ima

Да найдет, кто не ищет.
Я пытаюсь быть чище,
Я стараюсь быть проще.

В эвкалиптовой роще
Клок пожухлой травы тощей,
Ветер банно-реликтов,
Словно в сауне липкой,
Духотой эвкалиптов....

Я когда-то любила осень,
я теперь обожаю лето.
Перестань задавать вопросы,
все равно не найти ответа.
В небе радуга коромыслом,
день сегодня такой веселый.
Жизнь не мед, но и мы не пчелы.
Отгоняю дурные мысли.
Я хожу по квартире голой,
ну и пусть – телеса обвисли....

За горизонтом не видна
Химера грозной преисподней.
И никакой надежды на,
Но я жива – сейчас, сегодня.

Не прокляну, не помяну –
К Создателю не суйся всуе.
Я знаю истину одну –
Конец безлик и неминуем.

Творит ли сам, вершит втроём –
Все постулаты глупы, лживы....

Я не люблю аскетов, видит Бог!
Да он и сам украсил все, что мог.
Создатель наш (мне опыт говорит) –
эпикуреец, гедонист и сибарит.
А я люблю размах и габарит.
Мы в ресторанчике, на самом берегу.
Я ем форель, ты – сочное рагу.
Луна блестит на кончике ножа....

Я любила. И бурно, и страстно.
Все, что вредно, запретно, опасно.
И любви штормовая волна
наигравшись со мною сполна,
то на гребень меня возносила,
то о камни – с такою же силой —
волнорез головой напролом.
И по каплям собравшись, потом,
как тяжелая ртуть, возрождалась,
и опять безнадежно влюблялась,
и опять поднимает волна -
влюблена, влюблена, влюблена…
У меня подрастают девчонки,
истерички с натурою тонкой....

1.

Закончился очередной —
чудной и тоже не удачный.
И плачь — не плачь,
а я не плачу,
проснусь –
и синяя роса
с небес высоких и прозрачных,
и ангельские голоса…
Судьбы не избежать и от себя
не спрятаться, не деться....

У камина сидела Камилла, кормила кота.
Иногда,
ни с того, ни с сего,
принималась она хохотать.
Хохотать.
По пятам —
целый день по пятам за Камиллой
несуразное что-то ходило.
Потеряв чувство страха и меры,
за Камиллой бродила химера....

В чистом парке у грязной реки
звезды так от меня далеки.
Ночь сияет огнями реклам,
тыча яркий, напористый хлам.
Все продам, все отдам, все предам.
Мой последний — из выживших — Храм.
Вяжем пряжу непрожитых лет,
под обрывками старых газет,
в грязном парке у чистой реки,
увлеки ты меня, увлеки
в ту страну, где живут до сих пор
склоны вечнозеленые гор....

Воинствующий патриот-фашист
поет давно увядшей гимназистке
под фонограмму собственной души,
скрипя заезженным, как старый мерин, диском,
рулады серенад и нудных гимнов.
На распродаже уцененные тарифы.
Расшаркиваясь: — Вас! — И я! — Взаимно!...

***
И серый под ногами
снег не тает.
Не в Пакистане я,
и не в Китае.
Вокруг,
мой друг,
(не дай господь –
не дай
и не приснись)
все тот же
провинциальный Бруклин,
местечковый Квинс.

Унылые мосты
и грязные перроны,
колонии пустых,
чужих друг другу клонов,
грузин и кокаин – о да!...