Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Конкурс:: - Не подарок(конкурс)Не подарок(конкурс)Автор: покойница же Началась эта история десять лет назад, а когда закончилась, и закончилась ли вообще, неизвестно. Известно только, что нас было двое: он и я. Кем был он? А вот «им» и был. Политиком. Не сказать, чтобы слишком популярным, но довольно ещё молодым. Заседал, принимал какие-то решения. Подписывал. Был вторично холост. Далеко не красавец, рыженький, несколько даже страшненький, но одевался. Вкус, манеры. Сергеем звали. Словом, всё у него было, как обычно.А вот я была не просто «мною». Я была его нечаянной любовью. С пятилетним стажем. И ещё (теперь в этом уже можно признаться) входила в сборную страны по шашкам. В сборную его страны — по взаимообмену, в рамках таможенного союза. Или, лучше, на правах аренды. Шашки были стоклеточные, а я, плюс ко всему, была непревзойдённой чемпионкой по завариванию чая. И большой любительницей отгадывать кроссворды. То есть в высшей степени необычной девушкой. Училась, конечно, у них в столичном университете. Пять лет подряд, с перерывами на Всемирные шашечные игры и прочие чемпионаты. Предоставленная мне квартира была, как и я, аккуратна и мила. Новая мебель «плюш-модерн». Новенькая видеосистема. Новейший звук. В центральной комнате два больших зеркала, одно против другого — бесконечная череда отражающихся перспектив. Светильники типа «бра». Столик прозрачный. Но что меня особенно радовало, так это ковры. Потому что квартиры с голым полом — плохие квартиры. Потому что, если у человека под ногами что-то есть, так не совсем, наверное, зря он топчет эту планету, потому что голый пол в частной квартире неуместен, потому что уместен он в помещениях общественных, нежилых, в каких-нибудь раздаточных, прачечных, горячечных, или, к примеру, в приёмном покое анатомического театра. А здесь, на моих коврах, хотелось жить, по ним хотелось топать босиком, и даже бегать вприпрыжку, они были настоящие и закрывали собой все имевшиеся в наличии квадратные метры. Книги? Книги были, но мало, одна коротенькая полочка. Не больше дюжины, и все до единой подаренные влюблённым политиком. Да, но видели бы вы другую полку, уставленную победными кубками, и стену, увешанную трофеями, где среди медалей, лент и лавровых венков красовался настоящий самурайский меч в дивных ножнах. А может быть, и не в дивных, а всего-навсего в прекрасных. Кто знает... Да, так вот, пять лет. Все эти годы политик был буквально околдован мною. Поэтому регулярно у меня появлялся и пытался ухаживать. Раз в неделю, по субботам. Любил меня, как хотел. Я этого, правда, не ощущала, но факт есть факт. А так-то мы в основном пили чай и решали кроссворды. За пять лет он у меня чаю перепробовал немыслимое количество, одного зелёного сорок с лишним сортов, так что под конец уже смотреть без содрогания не мог на эту продукцию. Однако сердцу не прикажешь. Терпел. Расхаживает, бывало, по комнате, хлебает опостылевший чай, что-то говорит, а сам искоса на меня поглядывает, всю такую гладенькую, в лимонном халатике. А я раскинусь, бывало, русалкой на ковре, и давай принимать самые неожиданные позы. Приму и объявляю милым голосом: — Родоначальник династии Романовых. Первая буква — «ка». — Калита, — называет он подходящую фамилию. «Кобыла» — вписываю я. И на удивление, всё сходится. — Писатель-славянин, однофамилец хоккейного вратаря. — Набоков. «Гашек» — вывожу я. И снова у меня всё хорошо. А он хлебает. И вот однажды, в очередной раз хлебнув, не утерпел, опустился на колени, отогнул ворот халата и быстро поцеловал меня в плечико. Предусмотрительно отпрянул. Я дописала слово, проверила, подходит ли по вертикали. Поинтересовалась: — Что это было? — Невинный дружеский поцелуй. — В плечико? — Ну, а куда? Не в лодыжку же! Я изогнулась, оглядела свои лодыжки: — В принципе, да. Известный римский поэт, по совместительству колесничий. Пять букв. — Траян, — солгал он мрачно. Потом плюнул в сердцах и ушёл. То есть сначала ушёл, а потом уже плюнул. Чтобы через неделю с лёгким сердцем вернуться. *** Пять лет — не пять тысячелетий. И даже не пять веков. Не успели мы толком сблизиться, как я получила обещанный диплом. А это значит, ничто меня в их стране больше не удерживало. И никто. Разве что он, мой верный политик. Вот для удержу, помнится, он ко мне в тот раз и явился, причём не в субботу, а в пятницу, что тоже кое о чём говорит. Явился — и набросился прямо с порога. С самым прямым вопросом: — Женя, скажите честно, вы не могли бы осчастливить одного человека? — Как это одного? — я приподняла бровь. — А если не одного, то что? Двоих, что ли? И в каком смысле — осчастливить? Простите, но вы как-то извилисто выражаетесь. Между прочим, приветик, — я коснулась щёчкой его уха, — проходите. Чаю хотите? — Приветик, — буркнул он. И подумал: «Да пошла ты на хуй со своим чаем! Тут вопрос жизни и смерти решается, на уровне быть или не быть, а она — чай!» — Так хотите или не хотите? Вы извините, я вся в сборах, так что давайте, решайте по-быстрому. — Хочу. — Я вам зелёного заварю, — чирикнула я и упорхнула в кухню. Он прошёл в комнату, сел на диван. И заметил, что комната слегка подурнела. Нет, ну шторы-то висели, мебель стояла, аппаратура присутствовала и пыль была вытерта. Только баул громадный в центре появился, чем-то набитый. И меч самурайский со стенки пропал. Заодно со всеми трофеями. Да-да, и книги с полки тоже. Этот меч мне подарил один важный японец, главный императорский самурай. Ему, видите ли, перевели слово «шашки» как «сабли». По общекультурным делам разок меня туда к ним засылали. Подвели, вот, мол, говорят, это есть непревзойдённая чемпионка по саблям. Самурай мгновенно сомлел, потёрся носом у меня в декольте, и через полгода прислал меч. А кто подарил книги, я уже говорила. Одна была сочинена моим политиком. «Речи» называлась. Остальные одиннадцать — Шекспиром. — Вы книги с собой хотите забрать? Я поставила поднос с чашками на столик: — А как же, обязательно. — села, вздохнула: — Вот, Серёжа, собираюсь. — Вижу, Женя, вижу, — он покосился на мои бёдра. — Умаялись? — Есть немножко. Но это всё приятные хлопоты. Он взял чашку, отпил немного: — Да уж известно… — сказал. Тут я кое-что вспомнила и пошла в спальню. А он принялся терзаться и ждать моего возвращения. Но возвращаться я не спешила. Утомлённый ожиданием, допив уже весь чай, политик подошёл к двери спальни, постучал согнутым пальцем. Дверь отворилась. — Ой, сюда нельзя! — пискнула я. — Вы что, неодетая? — он отскочил назад. — Сами вы неодетый, — я появилась в дверях, точно, одетая, в тех же цветах национальной сборной, и сразу исчезла. — Говорю же, подождите. У меня для вас подарок. К подаркам он давно потерял интерес, а ждать уже не мог. Поэтому прислонился к косяку и приступил к делу. Спросил с некоторой елейностью в голосе: — Помните, я насчёт осчастливить вас спрашивал? — Спрашивал. То есть, помню. — Одного человека, помните? — Да помню, помню. — Знаете, кто этот человек? — Нет, конечно. Вы же не сказали. — Так слушайте. Этот человек — я! Я на мгновение появилась в дверях: — Да? Забавно, — и исчезла. Он недовольно поморщился. И подпустил в голос сладости: — А знаете, что именно может меня осчастливить? — Понятия не имею. — Вернее — кто? — Ну, и кто? Видя, что наступает решающий момент, он вдруг взял самый простецкий тон: — Вы, Женя. Только вы, а больше некому, — и приготовился посмотреть в мои глаза, которые, по идее, вот-вот должны были перед ним возникнуть. Но глаза не возникли. Вместо этого в ушах у него возник шелест, точнее, шуршание, а следом мой голос. Тоже простецкий: — В каком смысле — осчастливить? Блин, куда я ножницы задевала? — Выходите за меня замуж, — вяло он выдохнул. И, отклеившись от косяка, побрёл по комнате. Куда глаза глядят: к опустевшей книжной полке, к неизвестному баулу, к одинокому пылесосу в углу. Сделав круг, вернулся на исходную. Сказал на вдохе: — Так вы выйдете за меня? — Вы что, сдурели? Гляньте там на столике, ножниц нет? Он глянул. Ножниц не было. — Нету, — говорит. — Но в чём причина? Я имею в виду своё предложение. И ваш отказ. Ведь вы мне отказываете, я правильно понял? — Что вы поняли? А, вот они где! Слушайте, Сергей Иваныч, хватит глупости болтать. Замуж! Я вообще не собираюсь ни за какой замуж. Пока, во всяком случае. А уж за вас… — Что за меня? Чем же это я, интересно, плох? — Я не говорю, что вы плох… плохи. Я говорю, что замуж за вас не пойду. Это разные вещи. — Но должны же быть причины! — Ну, что вы как маленький. Вы посмотрите на себя, какой из вас муж? Он сходил к зеркалу, посмотрел. — Хм, почему бы и нет? — Почему? Во-первых, вы некрасивый, во-вторых, чересчур деловой, в-третьих… — Но я могу измениться! Мгновенно перед ним возникли мои глаза. В них светился неподдельный интерес: — Сделаете пластическую операцию? — Стану менее деловым. — Ааа… — глаза испарились. И вместе с ними испарился один час времени. Бесследно. Всё происходящее само собой переместилось за таинственную завесу, а для чего оно это сделало и что конкретно в этот час творилось на нашей планете, неизвестно. Но мне кажется, оно правильно поступило, происходящее. Когда завеса рассеялась, положение было таково. Тихий океан омывал берега обеих Америк, Европа со скоростью 1м/столетие дрейфовала к Северному полюсу, Волга впадала в Каспийское море, я полулежала на ковре, а политик прогуливался по комнате. Посмотрев в раскрытый журнал, я перевернулась на живот и сказала: — Эквивалент несбыточной мечты, семь букв. И ещё в скобках приписано: «орнитологич». — Орнитологич? — он наморщил лоб. — Гм! Может быть, птица Феникс? — Сам ты феникс, говорю же — семь букв. Первая «же», предпоследняя «эл». Постой… жу… ра.. ну конечно! Жу-равль. Эх ты, знаток. — Да какой там знаток. А впрочем… да, а впрочем! Ну-ка, Женечка, скажи, сама-то ты кого предпочитаешь, журавля в небе или синицу в руке? Вопрос, понятно, общий, и всё же. Я ответила, не задумываясь: — Журавля в руке. Он даже присел от удовольствия: — Ух ты, здорово! Я пожала плечами: — А в большом спорте по-другому нельзя. Иначе — пасись на стороне. — Ты знаешь, в большой политике такая же история. — Да везде такая. Знаменитый римский… — Стой! — неожиданно он крикнул, — замри! Я замерла, он быстро опустился на колени и легонько почесал у меня между лопатками. И, движимый внезапным вдохновением, предложил: — Пошёл он к чёрту, этот знаменитый римский. Давай лучше кое-чем займёмся. У тебя есть свободных часов восемнадцать-двадцать? — Найдутся. — я перекатилась с живота на спину. — А чем займёмся? — Отловом отдельно взятого журавля. Простенького, но вкусного. Который в седьмом небе водится. Короче, я приглашаю тебя на ужин, одевайся и полетели. — Куда полетели? На седьмое небо? — Именно, только не «на», а «в». Это ресторан, ты что, не знаешь? В Останкино. Там такой изумительный вид открывается, да и вообще. — Аа, в Москве? Полетели, чего, правда, дома-то сидеть. Я мигом. Легко оторвавшись от ковра, я упорхнула в спальню. Он взял телефон и принялся звонить. Для начала в аэропорт. А потом в Москву, в справочную. А потом непосредственно в «Седьмое небо». А потом в такси. А когда договорил и обернулся, мгновенно выставил обе руки вперёд, чтобы изловить собственную челюсть. Изловил. И пошёл навстречу той, которая выходила из спальни. — Женя, ты ли это? Я подошла к зеркалу, повернулась влево, вправо, выгнула спину: — Простенько и со вкусом. Правда же? — Совершенно, — говорит, — верно... А что тут было сказать? Он и описать-то не смог бы такое платье. Да и никто не сможет. То ли Ниагарский водопад, то ли змеиная кожа, то ли японская лилия. И в центре я. Главное, действительно ничего лишнего. А вкуса сколько угодно. Придя в себя, политик выговорил: — План такой: мы теперь мчимся ко мне — и сразу в аэропорт. Вечерний рейс через час с небольшим. — Погоди, — остановила я его, — за мной обещанный подарок остался. — Неси, — говорит, — что с тобой делать… Спустя минуту я выносила из спальни длинный шуршащий свёрток. С фиолетовым бантом. Подошла, церемонно поклонилась: — Это тебе, Серёженька. На память. — Спасибо, Женечка. А что там внутри? — Катана. — Катана? Меч? — Меч. — Твой? Тот самый? — Наруходо, — говорю. — В смысле, офкос, конечно. — Слушай, но ведь это такая вещь... мне теперь что, самураем заделываться? И потом, такие мечи… это же… я где-то читал… то есть мне рассказывали… словом, другого такого у тебя никогда не будет. — Другого такого ни у кого никогда не будет. Его специально для меня ковали, в единственном экземпляре. — И ты… — И я дарю его тебе. Чтобы не забывал. — Спасибо, — пробормотал он и бережно, словно ребёнка, принял у меня свёрток. — Хотя я предпочёл бы тебя, а не меч. — Забей, — говорю. Он хотел чмокнуть меня в щёчку, но не успел. Зазвонил телефон. Я сняла трубку: — Моси-моси. В смысле, алло. Говорите. Да, заказывали. Благодарю. Всё, дорогой, вперёд. Такси у подъезда. — Банзай, дорогая. Мы тронулись к выходу — я (восхитительная) впереди, он (рыжий) следом. На полпути я повернула обратно. Прошла в комнату, зажгла свет, подняла с ковра журнал, карандаш, подсела к столику. Серьёзно на него посмотрела: — Не люблю оставлять незаконченных дел. Где он тут у меня? Ага, вот. Знаменитый римский артист. Пал жертвой завистников. Пять букв. Он посмотрел на меня ещё серьёзнее, чем я на него. И произнёс — почти по-японски: — Ты не хуже меня это знаешь. — Знаю, — задумчиво сказала я. — Но боюсь ошибиться. — Не бойся, пиши. В какой степени ты необычная девушка — в высшей или не в высшей? — В высшей, — уверенно я ответила. Затем тряхнула головой, склонилась над журналом. Закончив писать, встала, не оглядываясь, прошла к двери. И всю дорогу молчала. До самого аэродрома. И только на трапе, сжав спутнику руку, приблизив ресницы к его носу, прошептала: — Нерон... Теги:
20 Комментарии
#0 09:21 04-03-2015Файк
Приятный автор. прочёл и почувствовал себя неотёсанным чурбаном что справедливо кстати пусть я чурбан неотёсанный, но рассказ про долбоёба что пять лет ходил к какой-то дуре пить чай и гадать кроссворды. написано хорошо, но не более того вот если бы он её в оконцовке зарубил топором, выебал труп и съел её печень... а так - скучная хуйня а я не об этом так-то девочкам вполне знакомый логический парадокс просто... я половины слов из кроссворда не знаю блять про то, как Чубайс к Смирновой приходил влюбляться, гы. читать легко, но в конце никого не съели, нет интриги никакой ваще всё бы ничего, если бы ни меч... когда дошла до меча, подавилась... от смеха и бросила читать. извините где же, ты так долго была где-же пропадала - покойница? у тебя без гроба бессонница у меня без же нет крыла... ну короче, как там дела? гг . щяс почетаем впоолне, +. правильно что травила его зеленым чаем.. змеглаза подколодного.. он сволочь, ты же знаешь.. надо было мечом ему, с разворота - навашей крутануть по отростку. ишь, жених выискался тут.. знаем мы таких.. казлов.. О господе.. зачем ты с ним поехала на эту антенну?.. тыж думай што делоешь.. не ходи за страшненького замуж пусть он даже рыженький как ты я - бальзам твой, запертый сезамом дверь в твои сердечные мечты приходи, и мы с тобою вместе в шашки поиграем на лугу я поддамся рыженькой невесте и в траве раздеться помогу ну а дальше.. дальше всё как в сказке небо в бесконечном хрустале поцелуи жаркие, и ласки бывший твой, висит на фонаре.. плюс бггг.. от возмущения забыл сказать здравствуй и целую в сахарные уста.. Отличная зарисовка. Хоть сейчас на сцену или в фильм про меч-шашку смешно. в конце герои вдруг на ты перешли. как раз опосля таинственно потраченного часа времени. это намек на случившуюся близость? Пойдет, но конец мутный, малек перегружен. Если уж фанфары отгремели, кульминация состоялась, меч самурайский всучен, решение лететь принято, платье одето и вылет через полчаса; то понты с кроссвордом не катят. еще как катят... ты browbag, просто не знаешь zeny. у нее понты покруче еще.. гг.. кстати, надо было закончить тем, што они там в лифте застряли (а дело было 8 марта же), и жених вместо того чтобы, то, да сё, воспользоваться, испугался, стал биться в истерике, описялся, на полу извалялся весь в слюнях, и "на конкурс".. Нее.Как-то тоскливо, без искорки... Прелестно! Готовая сцена для театра Фоменко. Женю могла бы сыграть одна из сестёр Кутеповых, думаю, Ксения - там у них какое-то освещение волшебное - возраст актрис не чувствуется. По этой же причине может сыграть Полина Агуреева. Лёжа на белоснежном пушистом ковре и всю дорогу принимая позы. Героя - обязательно в песочного цвета макинтоше - сыграет Кирилл Пирогов. Я говорю о сцене с чемоданами, чаем, кроссвордом, мечом и Нероном. Дело за оставшимся материалом. А вот как всё закончилось: + Понравилось +1 охренеть! и при чем тут конкурс? где восьмое марта? где разочарование? #23 01:21 13-03-2015Лана Бонд Смешная. Лана. Тебе кто-то тут обещал справедливость? Это Литпром, детка! Снимаю все вопросы, ранее задаваемые ибо не быть смешной) вот это я понимаю ответ) спасибо! больше по теме конкурса ни ни... Лана, это такая живопись, где всё лёгкими мазками. Разочарование импрессионистичными мазками вписано. Всё вроде легко происходит, а разочарование есть у обоих. Так и бывает, вы расстаётесь, улыбаетесь друг другу, шутите, а в душе печаль Как обратная сторона луны этой зарисовке крео Карнофобия. Они так хорошо дополняют друг друга. И в конкурсе как всегда приз зрительских симпатий будет отдан кишкам вываленным на стол, а не изящной чашке чая, что оставила она на столе со следом своей вишнёвой помады ) 26, 27 красиво написали! Вы мне теперь так же симпатичны, как этот милый, добрый, светлый Автор) лучшей наградой за этот текст (без иронии) была бы рубрика Кино и Театр и искреннее пожелание автору продолжать писать и совершенствоваться. ибо задатки и способности ого-го какие измурыжила мужика сучка. Перов прав. Про Кено и Театри. И что нихуя не конкурс. Еше свежачок На старой, панцирной кровати,
балдею словно в гамаке. (Представил, что я в Цинциннати, с бокалом " Chardonnay" в руке) Вокруг тусуются мулатки, поёт попсу Celine Dion. Прекрасный голос!Томный, сладкий, прям в плавки проникает он.... Володя разлюбил Катю. А если точнее, то он и не любил ее никогда. Женился он на Кате из-за Катиных борщей, уж очень вкусный борщ Катя варила. А Володя был Катин сосед, в коммунальной квартире они жили. Выходил Володя утром из своей комнаты и, первым делом, проверял Катин холодильник, стоит ли уже там кастрюля с борщом.... - Если ты меня сейчас не отпустишь, я скажу дяде полицейскому, что ты меня за писю трогал,- произнес субтильный юноша неопределенного возраста и ещё более неопределенного рода занятий. "Летний вечер теплый самый был у нас с тобой" - напевал себе под нос проходивший мимо юноша, который был КМС по борьбе без правил.... Коля был Витей. А Витя ссал в штаны. И срал.
И вот настало лето. По погоде это было лето, а на самом деле зима. Так оказалось. И тут Вован пришел. И стали они соображать на троих - сеновал строить. Но это было непросто. Где же в городе построить сеновал?... Теплело лето, вечер прел,
На сеновале из ракушек Ты учинила беспредел От самых пяток до макушек. Но переменчив в рае ад, И полюс медленный в астрале Перевернул весь "под" на "над" В холодном бешеном мистрале. Из сна соткá... |