Самолёты не ждут, Робинзон
Автор:

[ принято к публикации
16:00 14-05-2013 |
Юля Лукьянова | Просмотров: 3082]
«Скорее, скорее! Самолёты не ждут, Робинзон,
самолёты никогда не ждут»
Х.Кортасар «Прощай Робинзон»
Самолёты не ждут, Робинзон, никогда не ждут.
Задвигается трап, и настойчивый гул турбин,
словно самый последний, неистовый божий суд,
объявляет тебе:
- Ты навеки, всегда один.
Ты чернеешь как след, оставляемый сногм в снегу,
фотокарточкой жёлтой ложишься в дурной альбом,
ты один на один с этой истиной, я не лгу,
ты на всех парусах устремляешься в мёртвый порт.
То есть, там как везде -
говорки чьи-то ловит слух,
ряд торговый и ряд покупателей и зевак,
по ночам, отличая воров от кабацких шлюх,
свет Луны освещает его закоулки.
Так,
он похож имитацией жизни на жизнь саму,
даже запахи те же, и тот же поток людской,
только, ты приглядись, каждый топчущий землю — жмур,
заправляющий в свой бензобак, для приличья, oil.
Это — тени, а значит их шины сотрёт Goudron,
не касаясь колёс никогда, потому что так
объяснял мир проекций, как помнишь, старик Платон:
- Наши души — вершины, а то, что их вне — бардак.
Даже, меньше того, «бардачок», где скопился хлам,
где «бычок» и кондом присоседились в полутьме,
я за то, чтобы быть с ними рядом гроша не дам,
впрочем, грош этот тоже не нужен тебе и мне.
Значит — это иллюзия, с этим разобрались,
человечества глина, мой вдумчивый аргонавт,
на сосуде земли налипает, как будто, слизь,
о себе возомнившая больше, чем есть она.
Так что, руку к штурвалу — меняй этот курс к чертям,
и не думай в чём истина, или добро и зло.
На безлюдном пространстве морей, то есть — где-то там,
есть, скрывается остров, что смертью не населён.
Шел 1998 год. Та самая смутная, нервная пора, когда из кошельков людей вытравливались лишние нули. Слово, деноминация не сходило с газетных полос и телеэкранов, висело везде, в очередях у банков и в прокуренных трактирах. Тысяча старых рублей за один новый, твердый, «отяжелевший» рубль....
Кружись под ветра попурри,
Кленовый лист на ветхой крыше!
/Бог с Духом вышли покурить
В парадный грёз, пролётом ниже.
Две точки в нервной темноте
Меняют яркость состояний:
— Послушай, сын, а где отец?
— Неуловим. Непостоянен.../
Сожги в последнем танце сна
Воспоминания о лете,
Вспорхни направо, где весна
Кромсает вены в туалете....
Только остывши, жирна и рыхла,
Первого Бога Земля родила.
Там, где, поверхность пробив напролом,
Встанут Тибетские горы потом, –
Там он стоял средь камней и следов –
Оттисков многих коленей и лбов.
Свет от востока отбрасывал тьму....
Оторвите мне голову,
Нежные руки тьмы!
Взмахи век просигналят
Последнее слово: Олух.
Предзакатное олово.
Обух тупой зимы.
Жизнь разденут к финалу —
Заказчики любят голых.
Раскидало по берегу
Бледных, холодных рыб.
Неуёмные жабры,
Как пена воспоминаний....
Это имя нет никакого смысла отливать в чугуне — оно и так застынет в веках, поражая воображение дикой музыкой и ритмом — Манана Нанановна Нанинина. Возможно ее предки знали толк в колдовстве, заплетая в ноты своих погремух силу древней магии, кусок первобытного зова, клича, возможно они были сумасшедшими, чья точка сборки съехала на двух запавших клавишах, но ее имя многих вводило в транс....