Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
ИстФак:: - Готовность номер один.Готовность номер один.Автор: Виссарионыч «Труд мой велик, мой подвиг спасителен; я умер теперь для всего мелочного».С глубочайшим уважением к этим людям «Мы летели молча. Отрешённости не было. Я как никогда остро чувствовал жажду жить. Не один я. Никто, конечно, виду не подавал. Но всех предательски выдавали глаза. Подозреваю, меня тоже. - Мне тогда было 26, как сейчас всё помню. Было страшно. По- настоящему страшно. Страх был, впрочем, не без оснований. Смерть витала в воздухе. У неё не было запаха, её не было видно, у неё не было вкуса. - И предпочтений… Это было спустя три дня после катастрофы. Нас привезли на армейских Уралах от Киевского аэропорта. Западно-Сибирский развёрнутый батальон, численностью около 400 человек. Та половина, в которой был я, расквартировалась в 9 километрах от места катастрофы, в селе Стечанка. Ещё на подъезде я обратил внимание на черные столбы, расположенные с обеих сторон пыльной дороги. Как оказалось, это были не столбы, а обугленные деревья. На открытом воздухе я сразу же почувствовал, как у меня мгновенно перехватило горло, дышать стало нечем, а по открытым участкам тела будто ползали насекомые — следствие воздействия бета-частиц. - Бешеный треск дозиметра… В медпункте, куда мы обратились за помощью, выдали какие-то таблетки. После их приема самочувствие улучшилось. Никакой паники у окружающих не было. Всё строго. По-армейски. Может быть чуть ускорен шаг. В такие тяжёлые моменты жизни люди становятся братьями, как бы пафосно это не звучало. Мы просто делали то, что должны. Это не героизм. Это жизненная необходимость. После увиденного я перестал злиться и думать – «Почему именно я? Неужели больше некому? Я не хочу! Я ещё слишком молодой…» - Или три года тюрьмы за дезертирство… Меня забрали прямо из тёплой постели. Загнали в самолёт. Моя голова готова была взорваться… От неизбежности… От предчувствия неминуемой опасности… И безызвестности…. Я не знал чего ожидать… - Герои – это обычные люди, только они смелее на пять минут дольше… Первый день в аду. Я бежал в долбанном, тяжеленном, резиновом костюме со свинцовыми вставками и думал. - Какого хрена я ТУТ делаю?!... Сердце гоняло кровь по жилам со страшной скоростью, отдавая в висках пулемётной очередью. - Только бы сознание не потерять… Так… здесь налево… Карта стояла у меня перед глазами… - Ага. Вот она… Чёртова куча застывшего графита смотрела на меня убийственным взглядом. - Блядь! ГДЕ ЭТА ЁБАНАЯ ЛОПАТА?!... Двадцать секунд поиска затянулись в бесконечность, старлей сказал - лопата будет воткнута в кучу, а эта сука оказалась за ней. Предыдущий уронил. Я нагнулся… эта сраная куча графита оказалась в полуметре от моего лица…. В этот момент я пожалел, что мой костюм весит всего двадцать килограммов, я готов бы был тащить на себе все пятьдесят, лишь бы это помогло… - НАХУЙ ВСЁ!... Взял лопату, и просто воткнув её обратно в кучу, я рванул обратной дорогой… - Как можно дальше… Пот струился ручьём по спине. Тогда я и не подозревал, что радиоактивная вода оставляет на теле ожоги, которые не заживают неделями, и след от которых будет с тобой до конца жизни… - Розовые пятна на бледной коже. До сих пор… Прибежал назад - всего заняло шесть минут… - Не верю… Но и этого было достаточно… - Следующий! На базе я снял свой костюм сам, поскольку для других это было небезопасно. В этот момент я почувствовал себя таким же, как та куча дерьма… Костюм тут же сожгли… - Запах палёной резины ещё долго будет меня преследовать… Меня направили под душ. Я, следуя инструкции, сначала встал под почти холодную воду, затем постепенно перешел на горячую. Я стоял под душем и меня трясло… Это было не из-за полученной «дозы», причина была во мне, в моей беззаботной, прежней жизни. Не выпадало на мою долю больших трудностей, даже в армии мне везло, я всегда катался как сыр в масле… До этого момента… - Иногда жизнь слишком резко делает повороты… Это был первый рабочий день… - Постоянная тошнота… Дальше было легче, легче в моральном плане, хотелось как можно быстрее отмотать свой срок, сделать свою нехитрую работу и свалить из этой чёртовой «зоны» - Срок, который измеряется не временем, а бэрами… Однажды товарищи для бытовых нужд батальона привезли из Припяти мебель. Два мягких стула досталось мне. Посидев на них три дня, я мягким местом стал чувствовать что-то неладное. Решили проверить уровень зараженности. Когда вызванный из химвзвода специалист поднес к стульям прибор, то он показал такой высокий уровень радиации, что, не прикасаясь к мебели руками, ее на тросах вытащили за пределы зоны. - В Чернобыле я обрёл много друзей. Я и сейчас с ними переписываюсь. Но всё больше номеров в записной книжке приходится обводить чёрным маркером. Я пробыл там ещё два месяца… Два долбанных месяца… Врачи проверили мою щитовидку. Сказали, что за время пребывания в зоне аварии я получил двадцать восемь рентген, учитывая массу тела, это около 4,86 бэра, предельным считался показатель в 5 бэр, так как дальнейшее пребывание в зоне аварии было особо губительным для здоровья - Вторая группа инвалидности… Борьба за жизнь продолжается… Спустя много лет. Решил я проверить полностью своё здоровье. Так, на всякий случай. Денег не стал жалеть, поэтому пошёл в самую лучшую частную клинику в нашем городе. Дорогущий аппарат, излучающий меньше рентген, чем я сам, прожужжал надо мной. И уже через пару дней я держал распечатку с результатами обследования. Читаю… печень в норме, почки в норме, селезёнка в норме… стоп! На следующий день я стоял в кабинете главврача в этой клинике. Я вкратце объяснил ему спокойным тоном, что селезёнки у меня нет уже почти четыре года! Мужик нормальный попался, извинился, попросил прийти завтра на повторное обследование и сказал, что лично за этим проследит. Мы вместе от души посмеялись. На том и порешили. - Многим повезло меньше. Иногда я нахожу в стопках старых документов нелепый, пыльный листок, полученный за заслуги, способствующие успешному выполнению государственной задачи.» Я отложил в сторону ручку. Не помню, что я сказал этому бледному, худому человеку, хорошо запомнил лишь его, на удивление крепкое, рукопожатие. Теги:
1 Комментарии
Кстати да, очень интересно, молодец. Молодец! Меня тогда самого чуть по тихой грусти не загребли.А товарищей уже многих, кто ТАМ был уже нет. Вощем, тема грустная и страшная. Еше свежачок Забыв про постигшее войско беду,
Ебал Ахиллес Брисеиду, Ласкал ее жопу, соски и пизду, На греков не пряча обиду, В душе его было паскудно, темно, И непредсказуемо блёкло, Ему надоел гнусный Агамемнон, И тризна ждала по Патроклу, Тогда Брисеида надела страпон Воткнула в очко Ахиллесу, Орудье вошло безо всяких препон, Без крика, и прочего стресса, Но все же герой не дошёл до конца Немножечко, самую малость, И, тут Брисеида взяла молодца За пятку, и все состоялось.... Дуралей. Часть 1. Опёнкин.
В некотором Управлении, в некотором Отделении по Учёту и Распределению взяли на работу Дуралея бесцветного, потому что все цветистые да яркие закончились и вот теперь приходилось использовать всё, что осталося. А у этого Дуралея была одна способность удивительная – он мог в любое время, когда захочется, представлять себе картинки мечтательные.... Здравствуй, мама, всё нормально, просто здесь Афганистан. (старая солдатская песня) Борт вылетал из Кабула, и было солнечно. В поезде пил чай и кипяток из титана и курил «Шипку. Волька, Володька Шагин двадцати одного года от роду. В том восемьдесят пятом Генсек поменялся.... Прошлое это то, что когда-то было настоящим. Таким очевидным, как чётко проявленный снимок. Дальнее прошлое это когда твой компьютер загружался чуть быстрее. А что такое память, что такое мыслить и существовать? Мысль это то, что иногда трудно отключить....
Твой архитектор небо любил
и ты был почти полёт: ты в облаках дирижаблем плыл, глядел на Кавказ с высот. Прозрачное небо – тысячи звёзд, комнат скромный уют, Эльбрус, твоя гордость и твой форпост- "Одиннадцати" приют. В войну немецкие егеря ушли кто в плен, кто в снега, прощаясь, они не взорвали тебя: не поднялась рука.... |
Только с "главом" наверное не смеяться надо было,за такие обследования..мда