Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - Секс, дети, дерьмоСекс, дети, дерьмоАвтор: Абдурахман Попов Ну вот что – этот город тошнотворно мал. Мал настолько, что в очереди к урологу частенько случаются встречи одноклассников. Так что судьбы людей здесь порой переплетаются самым причудливым, гнусным образом. Но в этой истории ничего не произойдёт. Потому что это рассказ о любви. О настоящей любви сумасшедшей престарелой шлюхи и молодого задрота.Никто не погибнет. 1990 Детство – это первое, от чего я отрекся. Я сказал себе – эта нищебродская суета с войнушками, прятками, драками, карбидом в пузырьке с мочой, убитыми об стену лягушками и наскипидаренными кошачьими жопами, мастурбацией и Цоем на всю катушку, футболом двор на двор и прочим дерьмом – меня не касается. Я соучастник, но у меня свои беды. И вот лет эдак в четырнадцать, под родительским матрацем я обнаружил книжку какого-то Де Сада. Я прочитал её за пару часов. И понял, что мои родители вобщем-то тоже люди. И ещё - я начал вести дневник. Но не от своего имени, а от имени крысы, живущей в полуразрушенной насосной станции, что стояла в зарослях вяза, неподалёку от нашей школы. Я иногда захаживал туда после занятий. Там пахло нечистотами, что было неплохо. Мне нравился этот запах. Он нравился и крысе, живущей в куче хлама, покрывавшего пол станции сантиметров на пятьдесят. Крыса день-деньской наблюдала из своего укрытия мужские и женские задницы. Тянущееся или падающее кусками говно. Струйки мочи, кряхтенье. Безудержные поебушки в испражнениях. Всю суть человечества. А ночью крыса записывала в блокнот свои мысли, носившие, по большей части, порнографический характер. Блокнот крыса прятала в надёжное место – под мой матрац. Ну да, правильно – родители обнаружили дневник. Я это почуял, хотя родители не сказали ни слова. Они просто не знали, что говорят в таких случаях. Они даже не бросали косые взгляды. Как и всякие вменяемые родители, они были совершенно беспомощны и им ничего не оставалось, кроме как махнуть на меня рукой. Я не хотел их расстраивать и зарыл дневник на насосной станции, в мусорной куче. Недавно я навестил её. Я зашёл туда отлить. Хлама стало ещё больше. Нестерпимо воняло. Стены были покрыты надписями вроде «Сосу с проглотом здесь по вторникам», «Рву жопы», «Хочу ебаться» и проч. Номера телефонов прилагались. Я поссал на стенку и ушёл оттуда. Даже не стряхнул. Крыса умерла. 2014 1 В прошлом году я познакомился с одной тёткой. Я монтировал подвесной потолок с нелепым названием «Армстронг» в одном пустующем помещении. Работа подходила к концу. Я закладывал обломки кирпичей на пластины, чтобы они плотнее прилегали к монтажным планкам. Эту хитрость не полагалось видеть непосвещённым. Это лишнее, секретное знание. Вроде процесса изготовления колбасы. Или кулуарных терок политиков. Или интимной близости твоих престарелых родителей. Лишнее дерьмо. Именно поэтому я и вышел в воскресенье. Я заложил последний обломок. И решил отметить это дело. Спрыгнул со стремянки, переоделся, достал из сумки 0,1 медового лосьона, налил в стакан и разбавил водой из электрического чайника. Получился стакан медовухи. Я ухнул его. И зажевал карамелькой. Я любил напиваться именно так – залпом, форсированно. Я представил как сейчас не торопясь пойду на остановку, постою там, выкурю сигаретку, пропущу просто так пару автобусов и сяду на третий. Устроюсь у окошка и стану думать о том, какой же я всё-таки крутой писака. Остроумный, оригинальный. Лучший сетевой литератор за последние пять лет. А те, кто были до меня давно уже сгинули. Дурачки, жующие одно и то же непотребство, не способные выдумать даже приличного псевдонима. Стану думать о личном кабинете с окном, выходящем на кирпичную стену, о книге в твёрдом переплёте. О ежедневной дозе нюхательного кокаина… Меня недурно накрыло. Я уже досасывал карамельку, как тут вошла эта тётка. Грушевидная бабешка. Щеки. Жопа. Шея. Рождённая рожать рожениц. На них Россия держится. Я же держусь подальше. Она заговорила, и оказалось, что у неё довольно милый и приятный голосок. Как у зайчика из «Ну, погоди». - Здрасте, - сказала тётка. Я поклонился. - Вот - хочу пригласить вас на концерт. - Ну-ну. - К нам приезжает Тамерлан! - Господи! - Да! - А он хорош, этот Тамерлан? - Очень хорош. Высокий, зеленоглазый красавец-татарин. Он наш земляк. Родился здесь, учился. Потом уехал покорять Москву. Закончил там эстрадное. Теперь едет обратно, покорять Астрахань. «Что за ебань?» - подумал я и сказал: - Прелестно. Зеленоглазый красавчик. Это ж чудо. Тётка достала из сумки билет и протянула мне. - Восемьсот рублей. Я подумал, что это дороговато – за возможность поглазеть на московского педика. И отказался. Но мы ещё немножко покалякали о всякой всячине. О том, как же это некоторым людям не совестно делать карьеру, заехав в Москву жопой вперёд. Попутно тётка выяснила, что я занимаюсь ремонтом и взяла мой телефонный номер. - Завтра позвоню, - сказала она загадочно, подмигнула, хлопнула дверью и была такова. Я слушал удаляющиеся шаги. Топ-топ, топ-топ. Я вытаращил глаза. И свёл их к переносице. Я оскалился. И сгорбился. Попытался изобразить губами негодование Хищника из одноименного фильма. - ЫАРРРР! – прорычал я. А потом достал из сумки 0,1 медового лосьона. 2 Звали её Розой и она позвонила через полгода. Я как раз торчал дома без работы. - Послушай, Рахман, ты ведь мне не откажешь? - сказала она. - Да какой разговор. А что случилось? - Муж купил ЛЮСТРУ. Он не может её подключить. И грозит выбросить её в окно. И меня тоже. И сам хочет спрыгнуть. Приезжай, Рахман – повесь её, повесь эту ДОЛБАНУЮ ЛЮСТРУ. Я тебе заплачу. Заплачу сколько скажешь. - Ну раз так всё серьёзно, то конечно, конечно… - И возьми с собой ИНДИКАТОРНУЮ ОТВЁРТКУ, Сева сказал без неё и делать нечего. - Возьму, конечно. Если найду. - Найди, Рахман, уж найди её. - Ладно, - сказал я, - куда ехать? Нашёл я эту отвёртку. Посидел, повертел её в руках. Полюбовался своими ступнями. Подумал немножко. Подумал о том, что Роза при знакомстве притворилась нормальной. А на самом деле, она сумасшедшая. И муж такой же. Семейка психов. Возможно, убийц. Возможно, они заманивают жертв таким образом. «Это здорово», - сказал я себе и свалил. Я вошёл в дом Севы и Розы. Полуторка. И планировка такая же, как у моих родителей. Печальная, засраная квартирка. Из последних тараканьих бастионов. - Проходи в залу, - сказала Роза и ушла на кухню. А в центре зала, подбоченясь, стоял мелкий мужичок. Это и был Сева. Очередной психопат. Настоящий боевой гном в камуфляжных штанах, в пиджаке, при галстуке и без правого глаза - глазница была затянута кожей. Но зато левый таращился, трудился за двоих. Неистовый поросячий глаз. На голове имелся здоровенный шрам. Чувствовалось, что Сева побывал в передряге. Чувствовалось, что он до сих пор пребывает в ней. И что это надолго. Резкий мужик, по всей видимости. Но, видать, свойский. Мы пожал друг другу руки. - Принёс отвертку? – спросил он. - Да, вот. Он взял её и опустил в карман пиджака. Больше я её не видел. Но из другого кармана он вытащил чекушку. - Давай за знакомство, - сказал он. - А может потом? - Потом - это само собой. Я отпил грамм шестьдесят. Ну и он столько же. - Слушай, братан, - сказал я, - ты извини, конечно, но где это тебя покорёжило? - Взрывом задело, десять лет назад, на вещевом рынке. - О, я помню эту жуть. Там куча народа полегло. - А мне свезло. - Мой брат тогда в СИЗО работал, возил бомбиста в больничку. Он электроды глотал. - Да я слышал про это. Где он только электроды доставал? - Адвокат передавал. - Или мусора. - А присяжные-то оправдали его. - Присяжные тоже кушать хотят. - И жить. - Точно. Так за разговором мы чекушку и добили. - Ну-с, за работу! – сказал Сева, хлопнул в ладоши, встал на четвереньки и вытащил из-под дивана громадную люстру, квадратную, из золотой жести, с висюльками и шариками, с зеркальными ромбиками и со множеством вспомогательных лампочек. Страшное дело. Истинное воплощение пошлости и безвкусицы. - Ну как? – спросил Сева. - Богато, - ответил я. - Ну, короче, план такой, - сказал Сева, - сейчас встанем на стол, ты подержишь люстру, я смотаю провода и прикручу её к планкам. А потом догонимся. - Постой, друг – так вы меня просто подержать позвали? - Ну да. - А у тебя родни нет что ли? Братишки там или деверя какого-нибудь? - Нету. Я со всеми разосрался. - Прямо как я. - Ну, полезли. Мы взгромоздились на стол. С потолка свисали два оголённых провода. Я поднял к ним люстру. Она была тяжёлой, как стиральная машина. Висюльки лезли мне в рот. Зато не было видно жуткой севиной рожи. - Нет, спускай, - сказал Сева. Я спустил. - В чём дело? - А вдруг провода под напряжением? - Так выключи выключатель. - Роза! – позвал Сева. - Ну? - Щёлкни выключатель. Роза щёлкнула. Я стал поднимать люстру. - Постой-ка, - сказал Сева, - а вдруг ты его наоборот включила. - Может и включила. - Ты что не помнишь, как он выключается? - А ты? - Нет. А ты не знаешь, Рахман? - Откуда же мне знать. - Роза, - сказал Сева, - иди в подъезд и выключи пакетник. И стой там, слушай мои команды. Я снова поднял люстру к потолку. Сева принялся скручивать провода. - Красавица у меня жена, м? – спросил он. - Приятная женщина. - Я с ней на пляже познакомился. Запал на ступни. У неё педикюр был красивый и пальчики нежные, как сосиски. Любишь женские ступни? - Нет, - сказал я. Наконец мы прикрутили люстру болтами к планкам. У меня руки онемели. - РОЗА, - крикнул Сева, - ВКЛЮЧАЙ! - АГА, - крикнула Роза из подъезда. И тут внутри люстры что-то затрещало и заискрило, показался черненький, вонючий дымок. Стали лопаться лампочки. Я спрыгнул со стола, от греха подальше. - ВЫКЛЮЧАЙ, ВЫКЛЮЧАЙ, РОЗА, ВЫКЛЮЧАЙ! - закричал Сева. Треск прекратился. Сева стоял насупившись под дурацкой люстрой, как жених на венчании. «Не заплатят мне», - подумал я. А Сева, ни слова не говоря, слез со стола, повалился на диван, свернулся калачиком и уже через десять секунд мирно сопел. Явный безумец. В комнату заглянула Роза и спросила: - Выключать, что ли? Ну да ладно. В смысле, живой и ладно. Бери, что дают и закрой голову. Бывает, нападёт тоска после поебушек с родным человеком. Таращишься в темноту и думаешь – какое же всё незначительное. И ты сам, и баба твои, и дети, и все твои мысли, и твоя протухшая душонка и вобще всё на свете. Но потом понюхаешь голову, что лежит на твоём плече, потом свои подмышки, и говоришь себе – «Да я и впрямь мужик.» И идёшь подмываться. Итак, я снял бесовскую люстру, открутил планки, упаковал всё добро в коробку и сверху положил чек, который Роза нашла в штанах Севы. Я подвесил старый, советский плафон, замотал всё, что нужно изолентой, укрыл Севу одеялом, передвинул стол в надлежащее место, подмёл пол и сходил за семьсот семьдесят седьмым. Ну не мужик ли? Мы с Розой расположились на кухне. Я разлил портвешок по стаканам. У меня не стоял на Розу, хоть ты тресни. И я спросил от отчаянья: – Роза, а ты кто по специальности? Продолжение следует. Теги:
27 Комментарии
#0 15:59 05-02-2015Антон Чижов
зер гут, пиши дальше Ну, если с продолжением, то да. Написано очень качественно, но про люстру - очень много. до билета на Тамерлана было охуенно, потом чё-то провисло все. может, в продолжении раскачается я как-то раз точь такую же люстру вешал. жолтая тарелка с тремя патронами и хуевой тучей висюлек. заёбся конкретно. но повесил. сам. давай продолжение, да. люстра идёт отдельным куском, как я понял, в другом темпе ждем че, "самый охуенный писатель пятилетки", гугугу Про любовь, «чисто конкретно». Слегонца бьёт в нос запашок девиаций. жаль крыса рано померла.. Да...самое начало...про крыску...было охуительное.Потом как-то всё сползло слегка. Но может ещё выправится дальше.Язык всё равно хорош, А по мне так претензионная хуита с подмышками..никак не рубрика ИМХО канеш Вермуту Крымского взял литр. Не из Крыма, а из Крымска. И яблоко краснодарское. Интересный рассказ. Много поповского, но есть пара графоманских ноток. Может спешил. С рубрикой согласен так держать тут тебе и говно, тут тебе и романтик. жду продолжение. нихуя не литература сюжет, язык, подача не интересны продолжения не жду Мастер, хуле. Отличный текст Перечитал. В первый раз подумал, что тетка вошла в автобус. А во второй раз не понял куда. Зачем она вошла в пустующее помещение с билетом? Начало текста понял чем удивило. "гнусным", "нищебродское" - оценочные категории не характерные для автора. Типа как нормальную четкую столярку малость инкрустировали дешевой пластмассой. А в остальном заебись я на литпром так захожу. автор, с продолжением не затягивайте, пожалста, очень интересует судьба изоленты. Попов великолепен спасибо прочитавшим ты, Рахман, извините, -- ХУЙ это непротивозаконно это даже бодрит, чоуш сам ты хуй приободрился? поставил себе плюсик теперь мы враги навсегда, скотина ставлю минус береги себя ты несносный человек, Попов. Рубрика. Автору - плюс. Жирный. ггы Браво! Очень смешно.+ вы правда считаете, что это смешно, Ирина? Очень! Давно так не смеялась, Антон. вам надо Миллера почитать. там тоже смешно. или Ерофеева. оборжёшься. Спасибо, почитаю. Мне это надо. только Ерофеева Венедикта, а не Виктора. Виктор уёбище. Да я поняла какой, Москва-петушки". Этакое расслабленное, размашистое повествование человека после портвешка ,который вываливает, не стесняясь все, что в голову придёт, поэтому очень похоже на правду. А на хуя же он индикатор с собой пер? чудовещная халтура.. У Попова даже халтура для большинства недостижимая высота отлично ))+ Еше свежачок *
Занесли тут намедни в сарай души По ошибке цветные карандаши. Рисовал я дворец, и царя в заре, Пил, курил, а под утро сарай сгорел... Шут гороховый, - скажете? Спору нет. Вскормлен дух мой пшеницей на спорынье, Ядом кубомедузы в морях креплён, И Юпитер оплакал меня, и клён.... я бреду вдоль платформы, столичный вокзал,
умоляя Создателя лишь об одном, чтобы он красоту мне в толпе показал. нет её. мне навстречу то гоблин, то гном. красота недоступным скрутилась руном… мой вагон. отчего же так блекла толпа? или, люди проспали свою красоту?... В заваленной хламом кладовке,
Нелепо уйдя в никуда, В надетой на шею верёвке Болтался учитель труда. Евгений Петрович Опрятин. Остались супруга и дочь. Всегда позитивен, опрятен. Хотя и дерябнуть не прочь. Висит в полуметре от пола.... Синее в оранжевое - можно
Красное же в синее - никак Я рисую крайне осторожно, Контуром рисую, некий знак Чёрное и белое - контрастно Жёлтое - разит всё наповал Одухотворёние - прекрасно! Красное и чёрное - финал Праздник новогодний затуманит Тысячами ёлок и свечей Денег не предвидится в кармане, Ежели, допустим, ты ничей Скромно написал я стол накрытый, Резкими мазками - шифоньер, Кактус на комоде весь небритый Скудный, и тревожный интерьер Чт... Любовь моя, давно уже
Сидит у бара, в лаунже, Весьма электризована, Ответила на зов она. Я в номере, во сне ещё, Пока закат краснеющий, Над башнями режимными, Со спущенной пружиною, Вот-вот туда укроется, Где небеса в сукровице.... |