карнофобия(на конкурс)

Автор: Шухрат Очилов Пролог (можно не читать)

На небесах, говорят, заключаются лучшие браки.
Небеса сквозь пелену смога не особенно разбирают у кого мелкий член, у кого толстая жопа. Небесам безразлично, что обладательница толстой жопы до седых волос тупит в бухгалтерии, сводит дебет с кредитом, да ещё и жрёт в три хари перед сном.
Небесная канцелярия сухо помечает: «Лариса, 37 лет, телосложение плотное, идиотка, мечтает о принце».
А потом эти данные служебный ангел пихает в барабан, и судьба завертелась. Барабан выплёвывает аналогичную бумажонку, Ларису чудным образом находит фрилансер Егор. Быстро разомлев на борщах и персях, юный провинциал понимает, что жизнь без толстожопой Лары просто говно, и переезжает к ней с кульком носков и дрянным ноутбуком. В общем все счастливы. Беспробудное пьянство Егора не в счёт. Это жизнь, детка, как заметил когда-то псалмопевец Давид, ставя раком жену своего генерала. От некрасивой, в общем и целом, связи, замешанной на крови, рождается по итогу красавец Соломон, премудрый, и до кучи нашпигованный бабулетами по самое не хочу.
В наши дни небеса идут в ногу со временем. Здраво рассудив, что искрящая сеть удачно заплелась в гордиев узел с угрюмым реалом, духовные сущности лишь изредка отвлекаются от забав с осанной и арфами, жмут «Enter», а нехитрый алгоритм сводит охочих до радости дурачков. Раньше на этом поприще в три смены ишачила бригада небесных клерков, нынче все проблемы решает пара ангелов-сисадминов, крепко облуневших от вечности.

(можно читать)

Итак, она звалась Татьяной. Удачно так, будто Пушкин прописал. За глаза её называли толстой дурой, но с подруг чего взять, на то они и подруги. Если по совести, то с головёнкой у нашей героини было и впрямь не особенно. А вот телесной красоты даже с избытком. Таня редко могла отказать себе во вкусняшке, но решительно старалась не замечать избыточный зад, уповая на то, что спереди. Справедливости ради заметим, что спереди было богато. Хотя на любителя.

Увы, но даже до бухгалтерии наша Таня не доросла. Сайты знакомств были пределом её возможностей, как пользователя, а вот таблицы и схемы, - будь они прокляты, их черти придумали, не иначе, - приводили русскую красавицу в состояние грогги. Она тупо моргала в эти таблицы, жевала и плакала.
Насосать на мерседес Танюше не представлялось возможным и в юные годы, а к тридцати даже айфон стремительно скрывался за горизонтом событий. Для этого требовалась какая-никакая практика, а какая практика у раздобревшей дуры с коровьим взглядом? Никакой, однозначно. То, что она всё ж таки отсосала, становилось ясно в день зарплаты.
Да! Работала Таня фасовщицей. На складу.

Ангелы таки вовремя кликнули мышью.
Это был не заносчивый Женя-барчук, не поэтический Вовик, рвущийся на амбразуру, никак нет. Интеллигентным задохликом тут и не пахло. Шухрат Баратович Очилов (это следовало из краткого резюме на кулинарном форуме, куда в отчаянии перекочевала наша героиня, выхватив пиздюлей на мамбе), был горячим как шашлык, что красовался на его аватарке. Экзотичный самец предпочёл не светить перед всеми своими достоинствами, и подобная скромность уклоняла чашу весов в его пользу. Так, во всяком случае, казалось Татьяне, истекающей нездоровой слюной при просмотре размещённых на сайте фотокарточек пищи. Шухрат Баратович явно был в теме «вкусно жрать». И предпочитал мясо. Ростбиф, буженина, стейки; бастурма, кебаб, строганина; разной степени прожарки, с кровью и без, запечённое в фольге, гриль, солонина. Таня листала альбом, и чувствовала, как грудям становится тесно. Она мяла неспокойную грудь, но всё бестолку. Лишь нервно твердели соски, а однажды разбухший круп засосал в себя трусики танга. Чёрт его знает, отчего всё так произошло, но гражданин Очилов разбудил в нашей героине чувственность своим несомненным кулинарным талантом.

В сети всё долго, нудно и бесполезно. Или, напротив, стремительно откровенно. Порою до безобразия. Собственно, к тому моменту, когда Баратович стукнул в личку в ответ на восторженное «Ой, всё!» под какой-то котлетой, Таня была готова выложить это самое безобразие во всех видах. И выложила.
Возможно, его убило откровение в стрингах, тоскливо думала она, когда минута молчания затянулась на неделю. А может злую шутку сыграли чулки, она будто выползла вся наружу из этих проклятых чулков, будто её выдавили из них, она в них как рыба в сетях, как ветчина в оболочке...Нет, шептал лукавый бес в набрякшую горем спину, нехуй было кишки эти к поясу цеплять, зачем тебе кружевная срамота, идиотка?! О, сучьи петли судьбы! Ах вы, блядские сбруи-подпруги!

И ходить бы ей в сомнениях на потухшем лице по гроб жизни, но...

Шухрат Баратович появился и сказал «вах!». «Вах!» он прописал раз десять, в промежутках между наполненными искренним чувством вины объяснениями. Что, панимаиш дэвушка, я дэлавой чилавэг, туда-суда, панимаиш, срочный дэло нарисавальса. А потом вдруг так - раз и предложил,- мол, зачэм этот глюпий букови тут пейсать, пойдём красавеца шашлык-машлык кюшать.

«Ну и могла ли я ему отказать?!» - так спросила Таня зеркало в прихожей, а затем напарницу Светку. Зеркало вроде подмигнула, а Светка мудро заметила, что и хуй с ним, чурбан не чурбан, только в жопу, Танюха, сразу не давай, они те ещё трубочисты, задним ходом вломиться — хлебом не корми. Зеркало изрядно приободрило, а Светка просто завидует. Так решила наша героиня, выходя из салона красоты и шурша искусственным шёлком. Странно, но за жопу было вовсе не страшно.

Шухрат Баратович оказался не таким волосатым, как могло бы быть. И совсем не плешивым, как большинство деловых. Да и на чурку походил не особо. Крепкий жилистый мужичок, лет сорока с небольшим, смугловат, с проседью. И то, и другое совсем не портило, даже напротив. Чего не отнимешь, так это возбуждения от звериной нотки, выпускаемой им порою вместе с заливистым смехом. Зубы были крупные и белые, два золотых. Он много шутил, красавец Шухрат, и, как ни странно, акцент порою совсем пропадал. Как пропадал и сам Очилов, всегда неожиданно. Впрочем, так же внезапно он и возвращался. На разных машинах. Но всегда с цветами. Бывало и с подарками. Милые пустячки, вроде колечек, серёжек, кулонов. Как то раз притащил Тане шубу. Шуба на неё не налезла, и Таня обиделась. Впрочем, он так горячо извинялся в тот раз, что был неизбежно прощён и приласкан, хотя наутро Татьяна в мыслях призналась себе, что Светка бывает права, блядь такая.

Да, они стали любовниками, так случается в наше лояльное время. Единственно, что омрачало идиллию, так это пара моментов. Восточный человек наглухо ушёл в несознанку на предмет того, кто есть по жизни. Скупо пояснил, что волка кормят ноги, но он не волк, а охотник, и что занимается всем, что не привинчено, и не «твоё дэло, жэнщина!», и вообще давай в люлю. Против этого было трудно возражать. Второй болью явилась непонятка с жильём. Где обитался Баратыч в свободное от таниных персей время, жил ли один, как жил, с кем, сколько метров... Это бесило, слов нет. Как-то она попыталась найти паспорт, и, увы, не нашла. Зато нашла пачку кредитных карт разной масти. Кредитки умиротворили, что уж там. Гори оно всё огнём, решила Татьяна, всяко не нищеброд, и не синь какая, от добра добра не ищут. Засунула бумажник обратно, а тут и хозяин подоспел, распаренный и распалённый. Приобнял так сзади, и понеслось.

Касательно приобнять и того самого был душа-человек. Строго в дырочку. В смысле когда как, но дай бог здоровья. Особенно льстило Татьяне искреннее восхищение перед её женской статью. То, как он оглаживал её телеса, мял, месил; как впивался в неё, похрюкивая от возбуждения, порой подвывая; как оценивающе осматривал её, благосклонно качая головой. И ни разу не попрекнул чем то цитрусовым, ни-ни. «Хорошего человека, Танюша, сама знаиш...». И улыбнётся. А потом прошлёпает на кухню, хлопнет дверью холодильника, и спустя четверть часа дух такой по квартире, что банально хочется жрать, извините. И они, собственно, жрали.
Готовил как бог. Бывало откроет Таня дверь, а на пороге он, блеснёт фиксами, два пакета в руках. Свежайшее, сочное мясо, а уж в мясе он дока, занимались и мясом, пояснил, фуфла не держим, нам, охотникам дерьма не надо. И давай кочегарить, да со специями, с огоньком. Как сам любит, на что и её подсадил. И прёт потом на того самого обоих двух, что мебель трещит и мир в глазах разъезжается. Аккурат перед тем, как совсем потемнеть.
Через полгода этих встреч Таня повстречалась с бабочками в животе, а вокруг них с удивлением обнаружила талию. Это вместо того, чтобы напрочь размордоветь. Чудеса, да и только.

И всё бы шло как идёт, да только как на Руси повелось, нашей Тане попала под хвост шлея. То ли Светка проела мозг, сука, то ли просто заебала в доску зима, а весна тут и накати с букетом гормональных излишеств, - непонятно. Но конкретно, блять, бабу поволокло. Ёбу она далась изначально на день пидорка Валентина, когда в руках товарки по цеху узрела модный в наших весях девайс с надкушенным фруктом. А Шухрат возьми да и съеби в туман по своей кочевой привычке. Все вокруг в любви, а она пиздует по шоссе, в зубах, сука, сушка.

Они сидели в каком-то модном шалмане. Суши и вся хуйня. Напротив во всю прожигала жизнь братва вроде элиты. Дохуя жрали, срали, непрерывно мочили жало в девайсах.

-- Вот, - заметила Таня, -- как люди живут.
-- Да просто пиздец как охуеть, -- заключил Шухрат

У Тани остро ныло в том где. Где просило подпитки.

Обожравшись бастурмы, Таня просто ебанулась. Она занялась наблюдением, блять, как Пришвин.

Приметила, суКА, айфон, по которому во всю прыть глобалила пергидрольная сучька.

-- Хочу такую трубу, пупсик, - оттитюлила губку Татьяна.

¬¬-- Такую, - сглотнул Шухрат, - или типа?
-- Ты мужик, или чо? - бурнула Танюша
-- Я твой рот ебаль,панимаиш,-- пояснил Шухрат, поднимаясь.

Да в рот оно ебись, наш чудесный век информации и вся хуйня вместе с ними.

Таня тоскливо глушила шампунь четверть часа, раздумывая о всякой бабьей хуйне, когда появился собрааный в узел Шухрат. Он деликатно завалил все,что нужно, тряхнул мудями, взял Таню под локоток, и вывел во внешнюю тьму. Из уебищной тьмы они съехали на новенькой «Бентли»

-- А поедим камне, систра?
-- Ну а хуле!

Квартирка у Баратыча была более чем хуйня. Однушка с видом на жопу мира, и то когда ясность.
Но он нормально так поддержал, провел, усадил. Кухонька два на два, жопа с ручкой.

-- Ты хателя айфон, на!
На стол приземлилась труба на шесть дюймов.

Тане стало пиздец хорошо, вовнутри и даже под сердцем. В животе. Где мочевой пузырь.

Повертев в руках модную шнягу, Таня робко заметила, что труба заблокирована. Нахуй и фпесду.

-- Да ебаный ты в рот! – возбудился Очилов, - вы, рюские, совсем попуталь, блять!

Вслед за тем гражданин Очилов спустился вниз, к мило зафрахтованной бентли, открыл багажник, четотам почудил, и вернулся к Тане гордый, как перс.

-- На, блять!

Так он озвучил свое явление в массы. Массы, в лице Татьяны, пиздец ебанулись, обнаружив в кокетливой хуйне с бантом отрубленную кисть неизвестной гламурной пизды со стажем.

Таня падала, падала, падала...куда-то в глубь рвотных масс, в темноту осознания, в говно....и сквозь эти массы, сквозь говно, прорывался дребежащий тембр любви: ты этого хотела, толстая блядь, так выпей чашу до конца, до предела....

Эпилог( читайте блять если нужно)

Последнее, что ощутила Татьяна, было нервное, почти детское чувство познания мира. Это когда по тебе бродят руками, но ты понимаешь, что твой бывший любовник – профессиональный мясник.