Ирма

Весна вылетела,
Этот цветок мне никогда не нравился.
Когда услышишь выстрелы,
Не молись – сопротивляйся.
Суббота из дождя, корвалола и слёз,
Здесь мог пропасть без вести Уильям Берроуз,
Писатель, вписывающийся в повестку....

В палате не было темно даже ночью. Обсмыканные жалюзи, окнообои в прорехах, морские фонари дискотек, всесильный объектив, направленный на приграничье февраля и марта. Хотелось в тайгу, из которой увезли в детстве. Лечь на траву, как в фильмах Тарковского и Триера....

«Стратишь, будешь говорить о море» –  на входе операционной.
Повязки ржавые, слоники Дали, во рту полкорочки лимонной.
Фантомные боли и святой Витт заодно.
Вторую часть «Дюны» привезли в кино.
То чего нет – баюкает омнопон,
ФАБы летят, жужжит за окном дрон....

Он дышал смерти в затылок, не прятался.
Это в стиле сильных мужчин со стальными яйцами.
Хорошо готовил, много говорил про свой член.
Панихиды и некрологи – не о нём совсем.
Все эти филологические девы, чёртовы графоманы,
Что могут знать они о закатах в саванне?...

Это не край войны, но уже не тыл.
Аптечки собраны, как ранцы в школу.
Он кружил над городом, кружил.
Разрубил февраль подобно ледоколу.
А в коляске ни плача, ни агу.
И земля качается, словно не была твёрдой.
Жертв пересчитывают по утру....

Нехорошая ночь начинается с поминального тоста.
В бокалах стеклянное крошево, кровь и блёстки,
Под шубой у Деда Мороза сломаны два ребра,
Снегурочка гонит страх водкой – не растаять бы до утра.
Сирены не воют – молчат, у них всегда выходной....

Каждой твари по паре, гештальтовый долг,
Колдовство в режиме онлайн.
Лучше впасть в спячку на стадии торг,
Верить в Деда Мороза, старых богов, яркий май.
В этой степи даже в ноль – минус десять.
Принцесса хрустит драконьим крылом под артёмовский брют....

До Нового года остаётся два дня. Мы с бабушкой идём в магазин «Мир» докупить что-то по мелочи – майонез, хлеб, какао, маргарин. Там ещё есть отдел с соками. Я люблю томатный. Выпиваю целый стакан. Прошу добавить соль. Бабушка не позволяет много.
Пока наши бабушки болтают, мы стоим с соседской девочкой Олей, и широко открыв рты, ловим снег....

Цветы красивые. Жёлтые, как смерть.
Гарри Ангел рыщет по ложному следу, блефует. Болеть
нечему, когда обо всём забыл.
Пропуск на чёрную мессу лежит между свежих могил.
У каждого трупа – свой секрет:
Молчание – золото, но правды в нём нет....

Этот монстр не живёт под кроватью,
Мордообразен, кряжист, многолик.
Любит горячую воду, американо, солнце в зените, объятья.
Андрогин, женщина с одной грудью, нестарый старик.
Докричавшись в сливное отверстие, охрипнешь,
А потом опять тишина....