Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - Dostoevsky-thrash (часть I)Dostoevsky-thrash (часть I)Автор: Лев Рыжков 1.Бедные люди Павлу снится старуха. Окутанная белым, искрящимся сиянием. Влачащая натруженные ноги свои к Радужным Вратам. Даже во сне Павел ведает, что надо пасть ниц, преклониться перед старицей, покаяться и поцеловать ей ступни. - Встань, добрый отрок! – шамкает сияющая старуха распростершемуся Павлу. – Свет тебе сегодня откроется. Воссияет. Сегодня. Свет. Да пребудет он с тобой! Воздевает в благословении морщинистую длань. Павел извивается, лобызая ноги чудесной старухи. Но в какой-то момент те неуловимо меняются, отвердевают, становятся заскорузлыми. Превращаются в копыта. И вот уже возвышается над Павлом Диавол, исторгает зловоние, смердит и хохочет. Перед Павлом уже не Радужные Врата, а зловонная бездна Геенны Огненной. Пятится Павел, отползает прочь, скуля. Но земля под ним превращается в грязь, в болото чавкающее. Засасывает Павла. И вот уже не спастись. И Павел кричит и плачет, плачет и кричит. *** Вскакивает с раскладушки – в крике и слезах. Жена смотрит на него с кровати, где спит вместе с детьми. Глядит испуганно, безлюбно. - Что разорался? Детей разбудил… Четыре утра… Но Павел торопливо и будто бешено крестится, ползет на коленях к углу комнаты, где иконы. - Господи Святый Безгрешный, помилуй мя! Лбом он со всей силы, не жалея себя, бьется об паркет. В полумраке кажется, что Павел пытается расколоть головой грецкий орех. Паркет в молитвенном углу вытерт. Он темнее, чем в остальной комнате. На лбу у Павла – незаживающий багрово-лиловый кровоподтек. Стучат по батарее соседи снизу. Но Павел их игнорирует. Потрескавшимися губами он шепчет слова чистой, святой молитвы. *** - Получка у тебя сегодня, — говорит Павлу жена. Ее зовут Люся. Ей тридцать четыре года. Но выглядит она на пятьдесят с лишним. Она не пользуется косметикой, кремами, масками для лица. Она носит уродливые длинные платья, а мышиного цвета волосы убирает под косынку. Люся накладывает Павлу и детям в тарелки овсяную кашу. - Да, — говорит Павел. – Получка… После того, как ему явился во сне Диавол, Павел больше не пытался спать. Он стоял на коленях у образов, шептал молитвы. Лбом больше не бился. Но не из жалости к себе. Её-то как раз и нет. Хотел, чтобы детки поспали. - Домой сразу иди, — говорит Люся. – Понял? - Сказано в Писании: жена да слушается мужа… - Паша, милый! – вздыхает Люся. – Я все понимаю. Но нам нужны деньги. Нам их не хватает. - Хорошо, — кивает Паша. – Но в Храм я все же загляну… - Нет! – Люся близка к тому, чтобы перейти на крик. – Нет, Паша! Наш семейный бюджет не выдержит твоего похода в церковь! - Но мне надо! – говорит Павел. – Меня сегодня во сне нечистый искушал! Надо замолить, Людмила! Надо! - Дома помолишься, Пашенька! Тебе же нельзя в церковь! Ты же нищим подаешь! - Потому что дело это благое и богоугодное! - Да эти нищие богаче, чем ты! А у тебя – дети! И заплата – три копейки! - Сказано: «Будьте как птицы небесные…» - Пашенька! – шепчет Люся. – Мы же живем впроголодь, пойми это. У нас даже телевизора нет. Про компьютер я не говорю. - Это бесовство! – говорит Паша. – Лукавый искушает из телевизора! - Бесовство, конечно, — быстро соглашается Люся. – Но я хочу, Паша, чтобы ты деньги в семью принес. Не ходи в Храм, Паша! Обещай мне, что не пойдешь! Лучше деткам печенья купим. Они печенья уже целый месяц не видели… - Печеньки! – радостно кричат детки – Аленушка и Коля. – Будут печеньки? - Будут, — говорит им мама. – Если папа в Храм не пойдет… *** Перед выходом на работу Люся пытается приложить к кровоподтеку на лбу Павла какую-то ватку. Павел гневно отбивает ее руку. Ватка летит в дальний угол кухни. - Не трожь! – говорит отец семейства. – Это мой стигмат! - Пашенька! Ты же на зомби похож! Павел свирепо смотрит на жену, истово крестится. - Не поминай отродий диавольских! – кричит он, слегка задыхаясь. – Не поминай! - Хорошо! Только в храм не ходи! *** Павел идет на работу с тяжелым сердцем. Ему тяжело и муторно. Надо, надо в Храм. Но – права жена. Паша раздаст деньги. Не все, конечно. Но раздаст. А они семье нужны. Детишечкам. Ехать далеко. Сначала тринадцать остановок на трамвае (вспоминая это, Паша совершает крестное знамение), потом еще пешком – в промзону. Там расположен склад виноводочной продукции, где Паша работает помощником кладовщика. *** На работе у Паши есть недруг. Это здоровенный, свирепый уголовник по прозвищу Кабан. Прочие грузчики и кладовщики перед ним пресмыкаются. Но только не Паша. - Что, блаженный, головка вава? – усмехается при встрече Кабан, глядя на обновленный кровоподтек у Паши на лбу. Павел игнорирует нападки. Он знает, что на выходки таких людей лучше не реагировать. Они ведь ждут твоей реакции. А если ты на них – ноль внимания, они отстанут. Но Кабан, похоже, невзлюбил Пашу очень сильно и конкретно. Во время обеда, когда все грузчики на базе собираются под деревянным грибком у переносного телевизора, Паша запирается в подсобке. Телевизор ему ненавистен. Ненависть эта не умозрительная. Для нее есть причины. В подсобке у Паши – свой уголок. Это – стена, оклеенная бумажными образами. Паше надо помолиться, окрепнуть духом. Но сегодня его ждет очень неприятный сюрприз. Поверх образов черным маркером начертано мерзкое слово «ХУЙ». От такого святотатства Павел замирает, на несколько мгновений превращаясь в соляной столп, как жена Лота, посмотревшая на испепеляемый Содом. Молиться оскверненным образам уже нельзя. На глаза Павла наворачиваются слезы. *** Кабан смотрит на Пашу. Глаза у Кабана – маленькие, свирепые, спрятанные глубоко в черепе. Кабан смотрит, перемещает тлеющую сигарету из одного угла своего нечестивого, смердящего рта в другой. - Что, Суслик, как дела? – насмешливо спрашивает Кабан. Пашу он зовет «Сусликом». «Я выдержу!» — думает Павел. И действительно – Господь не посылает испытаний сверх того, что может вытерпеть человек. Приезжает бухгалтерша – кудрявая унылая баба. Привозит зарплату в конвертах. Свой конверт, на котором написано «П.Коробов», Павел аккуратно прячет в исподнее. Надежней места не придумать. И снова на него нападает Кабан. - Слы, Суслик, мы тут на новый телек скидываемся. С тебя тыща… Павел смотрит на своего мучителя. Старается, чтобы его взгляд не выражал ничего. Ни страха, ни ненависти. Ничего. - Я не смотрю телевизор, — говорит Павел. И снова тяжелый взгляд. - Ну, Суслик, зря не смотришь. Ты смотри, — усмехается Кабан своему зловещему каламбуру. — Нарвешься ведь… 2. Униженные и оскорбленные По пути домой Павел страдает. Надо, надо в храм! Остановка «Промзона» — конечная. Павел садится в пустой вагон, занимает место у окна. Пустыми, жаждущими благодати, глазами расплывается страждущий по заоконному пейзажу. Вот там, во-о-о-от там, за поворотом, за деревьями будет маковка храма. Выждав момент, Павел размашисто крестится, вонзая кончики неистово сцепленных пальцев в болячку на лбу. Локтем нечаянно задевает соседку справа. Трамвай уже полон. Час пик. - Не толкайтесь, мужчина! – возмущается соседка. – Вы не один тут! - И вообще, расселся, мужик здоровый! – поддерживает ее кто-то из женщин в вагоне. – Пенсионерки стоят, а он – расселся! Крестится он… Несправедливость этого обвинения обжигает Павла. Как выплеснутая в лицо аккумуляторная жидкость. Сразу несколько пенсионерок, бабулечек, стоят, ждут, когда Павел уступит им место. - Садитесь! – бормочет Павел, адресуясь в никуда. – Садитесь! Он неловко выбирается в салон, протискивается мимо коленей соседки справа. На освободившееся место садится хрупкая, почти воздушная, невесомая бабулечка. Павла переполняют теплые чувства. Хочется заплакать. Умилиться. Но нельзя. Нельзя. Павел стоит, держась за поручни. Вдруг понимает: «Это – знак!» И действительно – с места его согнали у самого Храма, а, значит, надо в Храм! Павел протискивается к выходу. Вот и остановка. «Но я обещал! — вспоминает Павел. – Обещал не ходить в Храм! Люся! Деньги! Печенюшки!» Он застывает у выхода. Кто-то толкает его в спину: - Мужчина! Выходите? Нет? - Вот ненормальный! – осуждающе говорит какая-то тетка. Двери закрываются. Павлу очень плохо. *** Чтобы привести в порядок чувства и мысли, Паша выходит из трамвая на несколько остановок раньше. У парка. Если нельзя причаститься Благодати в Храме, можно позволить себе ее слабое подобие. Можно пройти по аллеям, среди деревьев. Паше нравится в парке. Душа настраивается на умиротворенный лад. Паша идет по парку. Идет и видит – скольким людям нужна, необходима его помощь. Вот безногий «афганец» в камуфляже поет под гитару военную песню. Нельзя. А вот сгорбленная бабулечка с пластиковым стаканчиком, на донышке которого монетки. В тряских ручонках – табличка: «Подайте Христа ради!» Нет. Вот истерзанный, избитый, грязный бомж. Паша знает, что сделает доброе дело, если подаст ему. Не на пропой! На пропитание! Печенюшки. Вот девушка с котятами. «Помогите приюту для животных». И Павел помог бы. Остановись. Сколько здесь несчастных! Сколько униженных, брошенных, оскорбленных! Как знать – кому из них Пашино подаяние по-настоящему спасет жизнь? Но он обещал. А, значит, нельзя, нельзя, нельзя делать людям добро! Спрятанный в исподнем конверт горит огнем. Он словно призывает: «Раздай то, что во мне! Люди жаждут помощи!» Но Паша намеренно спрятал его в это место. Неудобно будет доставать. Для этого придется расстегивать брюки. Могут не так подумать… Надо думать не о бедолагах, а о тех, кто совсем не нуждается в Пашиных благодеяниях. Вот молодые мамаши с колясками. Вот дети на игровой площадке. Парочки. Алкоголики. Впрочем, они-то, возможно, как раз не прочь воспользоваться щедростью Павла. Но алкашам он никогда не подает. Взгляд Павла падает на одну из лавочек. И Паша замирает. На ней сидит… Огосподииисусхристосвсемилостивый!.. …сидит бабулечка. Та самая, что шла к Радужным Вратам, вся осиянная белым. Она! Паша второй раз за день застывает соляным столпом. *** Какое-то время в Пашиной душе борются два стремления. Первое – подойти, помочь. Доводы: у бабулечки – тяжелый пакет с логотипом «Пятерочки». Она явно устала его нести. Присела вот передохнуть. Помощь для нее придется как нельзя более кстати. Стремление второе – бежать. Вернее, уходить, не оборачиваясь. Да, Павел видел ее во сне. Но, не исключено, все это — шуточки подсознания. Оно наверняка может «подверстать» к сновидению реальное лицо. И, к тому же, бабулечка во сне обернулась Диаволом. Если бы Паша не медлил, будь у него побольше решимости – он бы ушел. Уже потом он бы укорял себя. Возможно, терзался бы. Но он бы ушел. Но идут секунды, а Паша стоит, недвижен. А потом, когда бабулечка поднимает на него взгляд из под морщинистых, тряских век, Паша направляется к ней. «Опомнись!» — вопиет в его голове голос разума. Зазря вопиет. Бабулечка – худощава, невесома на вид. Лицо худое, даже костлявое. Однако за морщинистыми губами, дряблыми щеками, складками и пятнами видна былая красота. И вот – Паша уже рядом с ней. - Давайте я вам помогу? – предлагает он. – Я же вижу, что вам тяжело, бабулечка. - Нет-нет! – голос у нее неожиданно приятный. Немножко дребезжит, но – приятный! – Я сама. Идите, молодой человек! - Я не тороплюсь, — улыбается Паша. – Я хочу вам помочь. Не отказывайтесь. Бабулечка сканирует Пашу взглядом. Не жулик? Нет. И на воришку не похож. И кольцо на пальце. Семьянин. - Ну, пойдемте, — говорит она. - Куда вам? Идти недалеко. В пятиэтажки сразу за парком. На улице жарко. Во дворе почти никого. Только случайные прохожие. Парк – в двух шагах, и сидеть на жарких лавках нет ни дураков, ни дур. Дом – пятиэтажка. Бабулечка живет на четвертом. Она цепко и хрупко опирается на Пашин локоть. Кажется ему сделанной из хвороста. Поднеси спичку – вспыхнет! Целую вечность они поднимаются по лестнице. - Вам тяжело? - Нет-нет, я грузчиком работаю. - Такое лицо интеллигентное, а грузчик. Надо же! Бабулечка грохочет ключами в замке. Дверь металлическая, несколько запоров. - Давайте уж, я чайком вас угощу. Вы мне так помогли. Спасибо вам, э-э… - Паша… - Спасибо, Павлик… *** Паша сидит за столом в чистой и уютной кухоньке. Ему неловко. Он хочет уйти. Да и надо бы. Но бабулечка возится с ситечками, чашечками. Вдруг щелкает пультом, который лежит на кухонном столе. И оживает телевизор. - Я все время его смотрю, — говорит бабулечка. – Как родной стал… Смеется. Она не знает, что у Паши по загривку ползут – нет, не мурашки. Ползут невидимые каракатицы с колючими, цепкими лапками. Паше нельзя смотреть телевизор. Нельзя! Нельзя!!! Телевизор вселяет в Пашу Диавола. Зловещим голосом гудит энтевешный анонс – что-то про Киркорова и Галкина. А Диавол – уже в Паше. Это можно заметить. Вот странный блеск в глазах. Вот сжимаются кулаки. Да так, что ногти впиваются в ладонь. Но и только! Со стороны может показаться Теги:
5 Комментарии
#0 14:33 13-05-2012Седнев
О! Дочитал до «Павел извивается, лобызая ноги чудесной старухи»… Почему-то вспомнил Велосипедистова. Читаю дальше И обрезали, ироды, на самом интересном месте(( Печалька. Да. Чота не хватило… Диверсанты. Ну, ночью уж продолжение. Ну ясен хуй если логотип Пятёрочки у бабульки в руках то это точно Диавол. Ладно бы там ээ скажем Ашан например тут сразу и Радужные врата тебе блеа ггг. Жду чотам дальше, судить рано пока. --- «Поверх образов черным маркером начертано мерзкое слово «ХУЙ»»(с) Это будет подзаголовок если не выйдет как бы заявленный в заглавии кавер на ФМД ахахаха)))))) а кстати печеньки детям и ништяки жене разве не добро даже если они твои собственные дети и жена и схуя отнимать у них в пользу чужих Сержант вступил в полемику с Павлом… абы не с Петром что такое thresh? thrash тоесть а, ну да, чот я ахуел гг ебаш дальше Я тоже скоро буду писать прозу. это всегда так? Давай Велосипедистов, дерзай. интересный проект. мне всегда казалось что до каторги Достоевский был довольно посредственным писатлем, всё на жалость давил. особенно Бедные люди невыносимая вещь. а вот потом, начиная с записок из мёртвого дома стал совсем другим, крутым писателем. Достоевский, бесспорно, крут. Начало заинтриговало. Думаю, Павлик забьет на поклоны и лобызание образов. Жену и детишек пока нисколечко не жалко. Оборвалось и, правда, на самом интересном месте. Старушка — стремная. Уверена, с ней произойдут удивительные метаморфозы. снимаю шляпу. интересно продолжение заметил Богохульства искренне считаю что всё, где есть ФМ надо хуярить в стиле ФМ может и неправ стиль ФМ унес в могилу ФМ. У Лаврайтера дошли и до него руки. Лёва бобок какойта Паша ухайдакает старушку. Точно говорю. Ну, может, я по себе сужу. замочит, то есть. Ибо супостат она диавол. Кстати, бедные люди мне почему-то очень нравятся. Вполне треш и угар. Я имею в виду Достоевского. потому что столько длинных писем ни о чём только гений может написать. А Паша ёбнет старуху и сядет. И пойдёт по Владимирке. А дети его будут на панели телом торговать. А жена удавится с горя. Или нет, запьёт. Так, Лёва? Давайте что ли ставки делать. Я за то, что Паша поймает удачу за яйца, а старуха окажется доброй феей. Пооконцовке, правда, придется ему на тыкве покатаца Здесь Римантасс нужен. У него на это нюх. На ставки. От Лёвы-то можно всего ожидать. Он старуху в Фантомаса превратит как нефиг делать. На тыкве покататься это из Гоголя. хочу окрошки и бабу с сиськами канонической окрошки давно не едал, а сиськи должны в комплекте с жёппой идти обычно приличные сиськи с жопой увязаны. это наблюдение. Приличная жопа увязана с добротной окрошкой. А сиськи они как бы лотерея не скажи. У нас одна жидовочка на ром-герме была. С сиськами огромными, но совсем без жоппы. Вот и кастя на моей стороне ну сёдня я хавал окрошку, кою готовила мать комплекта, так што всьо ровно не надо про жратву. А то щас сержант придёт. Да хоть Шенпонзе. Пусть приходят. Хоть про сиськи затрем и расскажет, что почём было в магазине и как он Ф.М. в жопу ебал. Кастя. приличные сиськи не должны быть огромными. если ф.м.- то ебал на радио, они там все страшные, кстате, их по голосу берут текст пиздат, т.к. там кричит и плачет Павелъ цепко ухвачена суть Павлов Все знают, что Павла убьет Мирон. В какой-нибудь из серий мирон кацъ? … или Модест Шизоff а где я писала, что они были приличными? это я писал. что приличные сиськи с приличной попой. а вы, Анна, начали какуюто нездоровую пропоганду жыдовскую отлично. хорошая, качественная проза. продолжение. Какая же это пропаганда при наличии отсутствия жопы? Если у вас хуй стоит, это ещё не значит, что можно хамить. анна, я считаю, что если стоит, то можно и хамить. Вы тут неправы. Если это закон буравчика, то тогда я не удивлюсь, что ваше хамство от устойчивости хуя пропорционально моей жопе. Хамите, парниша, хамите. связь моего хуя с вашей жопой остро заинтриговала Антон начал путать связь с соизмеримостью. Плохой признак Олег, если стоит хуй, то можно всё спутать я, пожалуй, солюьсь, потому что иначе дело может зайти очень далеко, например, до выведения формулы зависимости, а я в математике слаба-с. я сейчас Перельмана позову, и он до твоей жопы точно доберётся поверим гармонию алгеброй- выбем в жёппу интегралом Не надо. Во-первых, он мне поставит двойку, а во-вторых, подозреваю, что у него хуй не обязательно стоит, и поэтому он начнёт гнать ГОЛЫЕ формулы и занудствовать. sorry/Lew С кем это собирается слиться кастинг? Да, Лёвушка, извини. Тут некоторые наклюкались под этим текстом и размечтались. где тут жопа? дайте мне её скорей в аренду на часок а я знал-она опять упоротая, щас фото пойдут, с микки-маусами на труселях. йа не против, кстате... ебашь, Анни!!! У нас сегодня день матери, имею право. Да, право имею или как там было у Ф.М.? съел банан с чесноком, солью и чорным хлебом. может я просто беременный? это новая теорема созреваэ доедаю остатки орехового торта. Но не беременна ничуть. давай-в ваную, мыть ручьке. и не забудь фотоаппарат позна. Косметику смыла, а с лупоглазыми зенками не фотографируюсь. откуда зенки на пизде? ты можешь отвернуться, мы тибя и сзаду узнаем не-не, не разведёте сегодня. закатайте взад. она не говорит-нет!! о, коварная!!! Григорий, оставляю эту опавшую смоковницу вам- на изучение, углубленное, да неспешное но спининг всьожъ поберегите моя смоковница тебе, марыч… (с) зелен виноград… приезжай на Волгу- обсудим после рыбалки, под звёздным небом, съ падающими Леонидами Вот странный блеск в глазах. Вот сжимаются кулаки. Да так, что ногти впиваются в ладонь.(с) Ногти превращаются в когти, изо рта вылезают безобразные клыки, Павел впивается в горло старухи... … Утром Аленушка и Коля получают на завтрак печенюшки, а на обед все та же овсяная каша. Потому что Павел остальное отдал в Храм, на помин души убиенной монстром старухи, раздал милостыню нищим. Ибо. круто нах откуда зенки на пизде? дичь какая. и смех и Грех. странный трэш Лёва здорово озадачил хвалить так же глупо как и ругать Понравилось. Очень жизненно — сомнения героя, переживания, неуверенность. Жизнь без прикрас. Еще и сюжет с таинственной интригой. Почерк автора узнаваем. Традиционно заебись. /Зал замер в ожидании/(с) Спасибо, ребятки. Остальное попозже зашлю. Хотел вхуячить, что обрезалось, но мне оно уже не нравится. Ну, хочется продолжения.Давайте уж. У меня в эти выходные на даче — круглый философско-литературный стол. Одна из тем — «LoveWriter и его отказ от трактовки бытия в качестве наличного». Можно ведь, LoveWriter? кому бы поддать христаради меня заинтриговала роль Кабана в истории, не могу предположить что с ним дальше произойдет штурман Эштерхази Да на здоровье. Материалы обсуждения потом пришлите как-нить. Трикстер Сыграет Кабан еще. Роль эпизодическую, но яркую. Штурман, не понял, а почему я не в курсе? обидел чем? эх… И да, LoveWriter, ну нельзя так мучать элехтарат. Мало того что пропадаешь надолго(волнуемся мы за тебя), так еще и порционно выкладываешься. Подсадил на свои тексты — будь добр наладить поставки. хехе pro.bel^4uk. Как только, так будешь во время оповещён. Понял. Замер. LoveWriter-а в Президенты. pro.bel^4uk Налажу, конечно. Сейчас тут со срочными геморроями разберусь, и налажу. Горец Да не надо, родной. Я в редаках как-то побывал, до сих пор стыдно чота за отвратительную деятельность на посту)) я — мальчик, у которого спиздили торт. где продолжение, Лева? мозг чешется от любопытства. Не томи, друг. Если Лев доехал до тихого, то продолжения может и не быть… Не доехал ещо!!1! Лева, каким ты видишь своего читателя? Egorov Идеальный читатель — это девочка. Или тетенька. Потому что только они книжки и покупают. А для хипстеров и опёздолов писать — нет ровно никакого смысла. Если только не хочешь услышать в ответ благодарное «гыгы». ты прав, барышни как не крути самый благодарный читатель Лев, девочки и тётеньки ждут продолжения. А также хипстеры и опёздолы Egorov Да конечно! . Барсук Да ни фига. . Стёпа Лиходеев http://www.proza.ru/2012/06/30/164 вот тут продолжение, если кому интересно. Обожаю этого автора за особо тонкую иронию!.. Очень!!! Еше свежачок Часть первая
"Две тени" Когда я себя забываю, В глубоком, неласковом сне В присутствии липкого рая, В кристалликах из монпансье В провалах, но сразу же взлётах, В сумбурных, невнятных речах Средь выжженных не огнеметом - Домах, закоулках, печах Средь незаселенных пространствий, Среди предвечерней тоски Вдали от электро всех станций, И хлада надгробной доски Я вижу.... День в нокаут отправила ночь,
тот лежал до пяти на Дворцовой, параллельно генштабу - подковой, и ему не спешили помочь. А потом, ухватившись за столп, окостылил закатом колонну и лиловый синяк Миллионной вдруг на Марсовом сделался желт - это день потащился к метро, мимо бронзы Барклая де Толли, за витрины цепляясь без воли, просто чтобы добраться домой, и лежать, не вставая, хотя… покурить бы в закат на балконе, удивляясь, как клодтовы кони на асфальте прилечь не... Люблю в одеяние мятом
Пройтись как последний пижон Не знатен я, и неопрятен, Не глуп, и невооружен Надевши любимую шапку Что вязана старой вдовой Иду я навроде как шавка По бровкам и по мостовой И в парки вхожу как во храмы И кланяюсь черным стволам Деревья мне папы и мамы Я их опасаюсь - не хам И скромно вокруг и лилейно Когда над Тамбовом рассвет И я согреваюсь портвейном И дымом плохих сигарет И тихо вот так отдыхаю От сытых воспитанных л... Пацифистким светилом согреты
До небес заливные луга Беззаботная девочка - лето В одуванчиков белых снегах Под откос — от сосны до калитки, Катит кубарем день — карапуз, Под навесом уснули улитки, В огороде надулся арбуз Тень от крыши.... |