Графомания

горел костром упавших листьев день
и птички вяло в небе суетились
скрипел крылом проснувшись коростель
и белки жадно к желудям спустились

я брел тропой казенным шагом мимо
мне суета вся эта ни к чему
рожденный ползать в лужах никотина
и спасший печень в спиртовом раю

потерянный в петельке мирозданья
забытый всеми мира на краю
уверенно пишу о Боже правый!...

Перемешано время с водкой
Детства яблони давят сок,
На глубины ложусь подлодкой
И вдыхаю со дна песок.

Как омар зарываюсь в иле
В перископе ищу сквозь слизь —
Время, где мы с тобой любили
Ты — меня, я — тебя, мы — жизнь…

Бытие долбит в звонкий бубен
В одуревший дудит клаксон,
Только мы, точно также любим
Ты — меня, я — тебя, мы — сон....

Что ж, бабий ум — он все-таки короткий.
Слепой рукой перебираю четки,
а на задворках памяти пылится
паноптикум — такая вереница
козлов, ослов, верблюдов и баранов —
всех тех, кого я собирала рьяно.
ЧуднОй фетиш я выбрала — копыта....

Понимаешь, мой мальчик милый,
Кто на грабли, а кто на вилы,
Лихорадило и знобило,
И слова потеряли силу,
И слова потеряли цену,
И покой, что пришел на смену,
Напряженный такой.

Пир во время чумы.
Мы
Знаем, в общем,
Что под прицелом,
Но в целом –

ночь, теплая южная, опускается на широкие плечи молчаливых потомков биндюжников, нет – не элита, здесь, среди русского и иврита, вернее иврита с вкраплением русского мата, среди бутылок водки и горок салата, кровью и ...

Среди мелкого ледяного крошева под гнутым витринным стеклом лежал Лосось. Витрина располагалась в рыбном отделе и содержала, помимо Лосося, других морских существ, диковинных и не очень общим числом наименований с десяток.

Напротив рыбного отдела располагался птичий стеллаж....

Мир ведь не изменился
Ни в любви, ни в борьбе,
Ты ли Богу приснился,
Бог приснился ль тебе.

Ты беспечен иль точен
В соблюдении квот,
Так и так страшно очень,
Так и так смерть придет.

Будь в ладонях синичкой,
В небесах журавлем,
Будь углем или спичкой,
Дымом или огнем,

Счастье даст иль проклянет
Тебя знак высших сил, –
Все равно так не станет,
Как себе ты решил....

пьеса

Действующие лица:
Поэты: Шаня Помазов и Иван Кожемяков.
Статисты.


Помазов одет подчеркнуто небрежно. Кожемяков более скромно, он провинциал.

На сцене декорации разрушенной Помпеи. Выходит Шаня. Он в смятении
Начинает размашисто:

Как тот дурак со ступой,
Я же, со стихами -
Ношусь....

Два приятеля, профессор Литинститута Рафаил Шнейерсон и университетский профессор Тит Левин, выпивают и рассуждают о своих студентах.

– Я прихожу в ужас при мысли о том, – говорит Шнейерсон, – кого они могут воспитать, эти балбесы, когда подрастут и сами обзаведутся семьями!...

Мы вчера хоронили солнце.
А сегодня оно воскресло.
Пообтерло бока о сосны
И вцепилось лучами в кресло.
Пустоту в этом кресле качает.
Пустота золотится смехом.
Льет вчерашние запахи чая
В дребезжащие телепомехи.
С невидимкой-сожителем спорит,
Стоит только ему напиться....

Мама,
Как быстро настала осень!
Давно я встаю не в восемь -
Спешу
Подольше, побольше пожить.
Драма -
Украдены годы делами,
Но в том виноваты мы сами.
Судьба потихонечку нить
Мотает...
И кто знает сколько
Осталось метаться до срока,
До сердце порвущего рока?...

Мне век затмевающей кровью своею
Глаза закрывает рукою огромной
Но я проживу и надежду согрею
О том, что закончится путь благородный

Гадаю, летаю на транспортном средстве
Мешая развиться кУхонной культуре
А память так красочно рвется из детства
Что мне не до смеха и это в натуре

Я вроде не мастер и я не Данила
И руки мне ветер дождем обжигает
Но вот что я знаю, что вся эта сила
В огромной Вселенной… и точно летает

Меня не отпустит и лунной порою
Пойду по ...

…Одно воспоминание, опережая другие, вдруг настолько ясно возникло перед глазами, что, казалось, это не воспоминание, а сама жизнь…

Какая-то поляна, богатый дом на косогоре, стриженый газон, голубое стекло бассейна, стол с напитками… Какие-то неясные, расплывчатые девушки… Я увидел лицо своего друга… Мой друг Юрок говорил:

«Люди, в сущности, значительно грязнее, чем стараются казаться»....

Все естество мое, весь дух,
Трехдневная, забытая щетина,
Так и не ставший музыкальным слух,
Взаправду, это все бессильно,
Беспомощно и немощно,
Цельным куском проглочено,
И нет его.
Гвардейца выправка теперь на паперти
А то вовсе не найти....

— Ты так руку мне оторвёшь! — Къёкэн улыбнулся. Ну что же — его хорошее настроение — залог доброго разговора.
- Извини, в обещанный срок никак не получилось вернуться.
- Тебе незачем извиняться! Если кому и надо просить прощение, то это мне, — я попытался изобразить взгляд кота из «Шрека», но видимо у меня нет таланта к актёрству....

Не ты стелила для меня постель,
Случайный флирт, отрада одиноких.
Дождь безвозвратно смоет акварель
С холста, где было то безумство плоти…

Не помнить – величайший дар,
Но часто нам не дарят то, что нужно,
И краски растворяет скипидар…
А мы живём!...

Хотел о твоих глазах
Сказать, но это не ново -
Разят они наповал,
Не только меня, любого,
Омуты, можно сказать,
Чарующие озёра,
Но словом не передать,
Чувство от этого взора,
Взгляд, для кого роковой,
А для кого случайный,
Полный, пожалуй, всего,
Только чуть-чуть печальный....

Возвращаясь в прошлое, я покидаю город,
Где лишь потому был дорог,
Что исполнял вечный цикл трамвая
Подошвой ноги брусчатку дорог стирая.

Там везде бы галдели люди в миниатюре
Затерявшись в выросшей из земли скульптуре
Среди рослых колонн и пастбищ для пасти глаза
Наглотавшись соленой пыли из твоего лабаза

Реки бы замерзали нищенкой на вокзале
Влюбленные пары предавались тангО в спортзале
Деревья бы редкой проплешиной вытесняли
Мысли о большем — кровати ил...

Чердак, подвал, сквозняк… Как пусто в доме!
Райком закрыт, расшита кровью дверь,
На цыпочках под шепот метронома
Куда само не знамо тащит зверь

Из кожи (Не обрезан, сука!) душу,
А той на всех, по ходу, наплевать,
Поскольку Клеопатра гложет суши
С обрезанным… Рифмуем хором: «Блядь!...

Мы воде образуем круги,
что цепляют круги других,
чтоб поверхности этой на -
ощутить неизбежность дна.
Всё смирение наше от -тяготения толщи вод.

Mаgistral

Так — спелый плод подтачивает червь.
В прах обращая ветхие скрижали,
сомнения, пьянящим урожаем,
проникнут в душу, словно вечер в щель....

Распухло всё. И на душе – унынье.
Свирепствует депрессия. А рядом –
Трубят в фанфары ангелы иные,
Те, чьи мечи покрыли музы ядом.

И корчатся драконы под дождём,
Пролившимся на них кислотной жижей.
Их мало, но они разят огнём
Тех, кто пытался подойти поближе....