Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Конкурс:: - Катька-королёк (на конкурс)Катька-королёк (на конкурс)Автор: Курвуазье А как получилось! Ебал я тогда Катьку-буфетчицу. В Тёплом Стане, помню дело было. Пизда у нее была мягкая, рыхлая. Чуть спереди… Королёк называется. Она колбасу с работы приносила, а я ей зайчатины когда, когда бобровой струи в чай. Для сисек полезно. Рыжая была во всех местах. И зуб один золотой. Весёлая. Песни любила петь.И целоваться любила страсть. А я не сторонник… Слюни там, кариес. Не люблю. Никогда не любил. С юности ещё. У нас в Малаховке баба одна жила. Цыганка настоящая, из таборных. Метра под два росту. Жопа огромная. Сиськи… Свои ее прокляли и из табора выгнали, потому что за русского пошла. А он на второй год от аппендицита помер. Гнойный перетонит. Она когда гавно из под него убирала, а я маленький был тогда. В коммуналке же всё. Коридор и комнаты по обеим сторонам. И вот я из школы-то иду по коридору, а она меня привечала. «Петя, чавораАлэ!»- басом так говорит – «ТэрЭ якхА сыр чиргинЯ!!!» И гавняными этими вот своими ручищами хвать меня за лицо каждый раз. К себе притянет и давай слюнявить. С тех пор и не люблю. Бороду отрастил, чтоб кололась. Серёга покойник все доёбывался, бывало: «Нахуя тебе борода?» Сядет так напротив, «Родопи» вонючие свои закурит. Дым глаза есть. Целлюлоза же одна. И давай о вреде бороды рассказывать. Бактериии, иерсинии, трихенелёз-хуёз… Зубы чистил три раза в день. Банку носил с собой постоянно из под монпансье (конфеты такие, кто помнит) с отваром дубовой коры. До шестидесяти – все зубы свои. А в шестьдесят умер нахуй. Зарыли со всеми зубами. Успел только сказать, чтоб сожгли. Не хочу, говорит, в воде гнить. В Куровском же дело. Там воды грунтовые близко. Ещё по осени… Прямо, в воду, бывало гроб – бултых. Вот и не захотел. Ну, поехали на автобусе. ПАЗик старый, трясется весь. В Николо-Архангельское в крематорий. А он только открылся. До этого только в Донском. Там с Берии ещё врагов народа жгли. Ну а тут новый открылся. Мы с Витькой сестру Серёгину уговорили ехать туда. Едем. А у меня чекушка с собой. И котлеты из кабана. Две. А нас трое. Ещё кум Витькин. Он на ЗиЛе по лимиту работал тогда. Лимитчиков много было. Новые Черёмушки почитай целиком завод и отстроил. Он квартиру получил и уволился. Там дело уголовное завели. Андропов пришел. Тоже умер быстро. Я как раз экспедитором работал второй год. И, вот, Катька мне и говорит: «Петя! Привези мне к Ноябрьским заячью лапку! Серенькую» А я как уебал ей тубусом пластмассовым в нос! (были из дермантина такие раньше, они подороже, а это простой, пластмассовый, черный… потом пропали) «Дура!» - говорю – «Заяц, он почему беляк??? Он на зиму мех меняет с серого на белый! Где я тебе, чурчхела ты пиздячья, блять, серую заячью лапку к ноябрьским найду???» Дверью хлопнул и ушел. Писала потом мне в Бруклин уже. Звала… Теги:
0 Комментарии
#0 05:23 23-11-2015Питающийся крохами залупогрыз
понты гихшп pure Нормальный рассказ, только откуда в Малаховке коммуналки? а чо, конкурс уже стартовал? где сообщение на Главной? Гнойный свищ на заду литературы курвуазье! ыхыхыхыхы можно всем заебашить по римейку на эту тему под погонялами Агдам, Боярка, Седуксен, Шило и т.д. Петя так мощно зашифровался. Если бы не Бруклин ни за что бы не угадал, ггы. Заячьи лапки оперные певцы в штаны засовывают для имитации полового хуя. Не Петя. Стилизация. Но неплохая, кстате. ебать пиздец махровый, слюни там кариес, тьфу бля о хламидиях не думал кода кончал, не? хорошо, чо Петя будет доволен, стлистичненько так-то хорошее всех пока "Сергуня-ебарёк" Не случилось! Кадрил меня, как-то Сергуня-ебарёк. Охотник из соседнего леспромхоза. Ебарёк его прозвали наши сельские мужики. Дурачки какие-то они у нас. Ну, кадрил - это громко сказано. Так, поёбывал раз от разу. Пытался, во всяком случае. Хрен у него, обычно, мягкий и розовый какой-то. Дитячий хрен. В шестнадцать лет Сергуню напугала корова. Коров-то тогда держали много. Что ты! Это теперь все обленились. А раньше нет. Законно, в каждом дворе коровёнка, а то и пара. Как Маленков налоги с подворий сбавил так и повелось. Тетка Марфа свою Синеглазку любила. А та бодливая была, жуть. Вот Сергуня и попал ей под горячее копыто. С тех пор заикается и в мужском деле не орёл. Отец Онаний покойный всё, помнится, лечить его пытался. Отчитывал раз десять. Без толку. Плюнет, бывало, обматерит и крестом наперсным по лбу шааарах! Отец Онаний мужчина был серьёзный. Грамотный. Пил только шибко. О великом посте даже в бане не мылся. Грешно говорит. В избу войдёт, сапоги скинет дух тяжелый. Хоть святых выноси. А голос громкий, басовитый. Видный мужчина был. В пруду утоп, как раз на кануне путча. Жалко. Сергуня повадился ко мне в столовку. Больно уж он гороховую кашу с гуляшом уважал. Каши натрескается и хвать меня пониже спины. Лапищи-то у него ого-го, будь здоров. Гаркнет, бывало: "Катька, тащи добавки!" Аж дух захватывает. И не заикался, когда ел. Он когда говорил заикался. А когда ел нет. Председатель нашего сельсовета Митрофаныч всё удивлялся. Как это ты Катерина такую вкусную кашу варишь? Пальчики оближешь. У тебя. И смеётся. Смешливый был. Кору берёзовую грыз. Для здоровья. И для мужской силы. Вон, говорит, зайцы эту самую кору грызут и как заводные. Царствие ему небесное. Жалко. Сергуню тоже жалко. Он, хоть меня и тубусом охаживал не раз, а жалко. Тубус-то у него пластмассовый. Жесткий такой. Справит свою мужскую нужду, гороховой каши натрескается и давай хулиганить. Всё в нос мне норовит тубусом этим заехать. Больно. А называл меня нежно. Чурчхела. По-грузински -это голубка. Я зла на него не держу. Даже письмо ему в Бруклин писала. Звала обратно. Чтобы возвращался значит. Да, где уж там. А тубус его у меня дома лежит. Я его под нитки да иголки приспособила. Доставать, правда трудно их оттуда. Намаешься. А не выбрасываю. Жалко. Еше свежачок Теперича, значит, такое не то что бы, Но, как ни как, а всё же пишу, как слышу И вижу. По улице Мира везут гробы Не актуально. Ветер листву колышет Свежую, как никогда, и в последний раз. После - такие всходы, что ёлки палки.... Я на рельсы залез, и по поясу
Разделило меня и... меня Колесо проходящего поезда, Похотливо на стыках звеня. Квас не жрётся и баба не порется, Мимо хера вся жизнь, мимо рта. Ну и хуле теперь хорохориться, Кочевряжиться хуле, братан?... Саша заходил. Сказал, что конкурс.
Ну а хуле, мол, давай стехи! Мол, повестка, принцип, книжка. Нонсенс: Денех не предложено за хит! Ни рубля, ни драхмы, ни песета. Типа, бля, хуярим, и без бэ! Так себе, конечно, для поэта. И для непоэта так себе.... А от трусости, до предательства
Семь ступней, (можно и шаг). Так всегда семенят обстоятельства, проторяя тропинку под крах. Ну и хуле теперь? Сострадания? Нехуй в уши мне ссать про любовь. И какие твои оправдания после всех твоих косяков.... |