаясь с талантом.
(Сча, пса выссу и продолжу)

Плотнег: Так вот. Бесталанно бестолковая масса получила возможность почувствовать себя талантом.

Перельман: Да уж, измельчал читатель.

Яша: Цензура выявит признанных гениев, без наших размышлизмов)
ура!)

Плотнег: творческая личность не может опираться только на свое творческое пространство. это тупичок. творчество- это эмоции, а эмоции нам дарит социум, ну или его сублимации.
а мир не то что не плох, он ахуенен и прекрасен. но люди портят эту идиллию.

Перельман: я нихуя не понимаю в мире, как и сорок лет назад. разве что вижу, что этот мир, в который мы ввалились — весьма неказист. и если раньше была надежда, что есть выход из этого болота, то щаз ясно видно, что его нет
( Моцарт. Шож смерть нейдет)

Алло: ты Григорий просто вызнал про мир этот всё уже
вот и маешься ггг

Перельман: кроме разума исчез опыт. у тебя он есть. у ху4а. как правило только негативный опыт рождает что-то честное. пазитиф высирается говном со стразеками.(Достает из кармана фуа-гра. Моцарт)

Алена Лазебная: Но позвольте, мир прекрасен, многообразен. А читатель сам разберется, что ему нравится. Все наши мнения это же вкусовщина чистой воды.

Все вместе: На хуй, на хуй, Иди Алена на хуй.

Действие третье. Буйно-военное.

Заставка. ГиХШП. Адолфик Гари Аллюзия К

Лидия Раевская. Вообще-то это знатная хуетень. Но автор не переживёт, если положить его повесть в соответствующую рубрику. А я добра.

Перельман: Педерасты атакуют Литпром. Лидааа, у меня волшебный скролл, я разглядел.
Лидия Раевская: О господи. Антон, я это пропустила! твоюжмать! рубрика стремительно меняется, однако. (Редактор теряет сознание. Звук падающего тела.)

Перельман: А вот это.
Закончил Киевский университет им. Шевченко по специальности философия. Живу в Киеве. Интересуюсь русской религиозной философией. Много читаю.
йобаный ты насрать, как всё запущено...
Надо же этот пидор еще и читать умеет.

Перов: Пидор ишет о войне. Пиздец.

Ало; Совсем охуели.

Стерто имя: Нарушена историческая правда. Автор замахнулся на тему войны. Ошибки непростительны.

Перельман: Подрубил, сволочь, сук гомосексуализма на котором я сидел.

Раевская: А перлов по тексту порядком.

Яша: противные.

Купин: ахуеть.

СФТР: бляяя, пидорасы на ВОВ. такого еще в литературе не было.

Алена Лазебная, но позвольте, стиль абсурдизма, в котором пытается реализоваться автор, не требует доскональных знаний истории.

Все дружно: Алена иди на хуй.

Перельман: педерастия несомненно омерзительна
но в сочетании с хохляцким национализмом – невыносима.

Голос из зала: Каклы-пидарасы.

Има: Лехайм, славяне.

Вагнер, Полет Валькирий.
Хуч: Алена иди на хуй.

Перельман: Шож смерть нейдет.

Ватара: Образы, только образы спасут литературу. Реальность заебала.
давайте проводим автора в последний путь (гггы)

Перельман: да, грущу по временам, когда пидорву на полёте глушили…

Алена Лазебная: Простите, но в мире много прекрасного. Море, солнце, любовь, литература, Камбоджа….

Классики хором: Доколе?! Доколе нам терпеть эту Камбоджу.

Зал стоя: Алена иди на хуй!

Аплодисменты. Занавес. Россини.