Корень Белкина

рассортировано лицо,
губам - улыбку, горечь - взгляду,
под взгляд - подходную помаду,
небрежность легкая трусцой
от пяток до седой макушки,
волос секущиеся стружки,
по переносице веснушки,
в наполовину полной кружке
аперитив сверхзвуковой,

и пересортица внутри -
несоответствие снаружи,
учет давным-давно не нужен,
стирают в лужах снегири
в кровь перепачканные грудки,
насквозь прокусаны минутки,
между мишеней промежутки
неодинаковы, свет хрупкий
едва маяч...

то утро взорвалось случайно,
закономерности призрев,
урчал котом приблудным чайник,
предотвращая перегрев,

послушно тени осыпались
известкой старой с потолка,
уют нарушив сонной шали,
будильник звякал, а рука
его прихлопнуть не спешила,
натренирован нервный центр,
чуть поднялась, но сон шиншиллой
приятственно подсунул мех
потусторонних сновидений
в ленивость кожного тепла,
и я, слегка согнув колени,
и жизнь и смерть переспала....

я люблю тебя где-то за дверью
ощущений забытых вчерашних
разбросает капель канителью
брызг дурашливых холодность павших

затрусит по- смешному шажками
осторожно чтоб не поскользнуться
на нечаянно брошенных нами
корках выгрызанных проституций

унесут ручейки суматошно
не достиранных слов ворох в омут
невозможное станет возможно
потому что нельзя по другому

потому что рассвет неизбежен
у болячек отвалятся корки
через снег промурлычет подснежник
до з...

Я сама себе не верю,
Помогать тебе не стану.
Опрометчивость истерий
Мне давно не по карману.

Озабоченность потерей
Вышибается мгновенно
Отработанным движеньем
Поступательно - коленно.

Распускание в пустыне
Называется оазис....

день психовал,
процесс дискриминаций
не диктовал решения проблем,
спускался с гор курс бородатых акций,
и горы оставались не у дел,

шел на развал восточного базара
откормленный стареющий баран,
и чья-то машка, но без самовара,
крутила лотерейный барабан,

отцвел каштан,
заварен чай зеленый,
и втихаря в скучающем дворе
трепались на веревках, как знамена,
пеленки с детским трепетным амбре,

зевал старик
беззубо-одиноко,
лениво кот валялся возле ног,...

Предвесенних сукровиц дождей
Память собирает ополчение,
в лужах под скрипучими качелями
плавают утопленники дней,

в городе моем трамваев нет,
по цепи не бегают троллейбусы,
улиц перекошенные ребусы,
мертвый у стены велосипед,

город, перепачканный зимой,
у деревьев руки обморожены,
запротоколированы рожами
лица стороны не лицевой,

по щекам февральским ручейки,
жжет глаза ночные стружка звездная,
ветер снес на свалку дни морозные,
дым последний через му...

вот и все. умолкли голоса.
раздавила тишина, и честно
я смотрю сама себе в глаза,
мокрое разглядываю место.

лужица в обычное пятно
высохнет, и моющее средство
плюхнется слезой в воды ведро,
никуда от этого не деться.

все отмою до нечистоты,
напущу молекул-обормотов,
нарисую на полях кресты,
уничтожу все свои "работы",

сяду на скамейку под кустом
голым неопознанным предметом,
все дела оставлю на потом,
потому что будущего нету....

Помню, как через двадцать лет стукнуло в голову наведаться в "детство свое". Собиралась не один час. Тщательно подбирала одежду. Безупречный макияж, прическа "волосок к волоску". И пошла. После трех пересадок и пятнадцати минутной прогулки, стою в начале (или конце?...

проснулась в четыре от ничего неделанья,
искала себя под ковриками и за стенами,
шкафы перетряхивала и крутила лампочки,
путала место определения тапочки,
к семи собралась, причесала нутро косматое,
а как рассвело, гремела в хлеву лопатами,
гуляла собак, выковыривала засохшее,
но что-то пошло не так ....

мне повезло потрогать пустоту,
вселенную заткнувшую за пояс,
через нее за поездом шел поезд,
там кожу, как с березы бересту,
за слоем слой до самой сердцевины,
соленым смехом раны залепив,
снимали, не обрезав пуповины,
не возводя себя в суперлатив....