Интервью с Бондарчуком.

Автор: Сергей Минаев - Я, готовясь к интервью, изучил содержимое интернета на предмет полемики вокруг «9 рота».
- О да, я тоже изучаю.
-В частности, я прочитал материал Гоблина на сайте www.oper.ru. Автор считает, что все показанное в фильме не соответствует реальным историческим событиям, содержит массу технических ляпов и т.д. и т.п.
- Ну, это ведь не документальный фильм.
-А какая задача ставилась, когда снималась «9 рота»? Что было важно лично для Федора Бондарчука? Все тот же Гоблин считает, что Бондарчук снял картину о том, как люди сражались и погибли непонятно за что. Вы это хотели сказать?
- Нет. Гоблин не уловил самого главного. Знаете, мне в свое время очень понравился слоган: «это история про то, как наши парни выиграли войну в Афганистане». Потому что внутренняя война идет в каждом из нас. Вот про это я и снимал фильм.
Сейчас вся аудитория разделилась на две категории. И в том числе «афганцы». Кто-то принимает фильм от начала и до конца, кто-то полностью не принимает. Как ни странно, не принимают фильм, в основном, те, кто не воевал. А многие из тех, кто воевал, сидел под пулями и имеет ранения, говорят, что все так и было. Да, страна войну проиграла, но эти ребята свою внутреннюю войну выиграли. Вот что важно.
А еще мне важно, что мой 14-летний сын четыре раза смотрел картину. Что его поколение, которое только слышало, что была где-то такая война, смотрит эту картину. Да, они проходят в школе, что с такого-то по такое-то время та страна, которая сейчас называется Россия, а тогда называлась СССР, направила ограниченный контингент войск для выполнения интернационального долга по отношению к братскому народу Афганистана…
-Для них это было слишком давно. А что такое для истории эти пятнадцать лет? А страна за это время перевернулась с ног на голову: в политике, в идеологии…
-Для истории вообще ничего. Если задуматься, что 15 лет назад мы делали вот такие жесты (прикладывает палец к губам, смотрит наверх). Наше поколение осознанно воспринимало СССР, видело все эти вещи. Нам с детства вдалбливали всю эту идеологию. А теперь, пятнадцать лет спустя…
Я помню, как у меня был чудовищный разговор с мамой, когда я позволил себе отдать книгу «Архипелаг Гулаг». Узнала она это потому, что у нас эти книги были завернуты в газеты, чтобы не было видно обложки. А я эту книжку дал своему товарищу по школе.
-Без газеты?
-С газетой. Но он поменял обложку на газету «Советский спорт», которую мы никогда не выписывали, - так моя мама узнала об этом и был чудовищный скандал. И ей пришлось объяснять мне, почему эта книжка запрещена.

(заглядывает сын Федора)

-Иди сюда, (обращаясь к сыну). - Ты знаешь, что такое КГБ?
-Нет.
-Как нет?
-Ну, знаю.
-Ну, и что это?
-Ну, милиция.
-Какая милиция?
-А кто?
-Не знаешь? Что такое КГБ не знаешь?
-Нет. Всё. Я ушел. Пока.

-Они уже не знают…
- Слава Богу, что не знают. Они учат историю, но в принципе, представить себе, как это было, не могут. Но когда они видят, что на экране гибнут девятнадцатилетние ребята, эта история становится для них в какой-то степени реальностью. Ведь это уже почти их ровесники, которые попали в Афган, по-настоящему пуляли из пулеметов и взрывались на гранатах. Для 14-летних это, конечно, откровение. И то, что они играют в школе «в 9 роту» - очень важно. А главное - они гордятся этими парнями. Я ведь вообще снимал фильм про любовь. И про товарищество. Про все мужское. Именно поэтому самой главной задачей во время съемок было единение этих вот парней.
Те, кому фильм понравился, отмечают именно это. Вообще, я очень рад такой бурной реакции. Рад и удивлен. Я немного боялся первой реакции, потому что первую половину картины зрителю надо поработать. Это все-таки не еда глазами.
- Тем не менее, в картину очень легко втянутся. В первой половине я особенно порадовался аутентичности – всем этим олимпийкам, спортивным сумкам, зимним шапкам. Вы заметили, что многие отмечали отлично воссозданные детали того времени в первой части, и детали, не соответствовавшие действительности в той части, где идут боевые действия?
- То, что фильм разбирают по деталям, это только плюс. Но простой зритель не обращает внимания на такие мелочи. Представляете, это надо с паузой просидеть часа четыре как минимум, чтобы выяснить, что номер на БТР не соответствует подразделению, что на заднем плане пожарная машина, которая пошла на вооружение на год позже. И такие вещи есть. Например, говорили, что стрелять из СВД, так близко прикладывая к глазу, нельзя. Там действительно стреляли не из СВД. Потому что это здоровенная и очень мощная винтовка. Она бьет в спичечную коробку с расстояния в два км. И стрелять вот так вот, на камеру, мы не могли. Поэтому что делать? Мы били деревяшкой и создавали удар. Такие вещи в кинематографе делаются технически. А знатоки все это разбирают. Но, слава Богу, что кино вообще обсуждается.
- Мне кажется, важно то, что остается после выхода из зала. А остаются ведь не номера на БТРах.
- Это потому что вы дистанцированны от социума, от восприятия фильма через медиа-картинку. Я вас уверяю, что все это - семь миллионов посмотревших, девять миллионов бюджет, более двадцати пяти миллионов сборов - сыграло свою негативную роль. Большинству ведь не нравятся чужие успехи. И начинаются копания в деталях, выяснения, куда делся весь бюджет, если спецэффекты не те и звук не настоящий.
-Да, ведь есть и такое мнение: Бондарчук – гламурный ведущий, ему дали федеральный бюджет, и он снял на это фильм. А какой сейчас федеральный бюджет в кинематографе и сколько он составил в «9 роте»?
- Цифра 9 млн. долларов, включая рекламную компанию, абсолютно прозрачна. Я дебютант. По дебюту мне положено 500 тысяч долларов, но это максимум. Могут и 300 дать. Мне дали 500.
-Это примерно как пять рекламных роликов снять?
- Два.
- То есть, все-таки, государство инвестирует в кинематограф?
- Да. ФАК - «Федеральное Агентство по Кинематографии» (отличное название), куда мы посылали материал, дало еще 500 тысяч долларов на завершение картины, за что я очень благодарен. Итого, государственных денег в картине «9 рота» - 1 млн. долларов.
- Почти 10% от общего бюджета. То есть это тот самый «доминирующий федеральный бюджет»?
- Да, как-то так.
- Я, как человек далекий от киноиндустрии, считал, что отечественное кино вообще не поддерживается государством.
- Российский прокат начался с фильма Владимира Хотиненко «72 метра», который заработал более 700 000 долларов. Тогда это стало определенным показателем. Что сейчас получается? Сейчас не все снимают блокбастеры и фильмы ужасов, хотя при сегодняшнем продюсировании уже только хромой не хочет зайти в кинематограф с инвестициями, которые нормальные люди не принимают. Все принимают нормальные банковские кредиты, на которые, если правильно все выстроить, ты можешь существовать.
- Киноиндустрия становится популярным бизнесом?
- Да уж. В один момент каждый стал если не режиссером, то уж точно продюсером.
- Ты кто?
- Я режиссер. На самом деле, надо прочитать книги по теории монтажа Эйзенштейна. Весь современный кинематограф построен на этом. Это как «золотое сечение» в живописи, никто его не отменит. Продюсер же, в том понимании, как это есть на Западе, должен принимать участие в выборе режиссера и сценария, в рекламной кампании и так далее. Но сейчас все просто произносят эти слова…
- Народ активно пошел в кино, и вокруг этого сразу стала разрастаться индустрия - кока-кола, попкорн. Значит, бизнес идет?
- Да, несмотря на то, что мы все же глубоко неверующие в свой народ люди, и год назад чиновники от кинематографа прямо озвучили свою позицию: «надо строить кинотеатры, получать деньги с американских фильмов, а русское кино будет существовать на государственные дотации». И чем это закончилось? Все наоборот: русские картины бьют американские.
- А важно, какие именно русские фильмы бьют рекорды? Во что государству важнее инвестировать? В фильмы, которые являются чистым искусством или в боевики? Или в картины, несущие идеологический заряд? Скажем, «Бумер» может существовать без поддержки государства?
- «Бумер» может существовать и без поддержки государства. Понятно, почему. У него и так будет касса.
- Но задача государства, наверное, в том, чтобы была «Девятая рота-2» (образно говоря), а не в том, чтобы был «Бумер-2» и «Бумер-3»?
-Тут главное даже не это. Не то, что важнее - касса или идеология. Дело в том, что за счет «Бумера», прекрасной картины, освобождаются единицы под сказки, детское кино и арт-хаус.
-В принципе, ведь это нормальная ситуация - когда отечественные фильмы популярнее импортных?
-Для России - да.
-А для Франции или для Англии это нормально?
-Я не знаю. Но национальные фильмы в России будут пользоваться потрясающим успехом, потому что у нас есть к этому исторические обоснования. У нас культурный народ, который обожает кино. И у нас есть фабрика звезд. Была, во всяком случае. И наше кино было достаточно известно в мире…
- Кстати, «9 рота» будет прокатываться за рубежом?
- Я зажимаю пальцы. По крайней мере, информация, которую мы получаем, нас радует. Интерес есть. Будем надеяться. Тем более что был уже прецедент - с «Ночным Дозором». Успех «Дозора» - это важная вещь для России. У нас есть инструменты и возможности для того, чтобы замыслить и сделать такой фильм. Вообще, надо сказать, что мы не достигли бы результата «Девятой Роты», не будь «Турецкого Гамбита» и «Ночного Дозора».
- Успех «9 рота» на Западе важен ведь не только для российской киноиндустрии, но и для продвижения России в целом.
- Конечно. «9 рота» - это не просто хорошо сколоченный фильм, снятый в определенном жанре. В нем есть национальный message. Это наша история, это очень важно для всех. Хотя, я иногда не понимаю, что важно для всех, потому как некоторые кинематографисты не всегда готовы разделить успех коллеги.
-И что говорят коллеги по цеху?
-В глаза говорят - «нормально», а так… Переживают они сильно.
-Но это тоже национальное.
-Да, точно. «Надо забрать? Заберите у меня. Но у него тоже заберите обязательно, чтобы ничего не было!»
- Федор, а что будет в следующей картине?
- Это удивительная история. Мои друзья-коллеги разделились на два лагеря, и зритель, и активная аудитория, которая сидит в интернете, тоже разделилась. Одни говорят, что надо продолжать эту тему - «это важно для страны, и ты можешь это сделать». Я думаю, что два раза входить в одну и ту же реку не стоит. И, понятно, что мне страшно за вторую картину. Потому что с ней у меня получается все гораздо сложнее, чем с первой. Я же не планировал этот успех. Я вообще об этом не думал. Я не такой человек, чтобы в момент съемок подумать обо всех этих сборах, посещаемости… Это, по-моему, самое бесполезное дело. Но, тем не менее, так получилось, что «Девятая рота» - лидер, и теперь я поставлен в страшные условия, потому что второй фильм, конечно, все будут смотреть пристальнее.…
Это будет «Обитаемый остров» - известное произведение братьев Стругацких, наших классиков. Сценарий пишет Эдуард Володарский. Сейчас он написал второй вариант, и, скорее всего, будет еще и третий. Даст Бог, в июле начнем снимать.
- Это тоже будет большая картина?
- Она в два раза больше, чем «9 рота». Там есть сцена атомного боя, скорее даже, атомной атаки во время танкового сражения. Нормально, да? И все это на другой планете (смеется). Но главное, конечно, это сам смысл произведения - очень современный.
Авторы, как все шестидесятники, пытались закодировать послание, описать всю советскую государственную систему, перенеся это на другую планету. Иначе это была бы чистая антисоветчина. В итоге, оказалось, что все это касается не только Советского Союза, а любого большого, не обязательно даже тоталитарного, государства. Это проблема степени свободы. Проблема принятия одним человеком решения за других. И кто, вообще, дал тебе право принимать это решение? Если у тебя есть возможность, как у больших лидеров, изменить ход истории или изменить устоявшиеся традиции… Тотальная слежка, проблема внутренней свободы - они все это описали, хоть и, конечно, в гипертрофированной форме. И те вопросы, которые там обсуждаются, мне очень интересны. Если это правильно передать, картина получится очень современной. Это будет уже не научная фантастика.
-А как насчет телевизионных проектов?
-Я никогда не снимал сериалы. Я не знаю, что это такое. А потом, это же страшный наркотик – большой кинематограф. Мне пока еще хочется делать большие проекты - по инструменту, по организации. Я сам обожаю кино. С нетерпением жду «Кинг Конг-2». Я вообще люблю всяких Бэтменов, Армагеддон и пр.
-Монументальные вещи. В «Бэтмене» меня всегда поражало то, как они «Готем-Сити» передают. Небоскребы с сидящими на них химерами, высоченные арки. Смесь Нотр-Дам де Пари, Рейхсканцелярии и московских высоток. Такой арт-деко, замешанный на сталинском ампире.
-Да! «Готэм-Метрополис». Это же картина, которую не надо комментировать. То есть это большое кинематографическое произведение. Возьмите «Небесный капитан». Вот там «Метрополис»! Колонны, люди-сфинксы, такая имперская история. С цветами, со шляпами, с чулками у девушек. У-ух, это ж смерть просто!
-Да, красивое кино, но такого давно никто не снимал.
-А ведь мы тоже можем снимать такие вещи. Нам даже декораций никаких не нужно строить. Те же наши высотки - это же чистый Голливуд! Любое черно-белое кино делай… Если опустить политическую подоплеку, то визуально все это очень мощно воспринимается. Одна ВДНХ чего стоит!
- ВДНХ - очень сильная вещь по своему ощущению.
- Но мы с вами рассуждаем, как два эстета, и многие не поймут, о чем мы говорим. Кто-то скажет, что мы идеализируем и упиваемся эпохой, когда расстреливали миллионы людей. Но как дистанцироваться от этого? Это ведь тоже мера свободы внутри каждого из нас.
- Когда обсуждают Лени Рифеншталь, всегда вспоминают, что она работала на гитлеровский режим, а она работала на камеру и на пленку.
- Но мера свободы ощущается тогда, когда с точки зрения истории и политики можно дистанцироваться от того, что сделано культурологически. Визуально.
-Но есть же другой подход, который исповедует некая часть общества: «Фреди Меркьюри я не слушаю, потому что он гей, а геи, они… и т.д.»
-Абсолютно! Очень точно.
- Когда Лени Рифеншталь умерла, была полемика: «зачем сейчас о ней говорить, она повинна в геноциде и т.д» Да, она снимала боевые действия в Польше, но она не делала съемку в концлагерях.... С другой стороны, надо понимать, что значило жить там, в Германии, в 1934 году. Можно, конечно, снять кино против Гитлера и сразу уехать в Майданек. Вот так просто. Гений и режим и одновременно простой человек и окружающее общество…
- Да, она гениальна…

- Федор, мне было безумно интересно поговорить с вами. Потому что я к кино никакого отношения не имею, и вел диалог не как журналист, а как зритель. Еще раз спасибо вам за картину.
-И вам. А еще я Вам скажу, что редко приятно читать хорошую литературу. Спасибо. Слава Богу, что мне последнее время с людьми везет все-таки. Пишите, не бросайте…