Миелофон диавола. Окончание

Автор: Дикс начало


III


Вокруг Наума зеленел лес, а он всё шел и шел.
Подальше от грязных дворов, рыгающих хором бичей, что сидели обнявшись на темных покосившихся лавках, места в котором он встретил хохляцкого клоуна и первый раз в жизни потерял государственные учебники.

Лес зеленел, дорожки извивались, из кустов вслед седому, выглядывали волки и смачно облизывались.
И тут же перед ним вывалился старый мужик в сером плаще. Волосы его были всклокочены, взгляд мутный и куда-то в сторонку, зато к груди он прижимал самый настоящий клон спектрума.
Увидев весело улыбающегося от хорошей погоды Толяна, товарищ вздрогнул и отшатнулся. Потом видимо осознал, что от паренька угрозы не бывает, также как и он неправильного расставления запятых в предложении, тем более в английском языке их там вообще ставить не обязательно. Но мы хоть и не англичане..

- Мальчик! Ой, мальчик, что будет!
- А чего? — Наум был бородат, но в данный момент борода не чесалась. Вообще, очень сложно было вернуться к нормальной рабочей деятельности, испив чая на обеде в государственной столовой. А тем паче, компот из сухофруктов, что забирал с собой даже самых стойких тружеников, трудившихся в отделах и цехах завода с двадцатых годов без выходных.

- Мальчик, ничего не будет! — бородатый лохматый патлатый мужик ещё сильнее прижал к груди клавиатуру спектрума — Настает эпоха распараллеленных вычислений!
- Распоролонен… — попытался повторить Наум.
- Да ты не понимаешь!

Отбросив в сторону уже ненужный спектрум, младший научный сотрудник плюхнулся жопой на куст волчьей ягоды, испачкав в фиолетовом соке серые брюки с вертикальными зубатыми полосками, изображавшими рисунок по кожуре арбуза. Он перевёл дух, взглянул в небеса и подскочил словно ужаленный:
- Не выключил, какой же я идиот!
Выхватив из заднего кармана брюк советский мобильный телефон, размером с хороший будильник, сотрудник со всей дури уебал им об стометровый дуб, но телефон упал на траву даже не поцарапанный. Маленький дисплей, содержащий две красные, словно глаза заразившегося сифилисом депутата, цифры отсчитывал время.

- Дерьмовая приблуда, где же это, где… — в исступлении бормотал мужик, шаря по задней панели устройства, в попытках выдрать батарейки.
Наконец ему это удалось — две здоровых окислившихся кроны оказались в его руках, предварительно обмотанных полами куска кафтана, что был снят с гниющего неподалёку и бородатого крестьянина.

Лохматый мужик кинул батарейки на поляну и упал на землю, увлёкши Наума за шею вместе с собой. Раздался мерзкий пердёж с тем самым знакомым хрустом, что бывает слышен когда трёшь сухими пальцами по дуже надутому шарику.

Наум поднял голову — трава на поляне расползалась в разны стороны, оголяя землю, словно жир на поверхности немытой тарелки, когда туда капнули фейри.

- Чудеса! — протянул седой, озадаченно чеша репу.
- Это не чудеса, это блядский коммунизм — обреченно проговорил мужик, садясь рядом с Наумом на жопу.

Кусты сзади зашуршали. Сотрудник обернулся и тут же отдал честь, сидя. Наум обернулся и к своему общему омерзению увидел за спиной хохляцкого клоуна.

- Ну що, сывый, подобаеться картынка розвитого социализму? — с хитрым ленинским прищуром вымолвил клоун. — Ось утик ты вид росийського пьянства в свитло прошлое и подывывся як могло б буты.

- Не нравится — ответил седой, поднимаясь. — и вы мне совсем не нравитесь, со своим социализмом. Я лучше пойду.

Клоун ухмыльнулся. Рядом с ним, приворошенная сеном, лежала квадратная собака, обьевшаяся учебников. За ним, паук плёл незатейливую паутинку, а медведь жрал живьём немого и глухого старца. Старец был похож на здорового влажного слизня, потому что весь был упачкан кровинушкой и молча извивался. А пока Наум разглядывал эти зверствования, клоун снова достал из кармана маленькую коробочку, похожу на сраный миелофон.

Седой закрыл глаза.
Клоун нервно отдернул его руку от своего лица, повернул его к себе спиной и с силой пнул в жопу, открыв окно прямо посреди поляны. Спотыкнувшись, седой замахал руками аки тетерев и провалился в новый портал, временно потеряв сознание.


Когда он очнулся, его тело устраивалось на работу в каком-то грязном переулке. Длинные ржавые пожарные лестницы уходили в высоту, теряясь в сизом смоге, окутавшем вершины окружающих его домов. Длинные ряды круглых бачков-мусорок ютились вдоль стен, а жирный бывший польский географ в кожаном сюртуке жевал засаленную сигару и выжидающе смотрел на Толяна.

- Ну, расписывайся блядь, долго на тебя смотреть?



IV



Как оказалось, Наум устроился младшим вторым помощником старшего мясника в разделочную лавку «Pizdoff и свиновья», что располагалась в одном из гадейших переулков Брайтон-бич.
Тут и там душили негров, ебали маленьких детей и грабили стариков. Куда ни глянь — везде срали, не вытирая жоп. «Вот она — цивилизация» — подумалось Науму без тени иронии.

А тем временем короткий перерыв закончился и ему пришлось вернуться обратно в разделочную мастерскую.
Шаткая деревянная лестница приторчанная к торцовой стене уродливого кирпичного здания, вела в узкую комнатёнку, в которой стоял кровавый туман.
Мясник не просто убивал свиней, он дрался с ними! Выходил на дуэли, стрелялся, боролся и показывал ярчайшие приёмы удушения, когда-либо известные и неизвестные культуре мирового рестлинга.

В задачи седого входило лишь оттаскивать туши поверженных свиней и выпускать на ринг новых.
Так продолжалось до тех пор пока в один прекрасный день ему не пришлось тащить к мясорубкам и сковородам поверженного мясника.
Охуевшая от счастья свинья, спускалась с ринга с полотенцем на шее, а в загоне стоял настоящий балдёж и гвалт.
Так Наум стал на мясобойне главным.

Он тут же решил провести соответствующие реформы. Облачился в судейскую мантию, стал судить свиней по мирской правде и приговаривать ко всякой чуши, типа электрического стула или умерщвления взрывом. Естественно, приводить приговор в исполнение было некому, а сам Наум стеснялся, поэтому его живо уволили и он очутился на улице без гроша в кармане.

Гроши конечно были, но недолго — его тут же почистила местная шпана, настучав по зубам и седому ничего не оставалось как плача отправиться в городской парк этого засранного городишки, чтобы предаться там размышлениям. Хотел по дороге послушать плеер, но нихрена не играло — мёртвая тишина. Лишь слышно как болит живот, который третий день уже не давал ему спокойно жить, совершенно не справляясь со своими функциями.

Наум пришел в парк, сел на лавку и загрустил.
Вонючая осень здесь была совсем не такая как в родных сибирских краях — погода почти не отличалась ни от летней, ни от зимней. Сыро, воняет блеклым обезяньим гавном, которым срали на улицах невоспитанные негроиды, в небе кружат опостылевшие аисты..

В довершение ко всему, пошел дождь. Седой хотел было уже уходить, но тут послышался шелест целлофанового дождевика и рядом с ним уселся жирный бомж, участливо потрогавший его за плечо.

- Сит виз ми, бро. А вонт ту хайд ю фром зе рейн.
- Спасибо — Наум улыбнулся, потому что ему понравилась такая безвозмездная помощь.
Но лишь он оказался под дождевиком, бомж начал нудить:
- Че-ейндж… сер, ду ю хэф э литтл че-ейндж?

- Нет, нету
- А чейндж? Мэй би ду ю хэв..
- Я же сказал нету.
- Ай нид э чейндж..

Видимо бомж больше не мог думать ни о чем. Седой совсем приуныл.

- Херово жити без грошей в крайини розвитого капитализму, та? — ехидно пропердел тот самый клоун, стоящий прямо перед лавкой под проливным дождем. Дождь замочил его локоны парика и они свисали на плечах словно две ужасные красные вихотки.

Наум только отмахнулся.
- Верните меня пожалуйста домой!
- Ни Наум, ты ще не все зрозумив.
- Да чего я должен понять-то?
- Те, що ось такымы тупыми диалогамы в столбык не можно выразыты ничого з того, що зачепыло б сторонню личнисть, пидтолкнуло йийо до роздумив и залишилося в йийи памьяти надовго, а тим паче на циле життя.

Вырвавшись из плена бомжатского дождевика, седой кинулся к клоуну и стал яростно дергать его за рукав, иступленно повторяя:
- Верните, верните, верните..
- Та чого ты доебався до мене!!! — вскричал клоун и поднял Наума за шею перед собой одной рукой. Глаза клоуна вспыхнули адским пламенем, а мокрые вихотки моментально взвились ввысь, словно рога дьявола. — У свойих дурных фантазиях ты хотив зовсим ни того, чого тоби слид було б хотиты! Ты не любиш свою батькивщину, свойи гарны поля и блакытны речки, симью та друзив! Намагався отравити их рыбою, замисть того щоб выслухаты!

Он бросил седого на землю и Наум действительно упал.
- В якый системе ты хочеш жити? Социалистичной, капиталистичной, але педерастичной? Отвечай горошком на три банки на вес!

И не дождавшись ответа, клоун дико захохотал запрокидывая голову.
Дождь бурыми потоками смывал грим с его лица, обнажая коричневую морщинистую кожу. Вот уже и остатки клочьев парика совершенно растрепало и сорвало ветром, обнажив крутые рога. Губы сползали кусками, обнажая корни зубов, выступающие из десен.

Клоун сделал шаг назад и не глядя потянул за рукав старого деда, проходившего мимо.
- Дидко, купы бойскаутсько печенье!

Достав из жопы огромную коробку, клоун открыл её и показал деду.
В коробке копошились черви.

Естественно, дед испугался, но клоуну уже не было до него никакого дела. Он снова наступал на Наума, отбросив коробку в сторону.
Вспоров себе грязным ногтем иссиня-бледное рыхлое брюхо, он покопался во внутренностях и достал миелофон.

- Тэпэр выдправившся в крайину розвитого империализма, в..
Но закончить сраный клоун не успел — раздраженный оскорблениями дед проткнул его спину осиновым колом.

Выгнувшись как ящерка, урод развернулся к деду, не в силах достать кол, и спросил время.
Дед полез в карман за часами на цепочке, а адский клоун в это время вырос в размерах и побежал огромными шагами через парк в магазин, чтобы успеть продать рекордные объёмы мебели к сентябрю, невзирая на противостояние начальства. Узрев побег, дед кинулся за ним и через мгновение в пустом парке остался лишь Наум и бомж, вокруг которого пауки уже свили огромный белый кокон, намертво примотав его к скамейке. Дождь закончился и дул сильный южный ветер, отчего на поверхности лужиц всё никак не унималась мелкая рябь.
С деревьев падали капли.

И хоть солнце так и не выходило из-за туч, все равно было очень приятно что все закончилось. Хреново только что Наум не перенесся на родину, а миелофон клоун забрал с собой.

- Всё хорошо, что хорошо кончается! — протянул седой, улыбаясь в камеру и на голову ему упала камнем жирная ворона, которую в полете хватила сердечная боль.

Обмякший Наум рухнул в лужу рядом с вороной и побежали титры.


Дикс
20-24.08.11