Atlas

Тусклое зимнее солнце скатывается за горизонт — туда, где серая сталь Финского залива смыкается с небом. Ветер сдувает ночной снег с замерших пляжей, треплет рыжие сосны в прибрежных дюнах. Золотой искоркой вспыхивает крест Кронштадского собора, едва различимый вдали....

Идея правосудия заключена в узаконенной мести: попытка отгородиться от попутчиков чтением — несомненный проступок, который должен быть оплачен ответным страданием. Он оторвался от книги, чтобы встретиться взглядом с женщиной, разглядывающей его. Её волосы были столь светлы, что отливали голубизной, заставляя чувствовать себя вытесанным из полена....

Случается, конь бодается. Унылый старый конь внезапно портит борозду и бросает вызов общественному укладу. Женится, например, или спасает планету. Такое в жизни сплошь и рядом — хна в бороду, седина в бедро. В жилистое немолодое бедро поросшее волосом....

Далекое будущее россии. Главком и высшее руководство завершают принуждение Америки к миру. Все там. Вешают педерастов в Нью-Йорке, грабят самую малость. Дух победы носится в воздухе. Всем настолько радостно и беззаботно, что похуй, кто теперь купит нашу нефть....

«Господи, укрепи меня и направь! Я возношу эту мольбу, страшась насмешки рационального, что мнит Тебя явлением природы. Сгущаются сумерки, в лаковой синеве ни единого огонька, душа трепещет во мраке безверия».
Инквизитор вздрогнула и огляделась с тем особым выражением, что случалось у пойманных детей....

Печень болела с утра. Луис — сутенер из соседнего блока, безмозглая горилла, увешанная цепями, — наподдал вчера «русскому управленцу». Rusty — так называют здесь чиновников оккупационной администрации. Ржавый, красно-коричневый, изъеденный коррозией…
Максим вздохнул....

Заскрипели тяжелые створки храмовых ворот, полыхнули золотом, открываясь навстречу каравану. С протяжным криком усталые верблюды входили в благодатную тень. За голубой полоской Нила, далеко в красной пустыне, горячий диск солнца клонился к закату.
Прибывший из Инбу-хеджа молодой жрец снял пыльный платок, скинул сандалии....

Ключ дважды повернулся в замке и неясная фигура скользнула в кабинет. Филин вздрогнул, все-таки за дверью лежал покойный — у кого хочешь встрепенется сердце. Еще вчера наниматель сетовал на скуку, костерил почем зря врачей, а уже утром гляделся в вечность застывшим взглядом....

В доме на углу Стремянной жил сумасшедший. Работал в прачечной кем-то. «За него всякую девушку можно отдать, — говорила соседка: пухлая библиотекарша, поклонница йоги и сыроедения, — не курит и пьянству не пристрастен. Редкость такой человек!»
Она и сама случалась не в себе, любила выходить на крышу....

Свет брызнул сквозь веки, медведь недовольно рыкнул и разлепил глаза. В полутьме берлоги ослепительно сиял кружок лаза, снаружи лился сладкий весенний дух, а у самой морды нахально устроился заяц.
— Нихт шиссен! Вир зинд партизанен, — сказал он игриво....