Памятный случай

Автор: Ёж Акция MAYDAY

«Уважаемый Иван Никанорович, это всё конечно интересно, но не могли бы вы рассказать фронтовой эпизод наиболее запомнившийся вам, случай который вы никогда не забудете, вспоминаете который чаще всего», - румяная девчушка (по всему видать-отличница) оттарабанила заранее заготовленный вопрос и, аккуратно расправив платъице, уселась на своё место за первой партой. А класс наполнился гулом, смотрел требовательно ожидая истории о языках или, на худой конец, о жарких боях и фронтовой дружбе.

Иван Никанорович задумался, тень воспоминаний скользнула по его лицу: « Случай? Был такой... Мы вот тут вот прямо, под деревней стояли, на месте которой город наш теперь, а тогда деревенька была в три дома. Вам не верится сейчас, конечно, нынче в окно глянь – мясокомбинат и вокруг дома да школа ваша, а тогда чисто поле да три трубы и мы лежим в окопах. И день такой же тёплый, май на дворе. А нам тушёнки привезли на роту, да только осталось нас всего пол-роты так мы за двоих умяли и кверху пузом лежим. Хорошо! Одежда на солнце жарится, а санинструктор наша, Катей звали, жмётся. Мы ей, мол, давай, скидавай одежонку-то, жарь вшу пока солнышко, а сами гильзами от снарядов по швам катаем, вошь она лопается, аж треск стоит». Тут рассказ прервал громкий кашель покрасневшей классной руководительницы. «Кашляла она, прям как ты дочка... Шутка в деле, в окопах то сидеть сырых больше года, хочешь не хочешь, а закашляешь... Ну поломалась она немного, да вошь не тётка, скинула гимнастёрку да прочее и на солнышко тоже. А нам и то радость, что хоть поглядеть. Про озоровать и не думали, ротного пэпэжэ, да и дни у неё видать тогда были, газетки кровавые хоть и выкидывала она подальше от нас да от особиста глаз, а краешек то свежей из-под исподнего виднеется. Это сейчас ваты-аптеки, а тогда мы шутили, мол у баб дни бывают когда газеты пиздой читают, а куда им деваться - марли на раненых не хватает.» Кашель учительницы стал пулемётным, но ни дети ни Иван Никанорович не обращали на него никакого внимания.

« И вот я лежу сытый-довольный, на Катю поглядываю, вшей бью и мечтаю себе о разном, а вдалеке танки появляются. И пока мы думали да вглядывались, они уже рядом совсем и кресты на башнях и взрывы. Так и бились голышом. Не знаю сколько бились, только оглушило меня, очнулся уже ночью. Кровь на мне, ног не чую, ползу по земле перепаханной и вою. Не помню сколько полз я так, только наткнулся я на Катю, лежит она ничком, я её стал переворачивать, а вместо лица у неё, у неё, у неё...»

Иван Никанорович побелел, замахал рукой перед лицом отгоняя от себя память, надеясь слабо, что молоденький боец так и не перевернёт Катю в далёких фронтовых воспоминаниях, засипел перехваченным спазмою горлом. Учительница кинулась к окну, распахнула его, но вместо свежего майского ветерка пополз в проём смрад от заднего двора мясокомбината. Дети привычно зажали носы, а Иван Никанорович втянул воздух ноздрями пористого носа и перевалилось на спину Катино тело... Где-то далеко во времени исторгал двойную порцию тушёнки отвыкший от сытости желудок бойца Вани, а в залитом светом и смрадом просторном классе вылетали из так и не сподобившегося привыкнуть к той же сытости желудка Ивана Никаноровича куски сервелата перемешанного с баклажанной икрой и прочим содержимым ветеранского пайка.

Класс ошеломлённо молчал борясь со рвотными спазмами, а Иван Никанорович отдышался, посмотрел на забрызганное и уже не такое румяное личико отличницы и сказал: «никогда не забудете, говоришь? Рад бы забыть, да не могу... А про героев я вам в другой раз расскажу, сегодня плохо мне что-то, извините.»

2003.04.24. Ёж (специально для акции MAYDAY на Литпроме)