Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - Озерки![]() ОзеркиАвтор: Антоновский Озерки.Просыпаются Озерки. Так просыпаются Озерки. Просыпаются – снегом зимой, дождём весной, солнечными лучами – просыпаются на землю летом. Желтыми листьями просыпаются на землю осенью. Известкой с потолка в душных пчелиных сотах квартир, просыпаются на бледно-красный линолеум. Толпа вышагивает к станции метро – 9 утра, отстреливают часы, я тоже должен встретить здесь, неизвестного мне человека, и растворить его в Озерках. Видится что, я должен его утопить в одном из окрестных озер. Кажется, я не уверен – возможно, что я полюблю. Возможно, и сам растворюсь. Вероятно, никого уже нет. Толпа безлика, на пару мгновений– видишь лицо и его уже нет. Ты близорук к толпе и сколько должна длиться секунда – чтобы запомнить лицо, Час, или целый день? Когда-нибудь я научусь выражать словами свои сны, описывать невыразимых людей которые видятся мне в магазинных витринах и За шторами окраинных кафе. Я научусь передавать солнце, тусклое освещение, рождающееся где-то на неизвестных галактиках и долетающее до меня, я выучу имена у станций метро, которые существуют лишь здесь, во снах. С утра – настроение трепетное, сон ещё не отпускает тебя. С утра не расслышишь своих шагов, до ванны, не расслышишь плеска воды. С утра ты всё ещё в Озерках. Настоящие Озерки шумят как волны, толпа и трафик накатывают на берега. Изнутри – озерные жители, замерли, в ожидании Ктулху, которой придёт из воды – Среднесуздальского озера. Чтобы поглотить Озерки. Я помню этих жителей. В деревне художников как-то летом парень с бесцветными глазами, водил меня вдоль детской железной дороги, бежал быстрый, суетной в близлежащий магазин за водкой, и по пути говорил, как в этих водах затонул Китеж-Град. Он мечтал о собственном доме, но его поглотил перегар, вылетающий вместе с словами, стелящийся вдоль – Бесцветных губ. Его дом разметал ураган, закипающий в сознание, после первого сделанного из пластикового стаканчика, обжигающего рёбра, глотка. Местный Ктулху, видит во сне, возможно, что-то, что вижу и я, возможно тоже метрополетен, с названием на древних языках, с электропоездом, странных цветов, с интерьером в позднезастойный гранит, возможно, он видит во сне – хрупкую, но наглую девчушку, заблудившуюся в Озерках. Она поссорилась со своим. У них – тяжелые отношения и Долгие ссоры с уходом одного из. В дебри многоэтажных кварталов. Или в парк. Или в деревню за Озерки. Слезы и Деньги кончились. Зажигалки нет. Сигарет три. Маршрутки перестали ходить. Озерные жители – завели в свои очерченные квадраты собак, легли спать перед будним днём, утро маячит где-то на востоке – такси туда, опасно блестят улыбками, как бритвами, южных бомбил. Она шляется здесь одна. В стекляшке хватает дыхания, попросить прикурить. Пробормотать благодарности продавцу, обессилено упасть на скамейку. Недалеко. Жалеет ли Ктулху её? Во сне. Перед ней – встаёт китеж-град, из теснящих блочные, карточные девятиэтажки, новых комплексов на Поклонной горе. В которых – счастливые молодожены, вздрагивают при мысли о – ипотеке, которой длиться ещё четверть века. Но всё равно, там столярный икеевский лоск, плазмы на стенах отражают суету, дети в манежах, и потолки крахмальной белизны. Духи в этих углах ещё молоды, и буйны, но их энергетика, всё же лучше, чем зябкий озноб, пробирающий девчушку здесь – во сне Ктулху, на скамейке недалеко, от метро. Кинотеатр космическим кораблем, застыл, сброшенная станция Мир, которую слегка подновил, дух времени, заезжий жилец – местных, проросших асфальтовым снегом вершин. Девчушку кто-нибудь подберет, и она будет верной женой, сама не заметит, как – пролетят, в одном из отсеков, новых домов, тысячелетия, и как она – тоже стала озерным жителем, она забудет промозглую ночь, что снилась Ктулху, что надеялась уезжать, что ждала когда, наконец, пустят шумные троллейбусы и метро. Она забудет того с кем – спала, ссорилась, от кого, бежала, кому врала, кому плакала. Она поймёт на поклонной горе, что-то важное для себя, но каждый раз, когда захочет сказать, на неё налетать будет лёд, она разучится говорить. Впрочем вряд ли когда то она, умела, что-то ещё говорить, кроме вялого – Ну, и вальяжного Да. В Озерках. Утро. Времени в Озерках, не хватает. Будильник жесток. Впрочем, Ктулху он не по чём, слишком крепко спать, в Озерках, он уже видит новый сон. Будний день – плёнкой Свема, ч/б, вытекает из крана, им – умываешься, пьёшь его, потом думаешь о воде. Потом смотришь за серым столом, телевизор, пытаешься выразить свои сны, через то что идёт, утром там. И Сумбурный сериал, можно тоже любить за – сумбур. За окном Озерки. Отражается в озере – север. Мегаполиса. Ты у метро. Здесь ты должен встречать, того, кто ударит в свой барабан, и пробудит из вечного сна, местного Ктулху. Ты должен его утопить. Прежде чем, он пробьёт в первый раз. В синем облаке местных озер. Как узнать его – если толпа, не показывает своих лиц? Если спрятались все, и бегом, до маршрутки, работы, до разоряющих время дел. Только он один не спешит. И вот это его выдаёт. Он подходит тебе прямиком. Спросит – Где тут Озера у вас? А ты спросишь – Где твой Барабан? Он ткнёт пальцем в кирпичный дом. Вы гуляете вдоль Озёр. Он рассказывает тебе, про девчушку заблудшую здесь, и про оборотень китеж-град, превращенный в жилой монолит. И вдруг слышишь глухой удар. Это он всё-таки успел. Рёв морской из озёрных вод. И тот парень, что шёл с тобой – засмеялся, тебе в лицо. Но никто не заметил, его. Ктулху видел свой новый сон. Крепких вод, застарелых озер. Просто ткал очередной будний сон. * * * Когда-нибудь, я научусь описывать свои сны, описывать странные озерца – в глазах, у случайно встреченных знакомых, лестничные клетки с танцующими духами, открытые двери из которых льётся сироп света, когда-нибудь, я научусь выражать это где-то над словами, над буквами. Когда-нибудь я научусь видеть с переднего сиденья маршрутки. Как просыпаются озерки. Как потягиваются озера, как лениво потягиваются новые дома, как игриво потягиваются застойные дома, и как, скрипя потягиваются совсем старые деревянные дома. Как запечатанные облака – просыпаются на землю. Как. Из ткани снов вырисовываются озерки. Когда спишь, прислонившись к стеклу. До остановки ещё далеко. Теги:
![]() 5 ![]() Комментарии
#0 14:34 25-01-2011Шизоff
лирика однако Очень понравилось. Всё именно так, именно. Передано потрясающе. Поверьте, я могу это оценить изнутри Вашего рассказа, поэтому понравилось вдвойне. девчушку абассать бы надо было ммммм… здорово. тягучий такой Антоновский и прохладный… как-то. экзальтированная литературная консумация. Антоновский в буквах старик-стариком. Все жду, когда он задаст всем жару, а он не оправдывает. Свема-хуема Не осилила. Нови неприкрыто завидует питерскому гению Это я так скорблю, Швейк. Самая светлая скорбь на карнизе жестяной крыши. А на табуретке у компа — это хуйня, а не скорбь аскорбиновая кислота стихи однако Я на диванчике скорблю. Только последние лохи скорбят на диванчике. по чём скорбишь нови? Нежно, настроенчески. Местами перескакивала, да. Но атмосферу Вы передаете отменно. Скорблю по всем заблудшим детским душам. какие души!? я вот скорблю по нашим налогам из которых щас чурбанью сраному будут нехилые деньги выплачивать за то что они по 20000р из Домодедово возили а потом такой же чурбан их взорвал блять Шаман бля, в Озерках щас крыша гипермаркета рухнула ксати здесь должны были быть строчки про этот Окей, но я их стер. Про гипермаркеты это отдельный текст Правильно, Антоновский! Нехуй все в кучу валить. А лучше всего отдельное крео про О кеи, отдельное про ленты и про карусели тоже отдельное. В идеале, конечно, можно на отделы разделить, бакалейный там, кошачьего корма, рыбный… Швейк, ты стебешься, а ведь в принципе прав, не сечёшь ты поэзию обыденности Нихуя это не стеб. Я бы, если б умел, обязательно написал бы про стелаж с кабачковой икрой и с лечо. Все бы охуели, как интересно бы получилось. Если б я умел швейк иди поплавай в Басэ осилила с трудом. Чисто из уважения к слову. Читать трудно прежде всего из-за ошибок. Это правда. Пока догадаешься, что к чему — поэзия уходит. потом не поняла — где метро, где деревня Озерки, и зачем нужен какой-то Кхулту? Папа он вам? (с) Озерки это типа Петушки. а ктулху для острастки. одобряю. поэтично Еше свежачок Соседи у нас были. Бычковы. Не так чтобы двор в двор, а через напротив. Большая семья. И странная. Один Бычков страннее другого. Хотя, нет, часть из них были Ванюковы. Запутался. Это потому что старшая дочка Бычковых, Ленка, вышла замуж за Ивана Ванюкова и сменила фамилию, но не свою сущность.... Глава 21
Дождь хлестал по окнам квартиры Михаила, сливая огни ночной Москвы в мутные потоки. После встречи с Громовым и ритуального сожжения пиджака он чувствовал себя выжатым, но не сломленным. Холодная решимость, закаленная унижением и шантажом, была его новым топливом.... Когда всё детство ты донашиваешь что-то за старшей сестрой, то у тебя непременно накапливаются комплексы и тяга женскому нижнему белью. Жили мы бедно, но весело. Первым номером со всей своей веселостью отдал концы папаня. С пьяну, впрочем, трезвым он и не бывал, он влез в пилораму.... ![]() Тихо спит на скамеечке дождь
в виде капель не высохших ливней - коренной нестареющий бомж… Жизнь, как тень коммуналки и ты в ней вечный пленник гирлянды звонков с именами прописанных граждан... Дождик, сходим в ДК моряков, что закрыт был навеки однажды, окропишь ты святою мочой по пути ярких баннеров взмахи - чтоб шипели…И город чужой нас пошлет без сомнения на… .... Глава 20 Михаил чувствовал себя увереннее, когда наконец принял решение. Но, прежде чем действовать, нужен был новый союзник. Вернее, новое оружие. Его прежний адвокат, Дмитрий Павлович, после получения повестки выглядел как загнанный заяц.... |