Пустите даму!

Я как всегда - по рытвинам, ухабам,
Душа закрыта тёмной паранджой,
Но если бы я шла с толпою рядом,
Наверное, была бы я другой.

Да, счастье - миг, не удержать руками,
Как бабочка, лишь виден крыльев взмах.
Моя судьба - солдатик оригами,
Мечта, как яркий лучик в облаках!...

Не осталось у людей ни чести, ни совести,
Позабыто все то чему в детстве учили их,
И скажите на милость, от какой такой подлости
Льется грязным потоком дерьмо из таких?
Ненавидят всех тех, кто богаче живет, увы,
И кто жрет до отвала не зная о голоде,
когда сводит желудок, но нет жратвы,
и вот вот ты подохнешь на этом холоде,
потому что работы нет и нет бабла,
и желания нет, что то делать в принципе....

А я хотела – на «Тартюф» в партер,
А я хотела, чтоб ты влез в окно,
Но, как назло, ты позвонил мне в дверь
И на последний ряд позвал. В кино.

Ты всё твердишь, мол, выбился из сил,
А я – холодная, поступков не ценю,
Что если бы и дракона, мол, убил,
То КПД приравнен был к нулю....

Он склеивал строчки холодным ветром
И сверху ставил печать.
Развеян над миром горячим пеплом
А нам где его искать?
Он плел паутину из слов когтистых,
И кистью на зеркалах
Писал акварелью пейзаж ветвистый
С краскою на губах.
Погасло небо, большая птица
На плечи бросила тень....

А какая погода в вашей пустоте?
Какие вы без этих грубых масок?
Лично я нахожу себя в безмолвной темноте
И в тени городских и серых красок.

Мне больно, больше не могу терпеть,
Я устала от каждого больного слова .
Мне так хочется в подушку пореветь,
Все позабыть и окунуться в счастье снова....

Мне дышать нисколько не трудно
От твоего незвонка.
Так же тянутся будни –
медленно и свысока.
.
Стёрлись во мне все краски
Ушедшего в осень дня,
Небо – яснее ясного,
И нет дождя, как тогда.
.
Какой же безумной силы
Должна быть память моя,
Чтоб я тебя так же забыла,
Как ты не помнишь меня?...

Убивать - только нежно и бережно.
Едкой совестью я самосверженна.
Мой гаджет приведет в исполнение
Фараоновое решение.

Бездна с дверцей твоя, взором ближнего,
Знает только тебя, даже прежнего.
Ты летишь на меня искушенными
Детства фобиями врожденными....

- Что ты делаешь!- визжала мать, когда застукала меня маструбирующей в ванне, в возрасте десяти лет. Проститутка,- гневно констатировала она, ударив меня по лицу.

Я была тогда так напугана, унижена и оскорблена, что много дней от стыда не могла поднять на нее заплаканных глаз и разговаривать с ней....

...

"Сегодня вчера было завтра"...
Напрасно все они юбки снимали
Там нет ничего - пустота и гладь
И Душа, застрявшая между губами
Когда наружу пыталась вырваться. Блядь!!!
И задохнулась, повесившись, между узких и взмыленных
Лямок....

Мы стали много думать, даже слишком много, для того чтобы начать что-то делать...Мы просыпаемся уже с какой-то мыслью, уже чем-то озабочены, чем-то утруждены, думаем над сценарием, продумываем то, что в будущем скажем! Мы шаг не можем сделать, не оглянувшись назад, не проверить, все ли выключено, мы не можем спокойно заснуть, потому как боимся потерять мысли, а утром вспоминаем их!...

Затаив дыхание я сижу в углу,
Не могу я так, больше не могу!
Жду его как свет, как проклятья жду,
Не могу я - нет! Больше не могу!
Он моя печаль и мое тепло,
Без него мое время истекло.
Выключая свет и сижу одна.
Да кому теперь, я к чертям нужна?...

(верлибр)

день как вчера и ты как всегда расстелился
плюшевым ковриком под ножки мои шёлковые
хожу бутафорией по тебе лощённый ты
щекочешь подошвы мне ошерстенелостью
в горле привкусом приторно-сладким
отзывается па де де твоё ажурное
(чебурашечка ты моя чебурашка глупая)
малышом слюнявым поиграешься
и на полку забросишь с Гегелем и Шелленге
подрулит Ананьев и будем мы болтать о том о сём
вышивая мысли крестиком и раскладывая по полочкам
узорами калейд...

А город окутан пронзающим ветром,
По лужам на пальчиках прыгают люди,
Озябшие, ищут меж капель ответа:
"Эй, Господи, лето когда-нибудь будет?"

А где-то вдали небо залито солнцем,
И плавит песок обнаженные пятки,
Задернуты шторы, закрыты оконца,
Изыскан жираф гумилевский гуляет....

Завянет скоро твой букет,
Забудут твою спину стулья,
Не намешаешь ты омлет,
И не пожарю я глазунью.

Мы больше не уснём вдвоём,
Ты не уткнёшься в мою шею,
Сейчас вот только чай допьём,
И станет ясно, кто сильнее.

С тобой мне было хорошо,
Но без тебя – так вышло – лучше....

Ну вот и пришла зима
и осени грязное тело
укутала саваном белым.
Весеннея кутерьма
наступит еще не скоро.
Затихли и наши споры,
холодного снега горы,
и вдруг опустевшй город
не сводит меня с ума.
Уснул в пустоте безразличья,
без трелей веселых птичьих
наш парк не зенит привычно....

В 25 я сбежала с художником
в мировую столицу,
все наши друзья падали перед ним ниц
и целовали ему пальцы на тощих ногах.
Он был когда-то Мишей с Тобольска,
папа-олигарх,
мама-учительница с огромным бюстом,
все, как надо.
Хочешь-беги за границу,
Хочешь-цитируй Фауста,
А хочешь-зовись Майклом,бери кисти и краски
и тощую пигалицу,
жадную до мужской ласки,
и езжай хоть куда:все двери открыты....

Сойдут на нет измученные строфы,
Утонут в иссиня-чернильных пятнах.
Как долго мне идти к твоей Голгофе,
Где ты, еще живой, висишь распятый?
Как долго мне идти к твоей вершине,
Шаг в шаг ступая по следам кровавым?
Я красной нитью боль твою прошила,
Бросаясь на штыки но пасарана....

Я косы отпущу до самых пяток
И дурость вместе с ними отпущу.
И будет литься жизнь легко и безоглядно,
Подобная апрельскому ручью.

Я накуплю: помад, крючок и спицы,
Накрашу губы и примусь вязать,
Сотру все номера доставки пиццы
И стану наконец-то больше спать....

Я тебя приглашаю на свои драные, но уже нагретые сиденья, покрытые синими бархатными чехлами. Пусть этот мягкий плен хотя бы ненадолго укачает и погрузит тебя в незыблемую иллюзию, будь главным героем этого фильма. А пока, смотри в окно. Наслаждайся монотонностью асфальтного полотна, которое рассекают две белые дорожки....