Последние комменты юзера детский писатель Шнобель

детский писатель Шнобель: "Сергуня-ебарёк"

Не случилось! Кадрил меня, как-то Сергуня-ебарёк. Охотник из соседнего леспромхоза. Ебарёк его прозвали наши сельские мужики. Дурачки какие-то они у нас. Ну, кадрил - это громко сказано. Так, поёбывал раз от разу. Пытался, во всяком случае. Хрен у него, обычно, мягкий и розовый какой-то. Дитячий хрен. В шестнадцать лет Сергуню напугала корова. Коров-то тогда держали много. Что ты! Это теперь все обленились. А раньше нет. Законно, в каждом дворе коровёнка, а то и пара. Как Маленков налоги с подворий сбавил так и повелось. Тетка Марфа свою Синеглазку любила. А та бодливая была, жуть. Вот Сергуня и попал ей под горячее копыто. С тех пор заикается и в мужском деле не орёл.
Отец Онаний покойный всё, помнится, лечить его пытался. Отчитывал раз десять. Без толку. Плюнет, бывало, обматерит и крестом наперсным по лбу шааарах! Отец Онаний мужчина был серьёзный. Грамотный. Пил только шибко. О великом посте даже в бане не мылся. Грешно говорит. В избу войдёт, сапоги скинет дух тяжелый. Хоть святых выноси. А голос громкий, басовитый. Видный мужчина был. В пруду утоп, как раз на кануне путча. Жалко.
Сергуня повадился ко мне в столовку. Больно уж он гороховую кашу с гуляшом уважал. Каши натрескается и хвать меня пониже спины. Лапищи-то у него ого-го, будь здоров. Гаркнет, бывало: "Катька, тащи добавки!" Аж дух захватывает. И не заикался, когда ел. Он когда говорил заикался. А когда ел нет.
Председатель нашего сельсовета Митрофаныч всё удивлялся. Как это ты Катерина такую вкусную кашу варишь? Пальчики оближешь. У тебя. И смеётся. Смешливый был. Кору берёзовую грыз. Для здоровья. И для мужской силы. Вон, говорит, зайцы эту самую кору грызут и как заводные. Царствие ему небесное. Жалко.
Сергуню тоже жалко. Он, хоть меня и тубусом охаживал не раз, а жалко. Тубус-то у него пластмассовый. Жесткий такой. Справит свою мужскую нужду, гороховой каши натрескается и давай хулиганить. Всё в нос мне норовит тубусом этим заехать. Больно. А называл меня нежно. Чурчхела. По-грузински -это голубка. Я зла на него не держу. Даже письмо ему в Бруклин писала. Звала обратно. Чтобы возвращался значит. Да, где уж там.
А тубус его у меня дома лежит. Я его под нитки да иголки приспособила. Доставать, правда трудно их оттуда. Намаешься. А не выбрасываю. Жалко.

детский писатель Шнобель: Что-то глазоньки нынче устали,
Не таращу бельмастых белков,
Помню, как на продажу катали,
Из гавна озорных колобков.

Я катал их тогда неумело,
Батя бил меня ебаныйврот,
Но однажды мне всё надоело,
Я присел у церковных ворот.

Здесь, надеясь на божию милость,
Я протягивал руку свою,
И такое во мне проявилось,
Я рифмую и тут же пою.

Обучился играть на гармошке,
Но очкарики, блядь, да хачи,
Взяли моду совать мне в ладошки,
Большей частью одни кирпичи.

Пусть не вижу я белого свету,
Но рифмуя, твержу лишь одно,
Перестаньте класть в руки поэту,
Кирпичи и другое гавно.

Вот такая судьбина выходит,
И страданья мои велики,
Это было в семнадцатом годе,
В подмосковной деревне Грибки.

детский писатель Шнобель: Серёга Мутузкин, так было когда-то,
Случалось, листал от темна до темна,
Прочёл он от классики до самиздата,
Всё то, чем богата родная страна.
И сам научился писать очень клёво,
Он рифму крутил с мастерством акробата,
Где нужно вставлял без стесненья - хуёво,
Где нужно вставлял не смущаясь - пиздато.
Живёшь так под небушком Родины синим,
И чувствуешь - жить то привольнее стало,
Рифмуют поэты на благо России,
При этом ни кто их не бьёт по ...лицу.

детский писатель Шнобель: Раз я в творческом курАже,
Или, может, куражЕ,
Возлежал на диком пляже,
И игрался буквой "Ж".
Те кто ходют в Эрмитажи,
И читают Беранже,
Мне, лежащему на пляже,
Остопиздели уже.
Это всё такая лажа,
Как красотка в парандже,
"Ж" свою я нежно глажу,
И в стихи вставляю "Ж".
Но стихи на жарком пляже,
Тают словно бланманже,
Как я "Ж" свою ни гажу,
Уж не те они уже.
Но без рифмы невозможно,
Сочинить и полстиха,
Начинаю осторожно,
Нежно гладить букву "Х".

детский писатель Шнобель: Нет привычки горько охать,
Но молчать уж не могу,
До чего вокруг всё плохо,
Это просто...я ебу.
Опостылела мне печка,
А диван намял бока,
И живу- не Богу свечка,
И не чёту кочерга.
Дни за днями вереницей,
Простатит, склероз, хандра,
Весь букет, как говорится,
И не спится ни хера.
До утра уж не прилягу,
Матеря свою судьбу,
Я беру перо, бумагу,
И рифмую, как могу.

детский писатель Шнобель: За зимой настанет лето,
И закрывшись на засов,
Как бывает у поэтов,
Я разденусь до трусов.

Хоть народ поймёт едва ли,
Да ебись оно всё в рот,
Как меня вы заебали!
Окружающий народ.

Я за славой не гонялся,
Методично день за днём,
Я душою оголялся,
В славном творчестве своём.

Вы ж меня не понимали,
От Москвы до Ебуней,
И морально заебали,
Некультурностью своей.

Вам, что творческие муки,
Что понос - одна хуйня,
Вот теперь глядите, суки,
На раздетого меня.

детский писатель Шнобель: Мне стих понравился. Очень точное подражание Киплингу и Р.Бернсу. Ну а то, что нет мата, это мы автору простим и сделаем скидку на его культурное прошлое и многодетное настоящее.
А если серьёзно, автор, твои хорошие и добрые стихи на этом ресурсе подвергнут всяческим издевательствам. Пожалей их. Или стисни зубы и терпи. А оно тебе надо?

детский писатель Шнобель: Вот это да...

детский писатель Шнобель: Я кушал шнапс в одной таверне, блин,
На полпути из Дюссельдорфа в Бонн,
Вдруг, немец мне напомнил про Берлин,
Про 45-й год припомнил он.

Я на Монмартр под сень парижских крыш,
Приехал, сел в бистро и мирно ел,
Один француз речь начал про Париж,
И казаков кровавый беспредел.

Ну, я к славянам в Чехию махнул,
А тут опять такое, как на грех,
Про пражскую весну мне завернул,
Какой-то полупьяный местный чех.

Хоть я страдал душою всякий раз,
Корректен был аж через не могу,
Но если кто-то скажет про Донбасс,
Боюсь, что очень сильно уебу.

детский писатель Шнобель: Мне вчера взгрустнулось не на шутку,
Времечко стремительно бежит,
Рядом жизнь дешевой проституткой,
На простынке скомканной лежит.

Так бесстыдно, грязненько и пошло,
В зареве стремительного дня,
Этой ночью и в недавнем прошлом,
Всякий раз имела жизнь меня.

Так имела, что, как говорится,
Я крепчал, да силушки уж нет,
Надо бы пойти и утопиться,
Навсегда покинуть белый свет.

Подошел к Неве я осторожно,
А вода студёна, вашу мать,
Нет, расстаться с жизнью невозможно,
Страшно жить и страшно помирать.

детский писатель Шнобель: ПарфёнЪ Б., как ты так мог подумать о герое умственного труда?

детский писатель Шнобель: Думаешь, что стоит написать пару-тройку столбиков? Надо подумать...

детский писатель Шнобель: Шаня-орёл!

детский писатель Шнобель: А где дают?

детский писатель Шнобель: Против чего?

детский писатель Шнобель: Оригинально.

детский писатель Шнобель: М-да...

детский писатель Шнобель: Ну, что тут сказать. Учиться, учиться и учиться нужно молодому и подающему надежды автору. Читать классиков, а главное любить добро. Особенно чужое. Глубже погружаться в тему, сопереживать герою. Как-то так.

детский писатель Шнобель: Как же прекрасная поебень.

детский писатель Шнобель: Без надежд напрасных и идиллий,
Правду жизни свято соблюдём,
Каловые массы выходили,
Верным и проторенным путём.
Каша, чай, отрыжка из баланды,
Рассуждая горько о судьбе,
Уходили словно эмигранты,
Сохраняя лучшее в себе.
Мы живём, чудим и сумасбродим,
Что, порой, ни охнуть, ни вздохнуть,
Но в конце концов всегда проходим,
Жизнью предназначенный нам путь.