Без косметики или Невеста Христова

Автор: Антоновский Я впервые увидел её без косметики, и обалдел. Так не бывает.
Вопрос: “Зачем?” “Зачем она это делала с собой до этого?…”
Вопрос, как гвоздём вбили в голову. Я слегка поёжился и улыбнулся ей в ответ. От неё исходило тепло. Она выгуливала собаку. Предложила подняться к ней на чай. Я кивнул головой. Мной овладело странное чувство, я подумал: Слава Богу секса у нас не будет. Мне не хочется этого и ей наверное тоже … просто я поднимусь к ней пить чай.

Джек Рассел Терьер бежал впереди нас вверх по лестнице, а я всё смотрел на неё, на правильные черты лица, на бледные губы, на глаза, в конце концов, просто на глаза, обычные не обозначенные не чем глаза на родном лице.

Мы зашли в квартиру. Я помнил это место.
Когда-то года два назад я тут был на безумном фрик-пати: размалеванные девицы с сумасшедшим макияжем, в рваных чулках, каких-то безумных корсетах, абсент, танцы на столах, стробоскоп, мишура по полу, сиськи – их было много, на них писали что-то фломастерами. Я помню, думал про соседей, но мне сказали они уже привыкли. Девочка блюющая в раковину в ванной. Кто-то занимался сексом прямо на полу, и танцующие наступали на них. Под конец помню я сидел совершенно обалдевший на кухне и травил байки каким-то чувакам, которые кажется, вообще ничего не понимали. Кошмарная девка плакала на подоконнике. Яркость сложилась кадрами, я потом смотрел в контакте фотографии с этого безумства их было около 60 штук, яркий карнавал совпадал с картинками из моей памяти, и ничего из того что не было на этих фотках я не помнил. Вот так вот просто.

У меня не было неприязни к этим молодым людям и девушкам, я не видел, различая между ними и скажем пэтэушниками в спортивных трико, которые по своему выстраивают эстетическую картинку общих попоек. Для меня совершенно очевидным было наличия и там, и там и ещё много где своего Кода. Этот Код, каждый из участников социума нёс в себе, бережно хранил, подчёркивал одеждой, сленгом, увлечениями. Жизненные ценности – отдых, достижения, поиск любви, прозябание в удовольствиях, самолюбование, пижонство - совпадали и там и там и в более гламурных и в ещё глубже андеграундных тусовках. Различие было только в Коде, потому Код так и оберегался, шутками и подколками на тему иных социальных групп, в которых читалось только одно единственное: Мы не такие, конечно же мы лучше! Хотя повторюсь никаких различий кроме совсем уж видимых – не было. По крайней мере, для меня, человека равно удаленного от всех этих тейпов.

Итак, её звали Маша и когда-то она была королевой всех этих ню-рейверских дискотек, развратная и яркая как цветовая палитра. Я встретил её во дворе на Черкасова, бесцельно гулял в выходной ,сочиняя в голове какие-то очередные фантасмагории. Я не сразу её узнал без косметики, в обычной одежде, с симпатичной собачкой на поводке. Она улыбалась мне, и я улыбался ей, обалдевший от её вида.

Мы сидели на её кухне и она готовила мне чай. Раньше здесь всё было какое-то разноцветное, какие-то коллажи из журналов, принты на всю стену, граффити. Теперь только несколько рисунков осталось, белые стены, аскетизм, простота.

- Здорово всё изменилось! Как и ты!
- Говорю же, так лучше!
- Ну конечно лучше, уж я то не сомневаюсь, просто … я тебе уже сказал, ты просто потрясающе выглядишь без косметики, я в небольшом шоке, ты же видишь, давай рассказывай что произошло.
За окном был пасмурный, серый день. Накрапывал дождик. Она налила из заварного чайника мне в чашку, предложила печенья. И начала рассказывать.

У Грифель отчаянно ехала крыша. С похмелья он просыпался и уходил на кухню записывать чужое творчество, которое когда-то услышал. Он на полном серьезе считал, что написал это сам. В начале все думали, что это он так прикалывается, когда он приходил и начинал зачитывать старые тексты из Мумий Тролля или какие-то репаки начала 2000-ных и спрашивал: Ну как? Все ржали, а он недоуменно смотрел. Ему говорили , что это написали до него, а он искренне недоумевал как так? Грифель с Андрюхой играли в группе свою 8-битную музыку с выкриками из старых пупсовых текстов, или рока 90-х, или рекламных слоганов, в общем, под незатейливый бит и синтезаторы в ход шёл весь тот мусор, который так дорог поколению 20-летних.

Андрюха увлекался сатанизмом, наделал себе инфернальных татуировок и когда Грифель сошёл с ума, когда он начал бросаться с кулаками на тех кто говорил, что “Владивосток-2000” не его текст, когда все уже откровенно потешались над ним, Андрюха кинул его, распустил группу и ушёл делать какие-то жуткие электронные вещи на основе грейн-кора

Грифель был Машкиным парнем. Тусовка не просыхала. Машка говорит, что в какой-то момент панк стал настолько зашкаливать, что все эти холеные пижоны-хипстеры, в сущности, перестали чем-то отличаться от бомжей. Таня, лучшая Машкина подружка, говорила о том, что надо испробовать все пороки, пока молодой, обычная песня, жить на всю катушку ради удовольствия. Блядство приобрело просто чудовищные размеры. В этом блядстве было смешно слушать сплетни, одни шлюхи жаловались на других, делали круглые глаза, говорили о том, кто совсем опустился, хотя сами только что выбрались из говна, и всё ещё воняли.

Чем дальше дело уходило в грязь, тем больше цеплялись люди за внешние атрибуты. Девочки сами себе шили шмотки или покупали за большие деньги в магазинах для своих, какие-то безумные платья. Днём все постоянно устраивали фотосессии. Это было вершиной творческой активности. Ездили на заброшенные заводы, забирались на крыши, и там фоткались, фоткались, фоткались…Придумывали разные сюжеты, выискивали образы, раздевались, демонстрировали татуировки, вечером сливали всё на комп, обрабатывали в фотошопе, вываливали в контакт, нажирались, шли на концерты, жизнь была насыщена, и даже Грифель с его всамделешним помешательством был просто ярким пятном в этом пёстром коллаже,

В Мае Грифель упал с крыши. Было неясно самоубийство это или несчастный случай.

Маша заплакала. Чистые слезы потекли по её щекам и я положил ей руку на плечо, и тяжело выдохнул, выражая сочувствие…

- Ничего не осталось от человека – неожиданно серьезно сказала она, успокоившись – ничего… Удивительно, через две недели о нём и не вспоминали, хотя он был модным персонажем, рок-звездой можно сказать. Как будто это было логично! Его смерть, как будто она была закономерностью! Тусовки продолжались. В его честь даже устроили какое-то гавно, где все как всегда нажрались … даже Андрюхе было пофиг, он всё говорил что Грифель горит в Аду…

Мне почему то не хотелось продолжать этот разговор. Комом Маша вывалила на меня все свои чувства от прежней жизни, и я ощутил какую-то ужасную тяжесть от её рассказа на душе.

Чтобы прогнать эту тяжесть, я почему-то представил Машу монахиней, с этими её удивительно красивыми глазами, христовой невестой, где-то на краю земли, грустную и просветленную …

Мне не надо было больше выяснять причин её отречения от тусовки, не надо было вдаваться в детали преображения, я понял, что совершенно зря спросил её о всём этом, потому что наверное мне надо было просто наслаждаться её красотой.

Я помнил, что в прошлой жизни, она часто придумывала оправдания своему существованию типа участия в перформансах в защиту животных или что-то вроде этого. На самом деле все эти акции были такой же ярмаркой тщеславия, как дискотека фриков или модная фотосессия.

Маша что-то рассказывала о себе новой, но я думал совсем о другом.
Я сидел на кухне, где сидел когда-то утром на жутком балу, сидел теперь абсолютно трезвый, и чувствовал дежа-вю. Ощущения совпали. У меня было какое-то тихое умиротворение и счастье. Только тогда для этого состояния нужна была вечеринка, веселье, голые девушки, мишура, танцы на столе, алкоголь. А теперь для точно таково же состояния, только правдивого, не иллюзорного, нужен был только пасмурный день, и не накрашенная, трогательная изменившаяся девушка рядом, чистота и преодоление боли, осознание своей неправоты в прошлом и продолжение движение. Продолжение жизни.

Два состояния совпали, только там, на тусовке, я не мог взвесить это счастье подержать в руках, а сейчас мог. Я наслаждался моментом и улыбался накрапывающему дождику.

Я дослушал машин рассказ до конца, выразил ей ещё раз свой восторг по поводу её нового образа, чем немного смутил её. Я сказал, что она на правильном пути, и наверное всё хорошо что так получилось, пригласил её к нам домой, сказал что мы с моей девушкой вкусно накормим её ,а потом поедем за город и устроим нормальный пикник на даче.

Мы обнялись, и я пошёл одеваться в коридор. Уже темнело.

В маршрутке играла песня Михаила Круга “Тишина”: “ Тишина, наши свечи зажжены вновь, как приятно и мило без лишних слов, хоть печально, но эта печаль красива…”
Тот самый Круг, от которого так ворочает нос продвинутая молодёжь и которого так любят гопники. Песня очень ложилась на моё ……………

В пустой маршрутке я смотрел в окно, мелькала моя любимая Гражданка, светофоры отражались на мокром асфальте яркими пятнами.

Хотелось их выключить.