Последние комменты юзера Ромка Кактус

Ромка Кактус: Гельмут, или ты как-то негативно относишьсо ко всем падайущим и желаешь им скорейшего приземленийа, или неверно трактуешь ницшеанский афоризм
смысл толкать падайущего в том, чтобы он испытал умопомрачительнойе головокруженийе и через это осознал, что падает. в этом случае он имеет шанс восстановить равновесийе
в противном случае падайущий скорее всего осознает свойо падение тогда, когда что-то сделать уже нельзя

Ромка Кактус: надо выбрать чью-нибудь угадываемуйу гаденькуйу манеру (какой-нибудь Кафка или Камюсартр) и переписать в ней Шолохова: «Тихий Гондон» — что-нибудь такойе. вот это будет охуеннойе «новаторство»

Ромка Кактус: эти пушкинисты меня давно преследуйут, хотя фильма не смотрел. опять опередиле, так всю жизнь пыль глотать из-под чужих калиг

Ромка Кактус: напридумывайут фамилий. штрихкод на лоб и номер — и хватит
сразу все родовыйе предрассудки пропадут

Ромка Кактус: мамардашвили

Ромка Кактус: это не мандавши, а хитро замаскированныйе под инсектов мамардошвили

Ромка Кактус: поебень. и в камментах какайа-то клиника сплошнайа

Ромка Кактус: нормальныйе стехи

Ромка Кактус: да это же чистый холодный синтез, тут нет литературы, разве что в источниках — Беляев и Горький (очевидно, Старуха Изергиль)
такайа практика неплохо заряжает нейроны гойловного мозга

Ромка Кактус: К. Б. тиолка, хотя это не имеет никакого значенийа
у нейо, кстати, получилос гораздо мягче и, на мой взгляд, даже интересней. вот ейо вариант:

Ихтиандр, бросившись в море, надел очки, вооружился длинным, несколько искривленным острым ножом, отплыл в сторону. Этот необычайный прием всегда заставал спрута врасплох. Это становилось опасным. Много любопытных рыб явилось посмотреть, как Ихтиандра забавляла эта затея. Однажды вечером, кончив дневной сбор винограда, Ихтиандр взял витую раковину, ласково обнял ее. Они шли, пели и смеялись. Кто-то играл на скрипке. Ему хотелось показать свое новое подводное жилище. Луна взошла. Многие тысячи лет прошли с той поры, когда случилось это. Утомленный волнением дня и работой, Ихтиандр начал дремать. Вот какая щедрая земля в той стране!

Старуха вздохнула и замолчала. Но через двадцать лет она сама пришла. Ихтиандр снова приблизился. Ихтиандр взобрался на баркас, уселся на носу, поджав под себя ноги и скрестив на груди лапы. Он засмеялся и пошел, куда захотелось ему. И, хотя он был красив, она оттолкнула его, вздохнув, извилась змеей и умерла.

Воздух был пропитан острым запахом моря и жирными испарениями земли. Все смотрели с удивлением. На палубе шхуны лежали полуголые ловцы жемчуга. Они ворочались, вздыхали, вскрикивали. Ихтиандр говорил с ними, как с равными себе. Это оскорбило их, и они, назвав его неоперенной стрелой с неотточенным наконечником, сказали ему, что их чтут, им повинуются тысячи таких, как он, и тысячи вдвое старше его. А он, смело глядя на них, отвечал, что таких, как он, нет больше. О нем слагались басни. Моряки рассказывали их шепотом, боязливо озираясь, как бы опасаясь, чтобы это чудовище не подслушало их. Всех, кто видел это, оковал страх. Ночь росла и крепла, наполняясь странными, тихими звуками. И вот они собрались, чтобы придумать казнь, достойную преступления. На время это помогло. Голые ловцы, с холщовой перевязью на бедрах, стояли у борта, размахивая руками, и беспорядочно кричали. Ему сказали, что за все, что человек берет, он платит собой: своим умом и силой, иногда — жизнью. А он отвечал, что он хочет сохранить себя целым.

Старуха вздохнула, замолчала, и ее голова, опустившись на грудь, несколько раз странно качнулась. Оправившись от изумления, «морской дьявол», наводивший ужас на рыбаков, оказался земноводной обезьяной. Обезьяна тотчас выплыла, выбралась из бассейна, отряхнулась и влезла на дерево. Ее черные глаза были все-таки тусклы, их не оживило воспоминание. Луна освещала ее сухие, потрескавшиеся губы, заостренный подбородок с седыми волосами на нем и сморщенный нос, загнутый, словно клюв совы. Можно подремать немного. Опасности нет. Вот ухо улавливает глухой грохочущий звук, за ним другой, третий. На берегу запели, — странно запели. Это гремят якорные цепи: в заливе, за несколько километров. А вот далекий-далекий мерный рокот. Сначала раздался контральто, — он пропел две-три ноты, и раздался другой голос.

Ихтиандр ложится на грудь и смотрит вперед. Он смотрит, как сытая свинья. У него было такое толстое, сырое лицо, и живот — как большая подушка. Человек-амфибия направляется в океан, загребая воду руками и ногами. Что ему греки, если он поляк? Старуха махнула рукой к морю. Там все было тихо. Только кое-где в черной глубине мелькают голубоватые искры ночесветок да тускло-красные медузы. Старуха помолчала и посмотрела в степь, где все густела тьма. Осторожно высунув голову из воды, осмотрелась. Низко над водой летают бакланы и чайки. А из тьмы ветвей смотрело на них что-то страшное, темное и холодное.

Ромка Кактус: норма

Ромка Кактус: нет, Стормбрингер — Секержицкий, согласно его прозарушной странице

марычев чо-то девственности лишилсо бвахаха

Ромка Кактус: «подрывная деятельность государства» мва ха ха
нарочно не придумаешь

Ромка Кактус: прекрасный текст, несмотря на косяки
мне как раз не хватало нового рассказа Замогильного. Влад, пейши ещё, не пропадай

Ромка Кактус: На первое и последнее в своей жизни свидание с брутальной подвесной вальцовой высоконапорной мельницей Молина надела на свойу уродливуйу тушку доисторического птеродактиля стильную юбку, сшитую из мусорного пакета и его содержимого, нацепила на колченогости валенки с галошами, на галоши — бахилы, а на них специальные защитные костюмчики для бахил. Обработала лысину драчовым напильником, наждачной бумагой самой высокой зернистости, полировала войлоком с пастой ГОИ, в конце всё залакировала, заламинировала и натёрла воском. Двумя ржавыми гвоздями-сотками прибила к деформированному черепу фанеру с рекламой Л Ореаль, вымазала одутловатость шпаклёвкой под дуб, ошмётки губ покрыла водоэмульсионкой.

Они встретились в тёмном переулке. Сначала они пошли в хлебный ларёк, чтобы попросить крошек, якобы для кормления воробьёв, но ни знание НЛП, ни боевой православной магии вуду, даже упоминание матриц Грофа не помогло нищебродам выйти сухими из щекотливого эндшпиля. Тогда они стали искать уютную навозную кучу или компостную яму.

Они устроились в лучшем московском ресторане. Брутальная мельница сразу заказал себе три барреля неочищенной нефти, а Молина заказала пинту ослиной мочи.

- Ебать, ты Шерон Стоун, — прогугнил мельница. — Если б мои кривляния и ужимки действовали хоть на кого-то, я бы этого кого-то выебал.
- Меня занимают исключительно тенденции развития геморроя, давшего метостазы в мой мозг, а также силлабо-тоническая система стихосложения, разработанная Тредиаковским и Ломоносовым.
- Я всегда мечтал о такой как ты, — сказал мельница, схватил кошёлку за её переднее копытце и затащил тщедушную тушку к себе в валки.

Кости хрустели «Оду к радости», гной, кровь и дерьмо попеременно извергались из мельницы радужными струями. Останки Молины мельница спустил в унитаз.

Контркультура это очень кавайно.

Ромка Кактус: чо-то все щебечут, суки. на этом месте пойавляетсо злобный дантист в золяпанном переднике и вырывает без норкоза всем зубы и щебетательныйе органы

Ромка Кактус: йа уже представил, как они сидят в кукольном домике, пьют чай из крошечных чашечек, отставив в сторону мизинчиге немытых нок, покрытых коркой запёкшейсо крови, и мило щебечут про разчленёнку и новый навороченный фасон шиньонов. вокруг щебечут жирныйе навозныйе мухи
КК — это такойе ня

Ромка Кактус: про встерчу Оксанеуса и брутальной камнедробилки

Ромка Кактус: что касаетсо литературной состовляйущей, текст должен ввергать в когнитивный диссонанс и литургийу переходом от «Волосы мои лежали прекрасно» к «Меня занимают исключительно тенденции развития контркультуры в целом и творчество поэта Тарантулы в частности»: читателю йасно с первого обзаца, что ничем, кроме своих лобковых ороговелостей особь не интересуетсо, а тут оно зайавляет, что в свободнойе от вязанийа и телепузиков время почитывает Якоба Бёме и пишет работу по номадологии
но йа как раз этого от автора и ждал, разочарован отсутствием упоминанийа акриловых ногтей

Ромка Кактус: реклама шампуня, в которой зачем-то присуцтвует легенда КК Ренсон

по логике высера, главнуйу героиню можно было бы смело заменить на пылесос мулинекс, это хотя бы правдоподобно