отец Онаний

Интересных историй в жизни Игоря не было. Скучная, серая жизнь. Больше похожая на рябь из старенького телевизора, который был у его бабки. "Рекорд" по-моему. А Игорю всегда хотелось совсем другой жизни. Чтобы было о чем рассказать случайным попутчикам в поезде,было о чем повспоминать в старости....

Тетка Люся опять перестала с нами общаться. Правда, это всегда не надолго. А так хотелось... Она сама нарывается. Городская, а маме моей звонит время от времени крови попить деревенской. И всё время захлебывается. Глотайте, тетя Люся, глотайте.
В этот раз речь шла о моей двоюродной сестре Гале....

Смерть для неё казалось вышивкой. Дешевой такой, как в сети магазинов "всё по 50". Даже смерть была некачественной. Но на эту услугу не было никаких гарантий. Ей хотелось пышных похорон, обмороков, море слёз и годы воспоминаний о ней. В общем всего того, чего не было при жизни....

Морозы стояли лютые. Градусник захлебнулся ртутной каплей крови и вовсе обещал вот-вот лопнуть. Передавали, что мороз в районе -49-50, по ощущениям до -59. Вот такое хреновое лето... Сибирь приняла на себя удар.
Щенки замерзли. Просто за ночь окоченели....

Этот гондон и царь гондонов хуй знает кем себя возомнил. Великий специалист. Заморозил газопровод- семьдесят четыре метра. Из-за него столько голов полетело. Повезло, что некоторые лишь лишением премии отделались. А иных уж нет. А теперь что, теперь он начальник....

Евгения Григорьевна с утра мычит как плохенькая коровенка. Как последняя колхозная коровенка, у которой надои закончились вместе с кончиной советской власти, а её, коровенку, всё никак ни сподобятся зарезать, как последнее напоминание, что было усе. Нет и не будет....

Молокане снова приходили к заместителю командира полка Никитенко, бывшему старшим из офицеров на полигоне. Жаловались, что солдаты воруют фрукты, нещадно ломают прямо с ветками. Грозились в следующий раз стрелять солью. Хотя, на самом деле, стреляли и в этот и в прошлые разы тоже....

Снова этот шум. Резкие, отрывистые звуки. Они гулко отдавались в голове. Будто невидимый сосед из квартиры сверху с перфоратором сквозь балки и перекрытия пытается распять мой мозг. Неустойчивый вибрация звуков убивала. Этот был рой пчел, казалось, что весь мой череп изнутри заполнен сотами....

Юлия Игоревна любила говорить:"Пока я жива- никомуничегонихуя". Нравился ей русский мат. Пожалуй, это было единственное от чего она не могла избавиться, хотя вот уже тридцать лет как жила в Европе. Не так давно сменила наскучивший ей турецкий Берлин на сонный Цюрих....

Поезд Москва-Баку был забит до отказа, как банка рижских шпрот. Люди, баулы, снедь и орущие совсем не в такт бряканью колесных пар дети. Я садился в Волгограде. Как мне тогда казалось, поездка в тридцать часов- это всего-ничего. в последствии выяснилось, что это тридцать часов шума и гама....